Она смотрела на текстурированный потолок, который видела прежде сотни раз, но сейчас ощущала себя незваной гостьей.
Собственно, ею она и была.
Надо отдать Чазу должное. Он тщательно выскоблил ее из дома, когда-то бывшего их общим домом. Плечи Джои задрожали, колени подтянулись к груди, и она обнаружила, что рыдает. Она разозлилась - нет, разъярилась, - что плачет из-за мужчины, который хотел ее смерти.
«Прекрати! - приказала она себе. - Немедленно прекрати.
Я оплакиваю не потерю Чаза. Я оплакиваю свою гордость, свою самооценку и прочую пургу в духе доктора Фила. Как случилось, что мой собственный муж меня так ненавидит? Что я ему сделала?»
- Ничего, - вслух произнесла Джои в промежутках между всхлипами. - Совсем ничего, блин.
Она села и уголком простыни вытерла глаза.
- В общем, к черту Чаза Перроне.
Джои проскользнула в ванную и поморщилась при виде своего отражения, отекших век и разводов на щеках. Она уселась пописать и обдумать, что делать дальше. На туалетном столике стоял здоровенный флакон подушечек маалокса; их вид поддержал ее боевой дух. «Хорошо бы Чаз заработал язву, - подумала она, - жгучую, кровоточащую язву размером с тортилью».
Обычно он возвращался с работы не раньше шести, поэтому Джои решила, что дверца машины хлопнула где-то по соседству. Когда затряслась дверная ручка, Джои натянула джинсы, вылетела из ванной, схватила нож с ковра и закатилась под кровать.
Шаги, вроде бы тяжелее Чазовых, без остановки прогрохотали через гостиную в коридор. Джои затаила дыхание. «Черт, - подумала она, - я не смыла за собой. Если он заметит, все кончено».
Она перебросила нож в правую руку и проверила, хорошо ли он лежит. Шаги приблизились к ванной.
«Я выбрала самый идиотский на свете способ попасться, - мрачно подумала Джои. - Раз в жизни забыла спустить воду».
Когда работаешь бригадиром на ферме, жизнь намного проще. Если нужны деньги, просто вычитаешь их из жалованья рабочих. Они почти никогда и слова поперек не скажут, потому как боятся, что ты их сдашь службе иммиграции. Тогда вокруг своих особняков. Дворецкие, телохранители и все самое лучшее.
Тул вдруг подумал о Морин, старой леди в «Неземном поместье», такой одинокой, лежит и помирает бог его знает от какого ужасного рака. Чертовы медсестры ленятся даже поднять ее с койки и отнести в душ или отхожее место. «Морин поменялась бы местами с этими актрисками, не раздумывая, - решил Тул. - Она бы улыбалась, и махала бы фотографам, и была бы так благодарна богу, что больше не болеет».
Он выключил телевизор и потащился на кухню, опустошил холодильник и принялся наполнять его «Маунтин Дью». Вскоре доктор подошел к двери и спросил Тула, что это он, во имя господа всемогущего, тут делает.
- А по-твойму как? - отозвался Тул.
- Но ко мне должны прийти друзья! - Чарльз Перроне достал из коричневого пакета бутылку белого вина.
- Влазит, - успокоил Тул. Он протянул Чазу свою пульсирующую руку: - Слушь, глянь-ка, никакой заразы нет?
Чарльз Перроне отреагировал так, словно ему ткнули в лицо тарантулом. Он отпрянул и сказал:
- Я ведь уже говорил, парень. Я не такой доктор.
- А какой ты, етить, доктор? - Тул надвигался на него, схватив бутылку вина.
- Я биолог, а не медик, - ответил Чарльз Перроне. - Изучаю загрязнение воды. - Он скорчил гримасу, когда громила предъявил ему на экспертизу свои прокушенные кулаки.
- Одного парняги пасть, - сообщил Тул, - налетела прям на мой кулак. Как по-твойму, нет инфекции?
- У меня в рюкзаке бинты и мазь с антибиотиком. Сейчас принесу.
- Пасиб.
Тул расчищал в холодильнике место для вина и недоумевал, зачем это доктору по грязной воде занадобился телохранитель.
Чарльз Перроне сказал уже помягче:
- Понимаешь, ко мне тут скоро друг должен зайти.
- Рад за тебя, - пожал плечами Тул.
- Я имею в виду, может, ты оденешься, а?
Тул глянул вниз.
- Ну ваще-то мне и так удобно. Мож, я спать лягу.
- Спасибо, - сказал доктор. - Огромное спасибо.
Чаз зашел в ванную, закрыл дверь и достал из кармана синие пилюли. Дружок-гольфист сказал, что нужно около часа, и посоветовал на первый раз много не принимать, для начала выяснить пороговую дозу. Чаз проглотил две таблетки и запил их водой из-под крана. В зеркале он увидел, что Тул нассал в унитаз с опущенным сиденьем и даже не удосужился смыть за собой.
- Вот свинья, - проворчал Чаз. Он обернул руку бумажной салфеткой и яростно нажал на рычаг.
