- С фронта, значит? - Майор переглянулся с капитанами, вскочил, чуть коснувшись руками земли, поправил на поясе кобуру пистолета. - Ну, пошли.
Коротилов ждал их, примостившись на пне, вытянув больную ногу. Седой, осунувшийся и побледневший от потери крови и тряской дороги, с заострившимся носом и сухими губами, он выглядел очень старым. Майор, извинившись, попросил его предъявить документы. Комиссар показал, спросил нетерпеливо:
- Известно вам, где противник?
Майор пожал плечами:
- Проезжала тут ремонтная летучка из 30-й танковой дивизии. Говорили - бои у Пружан.
Коротилов исподлобья смотрел на него. Произнес излишне спокойно, явно сдерживая себя:
- У Пружан дрались вчера. Дайте карту. Вот. Нынче утром немцы взяли Березу Картузскую. Три часа назад их передовые части завязали бой у моста через Щару. (У майора открылся рот, будто отвалилась нижняя челюсть под тяжестью бороды). Вот так, я сам видел их! - Коротилов сорвался на крик. - Какого черта вы стоите тут? Где ваша разведка? Где ваша оборона? Немцы могут подойти через два часа, через час! А вы? Сало копите?! На травке валяетесь!
Оба капитана застыли, вытянув руки по швам.
- Мне приказано ждать указаний, - невнятно ответил майор. - Я не предполагал…
- На войне надо знать, а не предполагать. Вы вообще-то поняли, что идет война? Или нет еще? С кем имеете связь?
- Со штабом дивизии.
- Немедленно сообщите о подходе противника. Немедленно пошлите разведку. Разверните сильный заслон, - разгорячившийся Коротилов вскочил с пня и пошатнулся, сквозь стиснутые зубы вырвался стон.
Дьяконский сзади подхватил комиссара под мышки. От машины бежали шофер и Полина.
- Врач у вас есть? - крикнула она майору.
- Сейчас пришлю.
- С носилками.
- Ничего не надо, - тихо, кривясь от боли, сказал Коротилов. - Едем в Барановичи.
Майор что-то шепнул Полине и поспешно ушел вместе с капитанами. Капитаны срывались на бег, и Виктор подумал, что играть в шашки им долго теперь не придется.
- Ай-ай-ай, - мягко говорила Полина, перевязывая рану. - Какой же вы неосторожный. Нельзя так!
- Можно! - сказал Коротилов. - Можно и нужно! Кричать нужно, тревогу бить, раскачивать чертей этих! Немцы стеной прут, а у них - олимпийское спокойствие, - и, погладив растрепанные волосы Полины, стоявшей возле него на коленям, добавил тихо: - А тебе еще раз спасибо, дочка.
* * *
Перед отъездом из Москвы полковник Порошин выкроил полчаса, чтобы забежать домой. Быстро побрился, на скорую руку помылся в ванне. Вместо хромовых сапог надел яловые.
Порывшись в письменном столе, он порвал ненужные бумаги. Сложил стопкой дневники. Накопилось их много, почти два десятка толстых тетрадей. Это была единственная ценность, имевшаяся у Порошина. Иногда подумывал он о том, чтобы со временем создать книгу на основе своих записей, рассказать о трудном времени, о пути, который прошел шахтер, и, конечно, об армии, которая росла на его глазах, которой отдал он свои лучшие годы…
Прохор Севостьянович связал дневники бечевкой, запер их в железном ящике. Отнес ключи одинокой старушке, жившей в его квартире на правах экономки, и попросил: «Ящик берегите пуще всего. А если что случится со мной, отдайте Ермакову. Или дочери его - Неле».
Пожал старушке руку и ушел, унося с собой в маленьком чемоданчике полотенце, мыльницу, зубную щетку, бритвенный прибор и чистую тетрадь. Предыдущую оставил исписанную наполовину. Не хотел возить с собой память о мирных днях. Знал: немцы - это очень серьезно. Прошлое оборвалось, Нужно было начинать с первой страницы.
Из дневника полковника Порошина
24 июня 1941 года. Утро.
Вчера на самолете У-2 прибыл в штаб Западного фронта с пакетом. Остаюсь для связи до особого распоряжения.
Обстановка сложная. В полосе фронта действуют три армии: 10, 4 и 3-я. Связь с ними - от случая к случаю. Неизвестность парализует работу. Я, по существу, праздный наблюдатель. Бездействие выматывает нервы. Потому взялся за дневник, хочу сосредоточиться и подумать. Это - моя девятнадцатая тетрадь. Сотня, а то и больше чистых страниц. Листаю и думаю: что напишут на них начавшиеся теперь события?
Здесь, знакомясь с положением дел, вижу, как велики были наши просчеты. И беспечность. Раньше недостатки скрыты были внешним благополучием. А сейчас все прорехи зияют, колют глаза.
Трудно найти в истории случай, когда войска е первый день войны оказались бы в таком тяжелом положении. Вот он, Западный фронт. Подавляющее большинство дивизий возле границы содержалось по штатам мир-1 ного времени. Их нужно было пополнять и развертывать, прежде чем вводить в бой. Но дивизии с первого дня - в полосе военных действий.
Все началось не так, как надо, совсем не так. Утром 22 июня, когда пехота противника уже перешла границу, когда немецкие танки километров на десять углубились на нашу территорию, заместитель командующего фронтом генерал Болдин разговаривал по телефону с маршалом Тимошенко. Доложил ему, что фашисты бомбят Гродно, Белосток, Кобрин, Брест и другие города, что нашу авиацию уничтожают на аэродромах, что немецкие самолеты с бреющего полета расстреливают наши войска и мирных жителей.
Тимошенко предупредил, чтобы войска фронта никаких действий против немцев не предпринимали. Авиацию использовать только для разведки. То есть фашистов нельзя бомбить, нельзя стрелять в них и отражать их атаки. Когда генерал Болдин высказал недоумение, нарком разъяснил ему: Иосиф Виссарионович считает, что нападение, возможно, является только провокацией некоторых германских генералов… В Москве еще надеялись уладить все мирным путём.
Впрочем, приказ не оказывать сопротивления дошел далеко не до всех дивизий. «Подвела» связь.
Да, мы слишком надеялись на то, что в ближайшее время войны не будет. Надеялись даже тогда, когда она уже началась…
Начальник штаба фронта генерал Климовских сказал мне сегодня: «Я, кажется, сойду с ума!» Верю ему. Пехотные дивизии, укомплектованные меньше чем наполовину, танковые корпуса, сколоченные только этой весной, имеющие лишь половину штатной техники, отсутствие связи с войсками - да мало ли еще что!
Талдычим мы друг другу о том, что современная война маневренная, война на колесах. А дошло до дела - колес не оказалось. Из народного хозяйства фронт должен был получить машины для укомплектования тылов, но где эти машины - один черт знает. Все не ждали, все не готовы. Дивизии - без транспортных средств. Обозы не могут поднять даже одного комплекта боеприпасов. Здесь, в тылу, склады. Огромные и нетронутые. А с чем воюют войска - неизвестно. Не налажена даже доставка патронов. В артиллерийских частях не оказалось тягачей для буксировки орудий. Горючее танковым дивизиям не доставляется. Добывают по способности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235