Но оставлять их на свободе в «Сограсс-Гроув» опасно - не только для местной фауны, но и для самих змей. Многие соседи постарше разделяют суровый настрой миссис Шульман и вовсе не заинтересованы в том, чтобы взять питонов живыми. Садовые грабли или набалдашник ортопедической трости отлично справятся с работой.
Ролвааг съел легкий завтрак, принял душ и собрал сумку для ночевки вне дома, включая карту сельскохозяйственной области Эверглейдс. Карту ему дала Марта, начальница Чаза Перроне в отделе контроля за использованием водных ресурсов. Она любезно отметила красными чернилами грунтовые дороги и дамбы, по которым доктор Перроне обычно передвигался, чтобы собрать свои образцы воды. Хотя на карте не было имен людей, чьи владения граничили с болотами, Ролвааг твердо-мягким карандашом заштриховал примерные границы «Ферм Хаммерната».
Детектива не удивило то, что говорили красные линии, но он должен был проверить сам.
Перед тем как покинуть квартиру, он открыл окно на внутренний двор - на тот дикий, невозможный случай, если его змеи найдут дорогу домой.
- Ты сегодня ужасно тихий, - заметила Джои, - не то чтобы ты обычно болтаешь, как попугай.
Через эркер они видели, как Роза молотит веслом по воде. Она уже два раза опрокинула каяк, но по-прежнему храбро отказывалась от помощи.
- Я ночью врезал твоему мужу веслом, - признался Странахэн. - Надо было рассказать тебе, а я не рассказал.
- Ничего страшного. Он всем на нервы действует.
- Я даже подумывал его убить, - сказал Странахэн.
- Ну и что? Я постоянно об этом думаю.
- Есть одна маленькая разница.
- Я знаю, - согласилась Джои. - Я всего лишь фантазирую. А ты это по правде раньше делал.
- Именно.
- И это тебя доконало.
- А теперь я наконец могу спать спокойно.
- Мы не будем убивать Чаза, ничего такого. Ты же сам говорил. - Джои поцеловала Мика в губы, отчего у него восхитительно закружилась голова, и добавила: - Спасибо, что ты все это терпишь. Ты заслужил медаль.
- Еще не поздно соскочить. Сходи к копам, расскажи им, что он сделал.
- Еще не пора.
Роза опять перевернулась, и Сель бросился ей на помощь. Чайки и крачки возмущались, но Роза буйно хохотала, помогая неуклюжему псу выбраться на берег.
- Все это может обернуться против нас, - пробормотал Странахэн себе под нос.
Джои сжала его руку:
- Все под контролем.
Хотел бы он быть так же в этом уверен. Действующие лица, в том числе и он сам, недисциплинированны и - в разной степени - неуравновешенны. Прекрасный пример: влюбляться в Джои не входило в его планы, но Странахэн влюблялся. И чем сильнее он влюблялся, тем сильнее ему хотелось выбить дерьмо (в идеале вместе с признанием) из доктора Чарльза Перроне. Возьми себя в руки, приказал себе Странахэн.
- Ты тоже думаешь о нас, - произнесла Джои. - Я же вижу. О перспективах наших отношений.
- К сожалению, моя биография говорит сама за себя.
- Ну, я действительно никогда не встречалась с такими парнями, как ты, - сказала она, - но спорим, что и ты никогда не встречался с такими девушками, как я?
- Это уж точно.
Вчера вечером он попросил ее и Розу написать имена всех битлов - через этот фильтр он просеивал молодых женщин, и в прошлом это уберегало Странахэна от совсем уж клинических случаев. Роза назвала правильно только трех из четырех, а вот Джои Перроне прошла тест влет, благодаря специальной передаче «Би-би-си», которую посмотрела как-то ночью по Историческому каналу, пока Чаз развлекался с дружками в топлес-баре.
Странахэн невольно улыбнулся: нет смысла притворяться, будто он может теперь уйти. Когда Джои рядом, он становится беспомощным, легко управляемым и, возможно, счастливым. Однажды она покинет его, как покинули другие, и он вернется к своему замедленному существованию, что вращается вокруг собаки, лодки и груды ржавых рыболовных снастей. Таков цикл его жизни, предсказуемый, как прилив.
Джои легонько толкнула его локтем:
- Мик, завязывай. А то я слышу, как у тебя скрипят шестеренки.
- Извини.
- Расслабься, хорошо? - Она стащила с себя купальник и повела Странахэна в спальню. - Это приказ.
Чазу Перроне приснилось, что его расчленяет пятнадцатифутовый аллигатор с двумя голодными головами: одна жует левую ногу, вторая правую - сумасшедшее состязание между двумя жрущими глотками, кто первый доберется до его промежности. Он с воплем проснулся и увидел, что Тул с пустым лицом стоит у изножья его постели.
