Жили они на Бакунинской улице. Старинный трехэтажный дом с лепными украшениями по фасаду принадлежал раньше какому-то князю. Теперь дом заселен был семьями военнослужащих. В квартире полковника Ермакова были четыре просторные комнаты с высокими потолками, кухня и ванная.
Гостям Степан Степанович отвел комнату своего сына, отдыхавшего сейчас в Крыму вместе с сестрой. Настя спала на кровати за ширмой. Игорь устраивался на диване.
Ермаков был вдов, и в комнате, как и во всей квартире, чувствовалось отсутствие настоящей хозяйки. Рядом с дорогим шкафом из мореного дуба - канцелярский стол. Стулья разные: и старинные, венские, с гнутыми ножками, и полумягкие, с клеенкой на сиденье, и даже несколько табуреток.
Настя и Игорь имели свой ключ, уходили и приходили, когда хотели. Ермаков возвращался с работы поздно, иногда не появлялся по нескольку суток. Теща его, высокая, чопорная старуха, не обращала на ребят внимания, целыми днями валялась в своей комнате на кушетке, читала старинные романы.
Сегодня Степан Степанович был дома, возился на кухне с примусом. В коридоре сильно пахло керосином.
- Вы, ребятки? - спросил он. - Вовремя вернулись, сейчас чай пить будем.
- Ели уже, - соврал Игорь.
- Я и не предлагаю есть. Погоняйте чаек, составьте компанию. Посмотри, Настя, в шкафу колбаса была, кажется.
- Сейчас я все соберу, - деловито ответила Настя.
Отнесла в комнату книги, быстро помыла руки. Опросила, смешно морща нос:
- Керосин разлили?
- Есть немного, - сокрушенно вздохнул Ермаков.
- Идите за стол. На кухне мужчинам нечего делать, - командовала девушка, устанавливая на подносе посуду.
Игоря удивляло, как это застенчивая Настя так быстро освоилась здесь. Распоряжается, будто хозяйка.
- Приходится вот самому, - со вздохом сказал Степан Степанович, садясь к обеденному столу. - У нас каждый сам по себе.
Он разминал пальцами папиросу, коричневый табак сыпался на паркет. Дышал тяжело, посапывая крупным носом с зарослью черных волос в ноздрях. Под пижамой бугрился полный живот, Вид у Ермакова был нездоровый: обрюзгшие белые щеки изрыты морщинами, на глазах кровяные прожилки.
- Устали, Степан Степанович? - сочувственно спросил Игорь
- Работа сидячая, - рассеянно отозвался Ермаков, роясь в карманах.
Вошла Настя. Поставила посуду, чайник. Вскочив на стул, открыла дверцу буфета, достала колбасу и хлеб. Гладя на ее тонкие руки, быстро орудовавшие ножом, Ермаков произнес:
- Счастливый у тебя муж будет.
- Скажете тоже… - покраснела девушка. - Вам густой чай наливать?
- Нет. Сердце у меня пошаливает.
- Тогда и курить не надо.
- Это уж когда в отставку подам. Осяду в Одуеве, огород разведу. Буду копаться потихоньку. А вы иной раз поможете старику.
- Какой вы старик. Пятидесяти еще нет. Просто отдохнуть надо, - посоветовала Настя. - А то ведь вам трудно красноармейцами командовать, да? Я видела вчера: красноармейцы идут строем, а сбоку бежит командир и кричит: «Раз-два! Три-четыре!»
- Я, девочка, все больше бумагами командую у себя на столе. В управлении я. Крыса штабная. А знаешь, как ты чай пьешь? - неожиданно спросил он. - По-купечески пьешь. В старину бывало: сидят купчихи и так это не спеша, вприкуску…
- Горячо очень. - Настя поставила блюдце. - Я и по-другому умею.
- А ты пей, пей. Теперь такое редко увидишь, чтобы блюдце на пальцах. Молодежь чудная пошла, все на бегу, все на ходу. Неля моя одной рукой пальто надевает, в другой кусок держит.
