Булгаков из часового превратился просто в караульного. В склад потянулись люди. Игорь не задерживал их, теперь ответственность за сохранность имущества нес заведующий. Игорь и вообще-то считал все это дело игрушечным. В мирное время у военных много лишнего времени, вот и выдумали эти караулы. Ну, понятно, нужно боеприпасы охранять, казарму, мост. А тут в старом сарае висели на стенах хомуты, стояли какие-то бочки, лежали свернутые палатки, кипы одеял, трудились раскладные кровати. Не больше ценностей, чем на складе сельпо. Сюда сторожа с дробовиком вполне достаточно.
Игорь забросил винтовку за спину, отошел в сторону от склада. Грелся на утреннем солнышке, щуря глаза от яркого света. Лес пока берег свой летний наряд, но заметны стали первые признаки приближающейся осени: золотые мониста вплетались в зеленые косы берез, на осинах обвяли и поникли листочки.
Булгаков достал из кармана маленький томик Фета. Обнаружил его в вещевом мешке, когда последний раз возвратился из Москвы. Шут его знает, кто подсунул ему книжку. Может быть, Неля?
Фет ему не очень нравился. Да и знал его мало, только по школе. Но вчера вечером в караульном помещении прочитал несколько стихотворений и даже затосковал: напомнили они родные места, лесную глушь, медленную, спокойную речку.
Открыл книжку с середины. Пробежал глазами по строчкам. Стихи были очень певучие, нога сама отбивала ритм:
Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело -
Я ничего не пойму.
Ветер. Кругом все гудит и колышется.
Листья кружатся у ног…
Услышав чьи-то шаги, оглянулся: перед ним группа командиров. Начальник курсов, дежурный и еще - незнакомые. Начальник, невысокий, в новой, чуть ли не до колен, гимнастерке, сердито смотрел на Булгакова. Спросил, сделав маленький шаг вперед:
- Вы кто?
Игорь сунул книжку в карман, взял винтовку «к ноге», отрапортовал:
- Караульный, курсант Булгаков.
- Вы что здесь делаете?
Игорю такой вопрос показался странным. Ясно, что делает, если караульный. Не коров пасет и не рыбу ловит. Удивило его и злое лицо начальника и его раздраженный тон.
- Склад берегу.
- Скла-а-ад? Черт знает что т-акое! На посту - с книгой! На три шага к себе подпустил!
- Да ведь склад-то открытый. Заведующий там хомуты считает, - внес ясность Булгаков.
- Дежурный, немедленно снять его. На гауптвахту.
- За что? - удивился Игорь.
- На досуге подумаете. Дежурный, снабдите его уставом караульной службы. Не выпускать, пока не выучит наизусть.
- Но я же отстану от группы!
- За рассуждения - строгий арест. Трое суток. На хлеб и на воду. - Начальник круто повернулся и пошел, переваливаясь, как утка. На ходу ругал дежурного, а тот, оправдываясь, объяснял, что этот набор очень трудный.
Начальник отправился проверять другие посты, а Булгаков через полчаса уже сидел на гауптвахте, сдав старшине роты винтовку, подсумок, ремень и звездочку с пилотки. Обиженный несправедливостью, Игорь спросил, не срезать ли ему заодно и пуговицы с гимнастерки, не оставить ли старшине сапоги с портянками. Но старшина пригрозил увесистым кулаком и посоветовал не валять дурака.
Гауптвахта помещалась в палатке, в дальнем конце лагеря. Игорь оказался в ней единственным, арестованным. Он довольно скоро свыкся со своим положением и даже усмотрел в нем некоторые выгоды. Прежде всего - можно хорошо отоспаться. Правда, на железной койке не было ни матраца, ни подушки, только голые доски. Но Игорь приноровился спать на земле, подстелив охапку травы и завернувшись в шинель.
На следующий день ребята с утра мотались в поле, учились окапываться, с криком «ура» ходили в атаку на скирды соломы. А Игорь валялся на траве, писал письма домой и читал Фета. Вечером, когда Булгаков начал было скучать, у задней стенки палатки послышался шорох. Край брезента приподнялся, и Игорь увидел веселое конопатое лицо своего отделенного командира.
- Держи, страдающий узник, - сказал Левка Рожков, протягивая полный котелок каши. - Получай провиант и физкультпривет от всей нашей молодежной бригады.
- Унтер, дорогой! Лезь скорей! - обрадовался Игорь. - Только потише, часовой услышит.
- Не беда. - Левка протиснулся в палатку. - На постах из нашей роты ребята. Я предупредил - если кто появится, то часовой кашлять начнет.
Пока Игорь уплетал кашу, вычерпывая ее деревянной ложкой, Левка с интересом разглядывал его. Спросил:
- Ну, как?
- Ничего.
- Ну, а ощущение, ощущение какое?
- Обышное, - прошамкал Игорь; язык его увяз в каше.
- Все-таки интересно, - сказал Левка. - Я вот никогда арестованным не был.
- Будешь еще, - успокоил его Игорь.
- Ну, нам сегодня по твоей милости полчаса мораль читали, рассказывали про бдительное несение караульной службы. Теперь мы все досконально знаем и сюда не попадем. Разве только отдохнуть захочется.
