Ростом невысок, зато костист, крепок. И характер дедовский, упрямства хоть отбавляй. Лезет всегда на рожон, отчаянная голова; сперва сделает, а потом оглянется.
- Опять книгу-то не брал в руки. Смотри - матери скажу.
- Вечером займусь, жарко сейчас.
- Ну, на речку бы сбегал. И Славку с собой возьми.
- Правильно! - обрадовался Игорь. - Бабуся, ты же самый гениальный человек в нашем доме! Это тебе, а не мне надо бы в институт поступать!
Выйдя за калитку, Игорь увидел братишку. Славка, прислонившись к стволу клена, строгал какую-то палку.
- Эй, - окликнул его Игорь. - Айда купаться!
- Я уж думал, только не с кем было.
Они побежали по тропинке, круто спускавшейся вниз, к реке. Славка, опередив брата, на ходу стянул майку, чуть задержавшись, сбросил трусы и, сверкнув белым задом, с разгону бросился в воду.
Игорь разделся не торопясь, аккуратно сложил брюки.
Вдали спокойная гладь реки казалась застывшей. В ней отражались белые облака, громоздившиеся одно над другим, и среди них - веселый, смеющийся лик солнца. Берега уже начали обсыхать, в нескольких местах вклинивались в воду длинные, покрытые галькой отмели.
На речке две купальни: мужская и женская. Там, где подходила к берегу роща молодых тополей, под крутым желто-глинным обрывом были глубокие места. Деревянный забор делил пополам этот участок. Ребята и девушки, переплыв Упу, встречались на лугу, загорали, валялись в зарослях ромашки, ели кисловатый щавель. Особенно хорошо было там вечером. Воздух казался густым от запаха цветов и свежего сена. С реки тянуло прохладой.
Луговая трава, кусты ивняка каждое лето слышали здесь горячие нежные слова, и сами они будто научились от людей шептаться ласково и загадочно.
Сегодня Игорю не за чем было плыть на ту сторону. Искупавшись, он сидел со Славкой на берегу, смотрел на паренька с удочкой, забравшегося в воду почти по пояс.
- Уедешь ты скоро, - вздохнул Славка. - С кем купаться тогда?
- Со своими ребятами.
- Мама не пускает с ними.
- Много ты спрашиваешь маму-то!
- Все равно скучно без тебя будет.
- Переживешь. - Игорь притянул голову братишки, провел рукой по колючим волосам.
- Ты бы не в Москву ехал, а поближе.
- Только в Москву, и баста! В у-ни-вер-си-тет! - произнес Игорь. - Все великие умы из его стен вышли.
- Так то - великие, а ты просто Булгаков. Что в тебе такого особенного? Только майских жуков хорошо ловишь…
- Цыц, - шутливо пригрозил Игорь.
- И вообще историю учить - девичье дело. Пошел бы ты! В командиры - это да! Форму носил бы…
- Уступаю тебе свое место.
- Уж я-то буду, - сказал Славка. - Танкистом или моряком - во! Знаешь, как я раньше думал? Отец у нас в Осоавиахиме, ты танкистом станешь, я - моряком. А Людка, когда вырастет, за летчика замуж выйдет.
- Ну и фантазер! Всех к месту пристроил!
Из-за забора на середину реки выплыл кто-то в розовой шапочке. «Как у Оли», - подумал Игорь, вновь ощущая утихшую было тоску.
Приподнявшись, он следил за девушкой. Вот она остановилась, отдыхая, повернулась лицом к мужской купальне, призывно махнула рукой. «Ольга!» - чуть не крикнул Игорь, вскочив на ноги. Он уже шагнул к воде, ему показалось, что Ольга зовет его, но в это время увидел Горбушина, быстро спускавшегося с обрыва. Китель и фуражку моряк держал в руках, светлые волосы его растрепались. Лицо красное, будто обожженное солнцем; резко выделялись белые полоски бровей.
