- Оставь нужные.
- Но ведь мало будет…
- В общей куче сойдет, - решил Фокин. - Теперь так. Витька новое дело сделал. Продавать буду я. Ну, а Игоря назначим казначеем. Он парень честный, некурящий, капитал на папиросы не изведет…
В сад закрадывались синие сумерки. Небо приобрело какой-то странный, фиолетовый оттенок. Порывами набегал ветер, заставлял дрожать лепестки хмеля на беседке.
- Эх, братцы! Последние денечки мы вместе, - вздохнул погрустневший Игорь. - Разъедемся в разные стороны, и дружбе нашей конец, значит?
- Это по какому же правилу? - удивился Сашка. - Сколько мы вместе? Три года? Ну, и давайте на всю жизнь один другого держаться!
- Я, ребята, медленно с людьми схожусь, - заговорил Дьяконский. - Но уж если сошелся, то накрепко.
- Что бы ни случилось, дружбу не терять, верно? - Игорь протянул Виктору руку. Тот крепко сжал ее. Сверху легла шершавая ладонь Сашки.
От Георгиевской церкви до выгона, где паслись слободские коровы, протянулась базарная площадь. Колхозники торговали здесь мясом, битой и живой птицей, маслом, горохом и луком - всякой домашней снедью. В дни привоза, по средам и воскресеньям, длинной шеренгой выстраивались телеги с задранными вверх оглоблями.
Возле церкви - толкучка. Тут можно найти и самовар, и колеса для телег, и старинные стенные часы, и расписные глиняные свистульки. На паперти ребятишки покупали и обменивали кроликов, голубей.
Многие приходили на базар просто так, потолкаться, полущить семечки, людей посмотреть и себя показать. Деревенские девки щеголяли красными платками с бахромой, пестрыми кофтами. Парни потели в тесных праздничных пиджаках. Мужики, сбиваясь небольшими компаниями, соображали насчет выпивки. Торговали бабы - голосистые, злые, дуревшие к концу дня от жары и шума. Трое друзей пробирались через гомонившую толпу. Сашка тащил кролика в ящике. Самка ангорской породы испуганно мигала красноватыми глазами.
- Упарился, - оказал Фокин, ставя ящик на землю. - Передохнуть надо. Ну, кто медку хочет?
- Ступай сам. Тоже удовольствие - из-за двух ложек крик на весь город.
- А что за базар, если крика нет?
Игорь и Виктор остановились возле телеги, заваленной пучками молодой редиски. На охапке свежей травы сидела девушка лет шестнадцати в длинном сарафане из грубого домотканого полотна, с вышитыми голубыми васильками. Лицо ее, полудетское, с мягко округленным подбородком, невольно привлекало внимание свежестью, милым и наивным выражением. Кожа белая, не тронутая загаром. Но это была не болезненная бледность горожанки, а здоровая, будто мраморная белизна, которую умело сберегают деревенские девчата в любую жару, платками закрывая лица.
Светлые волосы ее были заплетены в короткие косички с красными лентами на концах. Она с любопытством и в то же время с некоторой робостью смотрела на гудевший вокруг телеги людской водоворот.
Старый бельмастый мерин, равнодушно жевавший траву, повернул голову, ткнулся большими, отвисшими губами в ногу девушки.
- Ну, не балуй, - отвела она рукой его морду.
Заметив парней возле воза, спросила:
- Вам редиски?
- Покажи.
Виктор взял пучок, понюхал, провел ладонью по колючим листам. Сказал солидно:
- Хороша на закуску.
- Берете?
- Мы не пьющие. Скажите лучше, как зовут вас?
- Зачем? - удивленно взметнулись белесые ресницы
девушки.
- Я прошу, - серьезно произнес Виктор. - Понимаете, я очень хочу знать ваше имя.
Игорь чуть не присвистнул от удивления. Виктор Дьяконский, единственный парень из класса, никогда не друживший с девчонками, доказывавший на исторических примерах, что только те полководцы, которые не увлекались амурными делами, добились истинно великих побед, - этот Виктор изменился сейчас на глазах. Даже голос его звучал без обычной резкости.
Прижимая к себе ящик с крольчихой, Игорь подвинулся ближе.
- Василиса, - услышал он тихий голос.
К возу подошли покупатели, начали прицениваться, перебирать редиску. Дьяконского оттерли в сторону.
- Пошли? - толкнул локтем Игорь.
- Куда? - недоумевающе спросил тот, продолжая смотреть на девушку.
- Забыл, что ли? На паперть нам нужно.
- Да, да, конечно, на паперть, - бормотал Виктор и вдруг продекламировал:
У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Старик иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья…
- Пучок редиски он просил, и взор являл живую муку, - добавил насмешливо Игорь. - Эка, парень, как швыряет тебя нынче.
- А ты не находишь, что она какая-то очень своеобразная?
- Представь себе, не нахожу. В каждой деревне есть Василиса такая.
- Не знаю, не видел. Если бы я был художником, обязательно написал бы ее. Очень простое лицо и в то же время необычайно одухотворенное…
- Выдумываешь ты, - махнул рукой Игорь.
- А Сашки-то все нету, - спохватился Дьяконский.
Фокин находился в это время в продуктовом ряду, отведал уже три сорта меда.
«Попробую теперь у той бабы-яги», - решил он.
Бабка в серой шали, с горбатым носом на темном цыганистом лице, сидела за прилавком, устало смежив глаза, дремала на солнцепеке.
- Продаешь, бабуся?
- Покупай, касатик, покупай, - проснулась старуха. - Хороший медок, липовый.
Она достала деревянную ложку, вытерла подолом исподней юбки.
- Надо бы полотенце иметь, - упрекнул Сашка.
- Тряпка есть, да запылилась. А исподняя чистая, ты не боись, касатик.
Фокин не спеша зачерпнул, понюхал с видом знатока. Облизав ложку, покачал головой.
- Горчит, бабуся. Дай-ка мне вон из той махотки.
Старуха развязала другой горшок. Сашка попробовал из него. Съел три ложки, полез было еще, но бабка остановила сердито:
- Хватит. Берешь, что ли?
- Не… Медок не того, - Фокин с трудом ворочал липким языком. - Дух не тот… Другого-то нет попробовать?
- Ах ты анчихрист, - взъярилась старуха. - Дух ему не такой! - закричала она. - Четыре ложки сожрал, окаянный! Чтоб тебя разорвало, чтоб тебе брюхо вспучило!
- Тихо, бабушка, тихо… Он от бога, мед-то, а ты всякие слова произносишь, - пятясь, урезонивал Сашка. - Грех ведь тебе, одной ногой в гробу стоишь, а ругаешься, как в кабаке!
- Пеночник, иродово семя!
Бабка трясла сухими кулаками, на крючковатом носу дрожала светлая капля.
- Смотри, сопля в мед упадет! - не выдержал Сашка.
- Держи его! Ворюга! Грабитель!
Дело принимало нешуточный оборот. Фокин поспешил укрыться за чужими спинами. Вокруг бабки росла толпа.
Сашка, посмеиваясь, отошел подальше. На паперти увидел Игоря, сидевшего возле ящика с кроликом.
- А Витька где?
- Ну вас к черту обоих, - обозлился Булгаков. - Я что, нанялся этот зверинец стеречь? Торчу тут один, как дурак.
Сашка занялся, наконец, делом. На все лады расхваливал свою крольчиху, кричал, что она пять раз в год приносит по десять крольчат. Но агитация не имела успеха. Покупателей нашлось много, а вот меняться никто не хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235