«Что вообще этот идиот тут делал?» - задумался Чаз. Небось засорил туалет в гостевом санузле этой своей чертовой сальной шерстью.
Чаз в спешке принял душ, позвонил Рикке и попросил заехать.
- У меня для тебя сюрприз, - пообещал он.
- Я не в настроении.
- Да ну, приезжай.
- Я плохо себя чувствую, - отказалась Рикка. - Пораньше лягу спать.
Чаз Перроне неважно понимал женщин, но до него дошло, что Рикка расстроена.
- Поговорим, когда приедешь, - предложил он. - Я все исправлю.
- Я же сказала, Чаз. Я остаюсь дома.
- Не сегодня. Пожалуйста. Ради меня.
- Позвони на выходных.
- Погоди, Рикка, это из-за того, что случилось в обед? Все снова нормально, киска, я о том и говорю. Лучше и больше, чем раньше, обещаю…
- Ты меня совсем не слушаешь, - отрезала она. - Я напилась. У меня был отвратный день, так что спокойной ночи, Чаз.
И она бросила трубку. Чаз Перроне выругался и сгорбился на кровати. Ради Рикки он купил синие пилюли. Он хотел показать ей (ну, и себе, если честно), что трудности временны и легкопреодолимы.
А теперь у него в штанах зашевелилось, медленно и нарочито, словно развертывались кольца проснувшейся змеи. Предвкушая эрекцию, мать всех эрекций, Чаз с отчаянием смотрел в будущее, в котором ему не с кем ее разделить. Часы неумолимо приближали миг полной боевой готовности, но выбор партнера был прискорбно ограничен. В отличие от многих его друзей, у Чаза не было безотказных подружек, которых можно вызвонить в случае внезапной необходимости. Женщины, с которыми он спал, как правило, рвали с ним, как только его гнилое нутро выплывало на свет - обычно через два-три месяца после первого свидания. В результате имена в Чазовой записной книжке делились на две категории: бывшие подружки, которые ненавидят его, и текущие подружки, которые рано или поздно возненавидят его.
Поскольку сегодня Рикка неким мистическим образом вышла из строя, единственной заменой ей была слегка тронутая любительница нью-эйдж и рефлексологии, которая откликалась на имя Медея. Чаз познакомился с ней, играя в гольф в северном Бока, где она предлагала массаж возле сокового бара между девятой и десятой лункой. Чаз всего три раза спал с Медеей, и впечатления она оставила смешанные. Она была довольно алчная (и гибкая, как обезьяна-ревун), однако у нее обнаружилось несколько досадных привычек, в том числе склонность во время соития напевать себе под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Собственно, ею она и была.
Надо отдать Чазу должное. Он тщательно выскоблил ее из дома, когда-то бывшего их общим домом. Плечи Джои задрожали, колени подтянулись к груди, и она обнаружила, что рыдает. Она разозлилась - нет, разъярилась, - что плачет из-за мужчины, который хотел ее смерти.
«Прекрати! - приказала она себе. - Немедленно прекрати.
Я оплакиваю не потерю Чаза. Я оплакиваю свою гордость, свою самооценку и прочую пургу в духе доктора Фила. Как случилось, что мой собственный муж меня так ненавидит? Что я ему сделала?»
- Ничего, - вслух произнесла Джои в промежутках между всхлипами. - Совсем ничего, блин.
Она села и уголком простыни вытерла глаза.
- В общем, к черту Чаза Перроне.
Джои проскользнула в ванную и поморщилась при виде своего отражения, отекших век и разводов на щеках. Она уселась пописать и обдумать, что делать дальше. На туалетном столике стоял здоровенный флакон подушечек маалокса; их вид поддержал ее боевой дух. «Хорошо бы Чаз заработал язву, - подумала она, - жгучую, кровоточащую язву размером с тортилью».
Обычно он возвращался с работы не раньше шести, поэтому Джои решила, что дверца машины хлопнула где-то по соседству. Когда затряслась дверная ручка, Джои натянула джинсы, вылетела из ванной, схватила нож с ковра и закатилась под кровать.
Шаги, вроде бы тяжелее Чазовых, без остановки прогрохотали через гостиную в коридор. Джои затаила дыхание. «Черт, - подумала она, - я не смыла за собой. Если он заметит, все кончено».
Она перебросила нож в правую руку и проверила, хорошо ли он лежит. Шаги приблизились к ванной.
«Я выбрала самый идиотский на свете способ попасться, - мрачно подумала Джои. - Раз в жизни забыла спустить воду».
Когда работаешь бригадиром на ферме, жизнь намного проще. Если нужны деньги, просто вычитаешь их из жалованья рабочих. Они почти никогда и слова поперек не скажут, потому как боятся, что ты их сдашь службе иммиграции. Тогда вокруг своих особняков. Дворецкие, телохранители и все самое лучшее.
Тул вдруг подумал о Морин, старой леди в «Неземном поместье», такой одинокой, лежит и помирает бог его знает от какого ужасного рака. Чертовы медсестры ленятся даже поднять ее с койки и отнести в душ или отхожее место. «Морин поменялась бы местами с этими актрисками, не раздумывая, - решил Тул. - Она бы улыбалась, и махала бы фотографам, и была бы так благодарна богу, что больше не болеет».