- Просто ночной кошмар, - объяснил Чаз, пытаясь собраться с мыслями. Он весь взмок и очень надеялся, что это - результат кошмара, а не горячечного приступа западно-нильского вируса. Накануне он насчитал тридцать четыре укуса на лице, и сейчас каждый зудел, словно от ядовитого сумаха.
- Твоя мать на проводе, - сказал Тул.
- Господи, сколько времени? Скажи ей, что я перезвоню.
- Сам и скажи, дерьмец. Это же твоя ма, а не моя.
С тех пор как они покинули Лабелль, от Тула веяло зловещим холодом. Оглядываясь назад, Чаз размышлял, не дал ли маху, облив парня грязью перед Редом Хаммернатом.
Едва Тул вышел из комнаты, Чаз поднял трубку и услышал знакомый вопрос из Панама-Сити:
- Что новенького, сынок?
- Ничего, мам.
- Как ты, держишься?
- Иногда получше, иногда похуже, - горестно ответил Чаз. По-прежнему очень важно казаться человеком, который нуждается в сочувствии.
- Надежда умирает последней.
- Мам, прошло уже, типа, девять дней. Никто не проживет так долго в океане без пищи и воды.
- Думай о хорошем, - посоветовала она.
- Мам, прошу тебя.
- Ты не смотрел «Изгой»?
Чаз Перроне цыкнул зубом. Его отношения с матерью испортились, когда ему было лет двадцать, хотя и не из-за того, что она вышла замуж за Роджера, чудаковатого военного летчика. Скорее из-за того, что мать начала замечать (и к тому же часто по этому поводу высказываться), что сын не смог перерасти самые несносные черты своей юности. В ее списке фигурировала лень, привычка мастурбировать, глубоко укоренившийся недостаток честолюбия и рефлекторное отвращение к правдивости. Чаз отказался признать правоту ее обвинений и вместо этого ехидничал, что недальновидно выслушивать карьерные консультации от старшего кассира из «Таргет». Когда он получил докторскую степень в Дьюке, мать со слезами извинилась, что сомневалась в нем. Он пафосно ее простил, но на самом деле ее мнение не могло ни ранить его, ни согреть. Время от времени он радовал ее телефонным звонком, но то был акт милосердия в чистом виде. Мать сбивчиво и долго вещала, как она им гордится, как прекрасно, что ее единственный сын использует свои блестящие научные познания ради спасения Эверглейдс от уничтожения. Жалкие речи либеральной зануды. Мать обожала Джои - еще одна причина, по которой Чаз вовсе не жаждал с ней разговаривать.
- Чудеса случаются, - продолжала его мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Ролвааг съел легкий завтрак, принял душ и собрал сумку для ночевки вне дома, включая карту сельскохозяйственной области Эверглейдс. Карту ему дала Марта, начальница Чаза Перроне в отделе контроля за использованием водных ресурсов. Она любезно отметила красными чернилами грунтовые дороги и дамбы, по которым доктор Перроне обычно передвигался, чтобы собрать свои образцы воды. Хотя на карте не было имен людей, чьи владения граничили с болотами, Ролвааг твердо-мягким карандашом заштриховал примерные границы «Ферм Хаммерната».
Детектива не удивило то, что говорили красные линии, но он должен был проверить сам.
Перед тем как покинуть квартиру, он открыл окно на внутренний двор - на тот дикий, невозможный случай, если его змеи найдут дорогу домой.
- Ты сегодня ужасно тихий, - заметила Джои, - не то чтобы ты обычно болтаешь, как попугай.
Через эркер они видели, как Роза молотит веслом по воде. Она уже два раза опрокинула каяк, но по-прежнему храбро отказывалась от помощи.
- Я ночью врезал твоему мужу веслом, - признался Странахэн. - Надо было рассказать тебе, а я не рассказал.
- Ничего страшного. Он всем на нервы действует.
- Я даже подумывал его убить, - сказал Странахэн.
- Ну и что? Я постоянно об этом думаю.
- Есть одна маленькая разница.
- Я знаю, - согласилась Джои. - Я всего лишь фантазирую. А ты это по правде раньше делал.
- Именно.
- И это тебя доконало.
- А теперь я наконец могу спать спокойно.
- Мы не будем убивать Чаза, ничего такого. Ты же сам говорил. - Джои поцеловала Мика в губы, отчего у него восхитительно закружилась голова, и добавила: - Спасибо, что ты все это терпишь. Ты заслужил медаль.
- Еще не поздно соскочить. Сходи к копам, расскажи им, что он сделал.
- Еще не пора.
Роза опять перевернулась, и Сель бросился ей на помощь. Чайки и крачки возмущались, но Роза буйно хохотала, помогая неуклюжему псу выбраться на берег.
- Все это может обернуться против нас, - пробормотал Странахэн себе под нос.
Джои сжала его руку:
- Все под контролем.
