Он нежно поглядел на Коринну своими зелеными глазами и наконец грустно улыбнулся, касаясь губами ее головы.
— Наверное, не имеет смысла говорить тебе, как я сожалею, что причинил тебе боль. Но это правда: я раскаиваюсь. Если тебе еще попадутся пасквили или до тебя дойдут сплетни, то не верь им, Коринна.

Глава шестьдесят четвертая
В глубине Гайд-парка у небольшого озерка стояла очаровательная бревенчатая хижина, где любили собираться придворные выпить стакан молочного пунша, а в холодную погоду — горячего эля или же глинтвейна. Сейчас, в канун Рождества, мало кто отваживался на далекую прогулку верхом, но несколько золоченых карет стояло на холодной ветру в лучах багряного заката в ожидании хозяев. Форейторы и возницы курили трубки, топтались, чтобы согреться, смеялись и болтали — обменивались новостями, рассказывая сплетни о лордах и леди, которых привезли.
Большая комната согревалась ярким пламенем камина, в котором горел каменный уголь. Стены помещения были украшены дубовыми панелями. Вдоль длинного бара толпились молодые франты в париках и щегольских нарядах. Они пили эль и бренди, играли в кости. Несколько дам сидели за столами со своими кавалерами. Среди гостей мелькали официанты с подносами, играли три-четыре скрипки.
Возле камина стояли полковник Гамильтон, граф Арранский и Джордж Этеридж, а рядом — Эмбер, в плаще из алого бархата с горностаевой подбивкой, в одной руке она держала стакан молочного пунша, а в другой — муфту, отороченную горностаевыми хвостами.
Она беспечно болтала, и выражение ее лица поминутно менялось. Она пребывала в хорошем настроении и, казалось, была поглощена беседой. Но ее глаза то и дело поглядывали на дверь. Вошла томная миссис Миддлтон под руку с лордом Элмсбери. Эмбер тотчас прервала беседу и, извинившись перед тремя джентльменами, прошла через зал туда, где стояли только что прибывшие гости. Джейн специально задержалась в дверях, чтобы все заметили ее.
Эмбер лишь кивнула Миддлтон.
— Элмсбери, мне надо поговорить с вами! Я повсюду вас искала!
Граф поклонился миссис Миддлтон:
— Простите меня, я на минуту, мадам.
У Джейн стало скучающее выражение лица,
— О Боже, сэр, это вы должны меня извинить! Я вижу, полковник Гамильтон зовет меня — я только сейчас вспомнила, что он еще утром хотел здесь со мной встретиться, а я вот забыла, чтоб я пропала! — И, взмахнув ручкой в перчатке, она упорхнула, даже не взглянув на Эмбер, которая, казалось, и не заметила ее присутствия.
— Давайте отойдем в сторону — не желаю, чтобы десятки длинных ушей слышали наш разговор. — Они перешли в тихий уголок у окна. — Скажите, ради Бога, что случилось! — не выдержала она. — Я уже две недели не вижу его! Я писала ему письма, но он не отвечает! Я разговаривала с ним в королевской гостиной, но он смотрит на меня как на чужую! Я просила его навестить меня, но он не пришел! Скажите же мне, что случилось, Элмсбери! Я просто с ума схожу!
Элмсбери вздохнул:
— Миледи Каслмейн показала его жене пасквиль, который нацарапал Рочестер…
— О, это я знаю! — гневно вскричала Эмбер, перебив его. — Но что заставило его обращаться со мной таким образом!
— Вот это и заставило.
— Я вам не верю. — Она внимательно взглянула в глаза графа. Они долго молчали, потом Эмбер сказала: — Это не может быть истинной причиной. Только из-за того, что его жена все узнала! Было что-то более серьезное.
— Нет, только это.
— Уж не хотите ли вы сказать мне, Джон Рэндолф, что он стал вот так относиться ко мне только потому, что жена велела ему!
— Ничего она ему не велела. Он сам решил. Могу сказать полную правду, Эмбер, — он не намерен больше встречаться с вами наедине.
— Он так вам сказал? — она спросила это почти шепотом.
— Да, и вполне серьезно.
Эмбер почувствовала себя беспомощной. Она поставила бокал с пуншем на подоконник и стала смотреть на голые ветви деревьев за окном. Потом обернулась:
— Вы знаете, где он сейчас?
— Нет.
— Вы лжете, знаете. — Ее глаза сузились от гнева. — И вы должны сказать мне! О Элмсбери, я прошу вас, ну пожалуйста, скажите! Ведь вы знаете, как я люблю его! Если только я смогу увидеть его еще раз, я скажу ему, как глупо все это выглядит! Прошу вас, Элмсбери, пожалуйста, ну пожалуйста! Он скоро уедет, и я, возможно, никогда больше не увижу его! Я просто должна увидеться с ним, пока он здесь!
Он долго колебался, внимательно посмотрел на нее, потом наконец махнул рукой:
— Ладно, пошли.
Когда они проходили мимо Джейн Миддлтон, он остановился на мгновение поговорить, но она тряхнула кудряшками и высокомерно отвернулась от него. Элмсбери только плечами пожал.
День стоял холодный, на дорогах — грязь, покрытая тонким слоем льда. Они вместе сели в огромную карету Эмбер, запряженную восемью роскошными лошадьми с развевающимися гривами и с хвостами, украшенными золотыми и зелеными лентами. Возница и восемь скороходов были одеты в зеленые бархатные ливреи. Один из слуг, одетый во все белое, бежал впереди, возвещая о приближении кареты ее милости; в, руках он держал белый жезл — на конце которого красовался апельсин, которым слуга утолял жажду. Некоторые форейторы стояли на подножках кареты с боков, другие устроились сзади. Сиденья кареты были обиты изумрудно-зеленым бархатом, бока и потолок — украшены фестонами, гирляндами и кисточками, сделанными из той же ткани.
Элмсбери велел кучеру ехать, сказал куда и уселся рядом с Эмбер.
— Он сейчас у своего книготорговца на улице Аве-Мария Лейн, покупает книги, я думаю. — Граф обернулся и тихо присвистнул. — Боже праведный, откуда все это?
— Приобрела в прошлом году. Да вы же видели прежде.
Она отвечала кратко, не обращая особого внимания на Элмсбери, ибо была погружена в свои мысли — что сказать Брюсу, как убедить его что он ошибается. Через несколько минут Элмсбери заговорил снова:
— Вы никогда не жалели, Эмбер?
— Жалела — о чем?
— О том, что уехали из деревни и стали жить в Лондоне.
— Почему мне жалеть об этом? Вы только посмотрите, как я живу
— Можно посмотреть и как вы добились этого. «Подняться на большую высоту можно только по черной лестнице». Вы слышали такое выражение?
— Нет.
— Но вы поднялись по черной лестнице, не правда ли?
— Даже если и так Мне пришлось сделать кое-что ненавистное для меня, но теперь с этим покончено, и я там, где хотела быть. Я теперь — личность, Элмсбери! Если бы я осталась в Мэригрин и вышла замуж за какого-нибудь ничтожного фермера, потом бы выкармливала его отпрысков, готовила ему еду, стирала его белье — кем бы я стала? Просто еще одной фермерской женой, и никто никогда даже и не узнал бы, что я жила на свете. А теперь взгляните на меня — я богата, я герцогиня, и наступит день, когда мой сын будет герцогом… Извините!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145