Он выключил телевизор и потащился на кухню, опустошил холодильник и принялся наполнять его «Маунтин Дью». Вскоре доктор подошел к двери и спросил Тула, что это он, во имя господа всемогущего, тут делает.
- А по-твойму как? - отозвался Тул.
- Но ко мне должны прийти друзья! - Чарльз Перроне достал из коричневого пакета бутылку белого вина.
- Влазит, - успокоил Тул. Он протянул Чазу свою пульсирующую руку: - Слушь, глянь-ка, никакой заразы нет?
Чарльз Перроне отреагировал так, словно ему ткнули в лицо тарантулом. Он отпрянул и сказал:
- Я ведь уже говорил, парень. Я не такой доктор.
- А какой ты, етить, доктор? - Тул надвигался на него, схватив бутылку вина.
- Я биолог, а не медик, - ответил Чарльз Перроне. - Изучаю загрязнение воды. - Он скорчил гримасу, когда громила предъявил ему на экспертизу свои прокушенные кулаки.
- Одного парняги пасть, - сообщил Тул, - налетела прям на мой кулак. Как по-твойму, нет инфекции?
- У меня в рюкзаке бинты и мазь с антибиотиком. Сейчас принесу.
- Пасиб.
Тул расчищал в холодильнике место для вина и недоумевал, зачем это доктору по грязной воде занадобился телохранитель.
Чарльз Перроне сказал уже помягче:
- Понимаешь, ко мне тут скоро друг должен зайти.
- Рад за тебя, - пожал плечами Тул.
- Я имею в виду, может, ты оденешься, а?
Тул глянул вниз.
- Ну ваще-то мне и так удобно. Мож, я спать лягу.
- Спасибо, - сказал доктор. - Огромное спасибо.
Чаз зашел в ванную, закрыл дверь и достал из кармана синие пилюли. Дружок-гольфист сказал, что нужно около часа, и посоветовал на первый раз много не принимать, для начала выяснить пороговую дозу. Чаз проглотил две таблетки и запил их водой из-под крана. В зеркале он увидел, что Тул нассал в унитаз с опущенным сиденьем и даже не удосужился смыть за собой.
- Вот свинья, - проворчал Чаз. Он обернул руку бумажной салфеткой и яростно нажал на рычаг.
«Что вообще этот идиот тут делал?» - задумался Чаз. Небось засорил туалет в гостевом санузле этой своей чертовой сальной шерстью.
Чаз в спешке принял душ, позвонил Рикке и попросил заехать.
- У меня для тебя сюрприз, - пообещал он.
- Я не в настроении.
- Да ну, приезжай.
- Я плохо себя чувствую, - отказалась Рикка. - Пораньше лягу спать.
Чаз Перроне неважно понимал женщин, но до него дошло, что Рикка расстроена.
- Поговорим, когда приедешь, - предложил он. - Я все исправлю.
- Я же сказала, Чаз. Я остаюсь дома.
- Не сегодня. Пожалуйста. Ради меня.
- Позвони на выходных.
- Погоди, Рикка, это из-за того, что случилось в обед? Все снова нормально, киска, я о том и говорю. Лучше и больше, чем раньше, обещаю…
- Ты меня совсем не слушаешь, - отрезала она. - Я напилась. У меня был отвратный день, так что спокойной ночи, Чаз.
И она бросила трубку. Чаз Перроне выругался и сгорбился на кровати. Ради Рикки он купил синие пилюли. Он хотел показать ей (ну, и себе, если честно), что трудности временны и легкопреодолимы.
А теперь у него в штанах зашевелилось, медленно и нарочито, словно развертывались кольца проснувшейся змеи. Предвкушая эрекцию, мать всех эрекций, Чаз с отчаянием смотрел в будущее, в котором ему не с кем ее разделить. Часы неумолимо приближали миг полной боевой готовности, но выбор партнера был прискорбно ограничен. В отличие от многих его друзей, у Чаза не было безотказных подружек, которых можно вызвонить в случае внезапной необходимости. Женщины, с которыми он спал, как правило, рвали с ним, как только его гнилое нутро выплывало на свет - обычно через два-три месяца после первого свидания. В результате имена в Чазовой записной книжке делились на две категории: бывшие подружки, которые ненавидят его, и текущие подружки, которые рано или поздно возненавидят его.
Поскольку сегодня Рикка неким мистическим образом вышла из строя, единственной заменой ей была слегка тронутая любительница нью-эйдж и рефлексологии, которая откликалась на имя Медея. Чаз познакомился с ней, играя в гольф в северном Бока, где она предлагала массаж возле сокового бара между девятой и десятой лункой. Чаз всего три раза спал с Медеей, и впечатления она оставила смешанные. Она была довольно алчная (и гибкая, как обезьяна-ревун), однако у нее обнаружилось несколько досадных привычек, в том числе склонность во время соития напевать себе под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98