Хотел бы он быть так же в этом уверен. Действующие лица, в том числе и он сам, недисциплинированны и - в разной степени - неуравновешенны. Прекрасный пример: влюбляться в Джои не входило в его планы, но Странахэн влюблялся. И чем сильнее он влюблялся, тем сильнее ему хотелось выбить дерьмо (в идеале вместе с признанием) из доктора Чарльза Перроне. Возьми себя в руки, приказал себе Странахэн.
- Ты тоже думаешь о нас, - произнесла Джои. - Я же вижу. О перспективах наших отношений.
- К сожалению, моя биография говорит сама за себя.
- Ну, я действительно никогда не встречалась с такими парнями, как ты, - сказала она, - но спорим, что и ты никогда не встречался с такими девушками, как я?
- Это уж точно.
Вчера вечером он попросил ее и Розу написать имена всех битлов - через этот фильтр он просеивал молодых женщин, и в прошлом это уберегало Странахэна от совсем уж клинических случаев. Роза назвала правильно только трех из четырех, а вот Джои Перроне прошла тест влет, благодаря специальной передаче «Би-би-си», которую посмотрела как-то ночью по Историческому каналу, пока Чаз развлекался с дружками в топлес-баре.
Странахэн невольно улыбнулся: нет смысла притворяться, будто он может теперь уйти. Когда Джои рядом, он становится беспомощным, легко управляемым и, возможно, счастливым. Однажды она покинет его, как покинули другие, и он вернется к своему замедленному существованию, что вращается вокруг собаки, лодки и груды ржавых рыболовных снастей. Таков цикл его жизни, предсказуемый, как прилив.
Джои легонько толкнула его локтем:
- Мик, завязывай. А то я слышу, как у тебя скрипят шестеренки.
- Извини.
- Расслабься, хорошо? - Она стащила с себя купальник и повела Странахэна в спальню. - Это приказ.
Чазу Перроне приснилось, что его расчленяет пятнадцатифутовый аллигатор с двумя голодными головами: одна жует левую ногу, вторая правую - сумасшедшее состязание между двумя жрущими глотками, кто первый доберется до его промежности. Он с воплем проснулся и увидел, что Тул с пустым лицом стоит у изножья его постели.
- Просто ночной кошмар, - объяснил Чаз, пытаясь собраться с мыслями. Он весь взмок и очень надеялся, что это - результат кошмара, а не горячечного приступа западно-нильского вируса. Накануне он насчитал тридцать четыре укуса на лице, и сейчас каждый зудел, словно от ядовитого сумаха.
- Твоя мать на проводе, - сказал Тул.
- Господи, сколько времени? Скажи ей, что я перезвоню.
- Сам и скажи, дерьмец. Это же твоя ма, а не моя.
С тех пор как они покинули Лабелль, от Тула веяло зловещим холодом. Оглядываясь назад, Чаз размышлял, не дал ли маху, облив парня грязью перед Редом Хаммернатом.
Едва Тул вышел из комнаты, Чаз поднял трубку и услышал знакомый вопрос из Панама-Сити:
- Что новенького, сынок?
- Ничего, мам.
- Как ты, держишься?
- Иногда получше, иногда похуже, - горестно ответил Чаз. По-прежнему очень важно казаться человеком, который нуждается в сочувствии.
- Надежда умирает последней.
- Мам, прошло уже, типа, девять дней. Никто не проживет так долго в океане без пищи и воды.
- Думай о хорошем, - посоветовала она.
- Мам, прошу тебя.
- Ты не смотрел «Изгой»?
Чаз Перроне цыкнул зубом. Его отношения с матерью испортились, когда ему было лет двадцать, хотя и не из-за того, что она вышла замуж за Роджера, чудаковатого военного летчика. Скорее из-за того, что мать начала замечать (и к тому же часто по этому поводу высказываться), что сын не смог перерасти самые несносные черты своей юности. В ее списке фигурировала лень, привычка мастурбировать, глубоко укоренившийся недостаток честолюбия и рефлекторное отвращение к правдивости. Чаз отказался признать правоту ее обвинений и вместо этого ехидничал, что недальновидно выслушивать карьерные консультации от старшего кассира из «Таргет». Когда он получил докторскую степень в Дьюке, мать со слезами извинилась, что сомневалась в нем. Он пафосно ее простил, но на самом деле ее мнение не могло ни ранить его, ни согреть. Время от времени он радовал ее телефонным звонком, но то был акт милосердия в чистом виде. Мать сбивчиво и долго вещала, как она им гордится, как прекрасно, что ее единственный сын использует свои блестящие научные познания ради спасения Эверглейдс от уничтожения. Жалкие речи либеральной зануды. Мать обожала Джои - еще одна причина, по которой Чаз вовсе не жаждал с ней разговаривать.
- Чудеса случаются, - продолжала его мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98