- Говорят, москвичи торопятся потому, что расстояния здесь большие, - вставил Игорь.
- И расстояние, и воспитание. Всюду темпы, темпы. Поспевать трудно. - Степан Степанович поднялся с заскрипевшего стула. - Ну, спасибо, Настя. Пойду к себе, доклад готовить. Ты уж убери здесь.
- Слушай, хозяйка, а не смотаться ли нам в кино? - предложил Игорь.
- Поздно. Десятый ведь.
- Поздно, - согласился он. - И ноги гудят. В Одуеве целый день шатаешься - и хоть бы хны! А тут все пятки отшибешь по асфальту… Письмо написать, что ли?
- Напиши.
У себя в комнате Игорь сел к столу, включил свет. Взял было лист бумаги, но, скомкав, швырнул в угол. О чем писать? Что на экзамене провалился?
Плохое настроение адова овладело им. Он сбросил ботинки, минул на стул пиджак и повалился на диван. Заложив за голову руки, смотрел на побеленный потолок, усеянный мухами.
Вошла Настя, на ходу вытирая полотенцем руки. У себя за ширмой сняла босоножки, нагнулась, доставая тапочки. Больше двух недель жили они в одной комнате, и Игорь уже изучил все ее привычки. Сейчас она переоденется, потом расчешет волосы.
Так и есть. Она сняла платье, над ширмой видна ее шея с темнеющей ложбинкой, девчоночьи узкие плечи, перехваченные белыми бретельками. Игорю было приятно и немножко обидно, что она не стесняется его. Доверчивость Насти смущала и обезоруживала. Игорь отворачивался даже тогда, когда девушка не просила, опасаясь оскорбить ее любопытным взглядом.
Настя накинула халат, взяла гребень.
- Лубаску помнес, - невнятно произнесла она: держала во рту шпильки.
- Погладить трудно, да?
- Не тлудно. Снимать пливыкай. Ведь я уйду послезавтла.
- Куда?
- В общежитие.
- Как? - вскочил он.
Настя ответила не сразу. Кончив расчесываться, поправила ладошкой волосы.
- Подвинься. - Она села рядом, забравшись с ногами на диван. - Сегодня комендант сказал, чтобы в общежитие перешла. А то другие койку займут.
Игорь закрыл глаза, представил себе, как будет он здесь один, в этой большой пустой комнате. Остро кольнула тоска.
- Настя! - Он рывком притянул ее к себе, девушка упала лицом в подушку. - Настя, ты поживи немного… Пока не приедет этот, Альфред. Ведь и Степан Степанович рад тебе. Ну, Настенька, - тормошил он ее. - Хочешь я с комендантом твоим поговорю?
- Не надо, - улыбнулась она. - Я думала, ты обрадуешься.
- Вот и дура.
- Ну и ладно.
Он зарылся лицом в ее волосы, шепнул, касаясь губами уха:
- Обиделась?
- Нет.
- И правильно. Ведь я и сам дурной.
- Не кайся, - сказала Настя. Расстегнув ворот его рубашки, положила ладошку на плечо Игоря. - Завтра мы с тобой по институтам пойдем, да?
- Ладно. А общежитие?
- Придется переезжать. Займут ведь, - вздохнула девушка.
Она выключила свет и скрылась за ширмой.
Игорь разделся, долго лежал молча. Выкурил две папиросы. На улице изредка, грохоча по мостовой, проезжали автомашины, лучи света скользили по потолку. Дребезжали трамваи. Когда становилось совсем тихо, Игорь, затаив дыхание, прислушивался: спит ли Настя.
Здесь, совсем рядом была девушка, которая любит его. Игорь хорошо знал это. Их разделяла только ширма, но за эту ширму он стеснялся заходить даже днем. Мысль о том, что он может пройти туда сейчас, показались ему дикой. Он хотел встать и боялся. Спросил шепотам, едва слышно:
- Настя? Ты спишь, Настя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235