Раздевался он спиной к Игорю. Тело его, натренированное, с сухими и крепкими узлами мускулов, было покрыто ровным загаром. Уверенность, точность сквозили в каждом движении.
Игорь невольно сравнивал себя с ним, неприязненно смотрел на свои белые тонкие ноги, покрытые каким-то цыплячьим пухом.
Ольга уже вышла на противоположный берег и скрылась в ивняке. Горбушин, положив поверх одежды фуражку, бросился в воду. Плыл боком, пронося над головой полусогнутую руку. Вот он выбрался из реки, отряхнулся, провел ладонями по груди. Поднялся повыше, глядя по сторонам. Потом пошел уверенно, раздвигая кусты, и исчез среди них.
Игорь расслабленно опустился на землю.
- Домой, а? - тихо спросил Славка, тронув его за плечо.
Они оделись и молча поднялись в гору. Когда миновали тополевую рощу и городскую больницу, Славка, с трудом поспевавший за братом, сказал мрачно:
- Знаешь, я лучше танкистом буду. Не пойду в моряки, ладно?
- В моряки? - рассеянно переспросил Игорь. - Да, да, не надо, - согласился он и, спохватившись, добавил: - Там видно будет, куда пойдешь. А сейчас дуй домой обедать. Я в слободу на часок заверну.
Решение зайти к Насте Коноплевой возникло неожиданно. Тяжело было оставаться сейчас одному. А с Настей можно поболтать о пустяках, отвлечься. И еще одно смутное, неосознанное чувство толкало Игоря к девушке. Ольга была с другим. Ну что ж! На ней свет клином не сошелся. Игорю тоже есть с кем провести время.
Слобода начиналась сразу за базарной площадью, тянулась одной длинной улицей. Дома здесь были непохожие на те, что в городе, - настоящие деревенские избы. По сторонам улицы двумя рядами высились старые липы и клены, домики скрывались в густой тени.
Хата Насти Коноплевой, крытая потемневшей соломой, стояла на берегу пруда, заросшего зеленой тиной. Барахтались в пруду утки, разыскивая корм; гуси, вытянув шеи, цепочкой шествовали по берегу среди лопухов.
Игорь открыл калитку в плетне, вошел в маленький подметенный двор. В окошке, чуть поднимавшемся над землей, мелькнуло чье-то лицо, и тотчас на пороге появилась Настя.
- Ты?
- Как видишь.
- Ну заходи, заходи. - Она подставила локоть. Игорь пожал его. - Лапшу рубила, - смущенно улыбнулась Настя, показывая выпачканные мукой ладони.
В комнате было чисто и светло от недавно побеленных стен. Большая печь делила избу на две половины. Возле стола, на котором лежали лепешки раскатанного теста, сидел пятилетний братишка Насти, очень похожий на нее: такие же глаза, темные и немножко раскосые. Он слез с табуретки, боком подвинулся к двери, спросил:
- Я побегаю, да?
- Иди, только недалеко. На уток взгляни. Игорь и раньше бывал у Насти. Знал, что мать ее работает в колхозе, отец погиб на финской войне, совсем недавно, минувшей зимой. Тогда Настя недели две не появлялась в школе. Игорь с ребятами приходил проведать ее. Глаза у нее были опухшие, красные…
Настя быстро закончила рубить лапшу, вымыла руки. На ней - коротенькое, до колен, ситцевое платье с поблекшими голубыми цветочками. Платье было тесно девушке, туго обтягивало ее маленькие груди и даже лопнуло сбоку по шву. Это, наверно, смущало ее, она переоделась за занавеской. Вышла в кофточке с горошками и в черной юбке. На ногах - матерчатые босоножки.
- Ты повзрослела будто, - сказал Игорь.
- Это на каблуках я.
- Зубришь?
- Химию повторяю.
- Ты значит, в Тулу собираешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235