- Отдыхать тут вполне можно, - сказал Булгаков. - Гауптвахта - это ерунда. Вот если по комсомольской линии разбирать начнут, тогда хуже. Я, Лева, виновным себя не чувствую. Черт их знает, эти порядки, когда что можно делать, а когда нельзя. Пока там на замке пломба висела, я возле двери навытяжку стоял. Пернуть боялся, чтобы эту самую пломбу ветром не сдуло. А потом дверь настежь, народ туда-сюда ходит. И не все ли равно, буду я без дела возле этих хомутов околачиваться или книжку читать?
- Вот так и объясни секретарю.
- Объясню, конечно. - Игорь поставил пустой котелок, облизал ложку. - Ребятам скажи: за кашу спасибо.
- Передам поклон до земли. Тут вот еще подарочек, - подмигнул Рожков, вытаскивая из кармана коробку. - Шахматы тебе прислали. Решай тут задачки от скуки, а пока давай сгоняем пару партий до вечерней поверки…
Рожков ушел, когда раздался звук горна. Обещал навестить на следующий день или прислать кого-либо из ребят.
Наутро в лагере началось что-то непонятное. Роты не вышли на занятия. Всех командиров вызвали в штаб. Курсанты разгуливали по линейкам, спали в тени. Строили всевозможные предположения.
Часов в десять в палатку Игоря по-пластунски вполз раскрасневшийся, возбужденный Левка. Сказал весело:
- Давай шахматы, арестант. Чичас тебя на волю придут пущать.
- Что случилось?
- Долгожданная амнистия. Мученикам даруют свободу.
- Не скоморошничай, объясни толком.
- Кончилась наша учеба.
- Как это кончилась?
- Сейчас сам узнаешь.
Рожков схватил шахматы и исчез.
Скоро за Игорем прибежал старшина и приказал прямо с гауптвахты отправляться на построение. Курсантские роты выводились на плац. В палатках не осталось дневальных. Даже караул был снят и заменен красноармейцами хозяйственного взвода.
Начальник курсов объявил перед строем, что выпуск производится досрочно. Видимо, и для самого начальника это было неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235
Игорь забросил винтовку за спину, отошел в сторону от склада. Грелся на утреннем солнышке, щуря глаза от яркого света. Лес пока берег свой летний наряд, но заметны стали первые признаки приближающейся осени: золотые мониста вплетались в зеленые косы берез, на осинах обвяли и поникли листочки.
Булгаков достал из кармана маленький томик Фета. Обнаружил его в вещевом мешке, когда последний раз возвратился из Москвы. Шут его знает, кто подсунул ему книжку. Может быть, Неля?
Фет ему не очень нравился. Да и знал его мало, только по школе. Но вчера вечером в караульном помещении прочитал несколько стихотворений и даже затосковал: напомнили они родные места, лесную глушь, медленную, спокойную речку.
Открыл книжку с середины. Пробежал глазами по строчкам. Стихи были очень певучие, нога сама отбивала ритм:
Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело -
Я ничего не пойму.
Ветер. Кругом все гудит и колышется.
Листья кружатся у ног…
Услышав чьи-то шаги, оглянулся: перед ним группа командиров. Начальник курсов, дежурный и еще - незнакомые. Начальник, невысокий, в новой, чуть ли не до колен, гимнастерке, сердито смотрел на Булгакова. Спросил, сделав маленький шаг вперед:
- Вы кто?
Игорь сунул книжку в карман, взял винтовку «к ноге», отрапортовал:
- Караульный, курсант Булгаков.
- Вы что здесь делаете?
Игорю такой вопрос показался странным. Ясно, что делает, если караульный. Не коров пасет и не рыбу ловит. Удивило его и злое лицо начальника и его раздраженный тон.
- Склад берегу.
- Скла-а-ад? Черт знает что т-акое! На посту - с книгой! На три шага к себе подпустил!
- Да ведь склад-то открытый. Заведующий там хомуты считает, - внес ясность Булгаков.
- Дежурный, немедленно снять его. На гауптвахту.
- За что? - удивился Игорь.
- На досуге подумаете. Дежурный, снабдите его уставом караульной службы. Не выпускать, пока не выучит наизусть.
- Но я же отстану от группы!
- За рассуждения - строгий арест. Трое суток. На хлеб и на воду. - Начальник круто повернулся и пошел, переваливаясь, как утка. На ходу ругал дежурного, а тот, оправдываясь, объяснял, что этот набор очень трудный.
Начальник отправился проверять другие посты, а Булгаков через полчаса уже сидел на гауптвахте, сдав старшине роты винтовку, подсумок, ремень и звездочку с пилотки. Обиженный несправедливостью, Игорь спросил, не срезать ли ему заодно и пуговицы с гимнастерки, не оставить ли старшине сапоги с портянками. Но старшина пригрозил увесистым кулаком и посоветовал не валять дурака.
Гауптвахта помещалась в палатке, в дальнем конце лагеря. Игорь оказался в ней единственным, арестованным. Он довольно скоро свыкся со своим положением и даже усмотрел в нем некоторые выгоды. Прежде всего - можно хорошо отоспаться. Правда, на железной койке не было ни матраца, ни подушки, только голые доски. Но Игорь приноровился спать на земле, подстелив охапку травы и завернувшись в шинель.
На следующий день ребята с утра мотались в поле, учились окапываться, с криком «ура» ходили в атаку на скирды соломы. А Игорь валялся на траве, писал письма домой и читал Фета. Вечером, когда Булгаков начал было скучать, у задней стенки палатки послышался шорох. Край брезента приподнялся, и Игорь увидел веселое конопатое лицо своего отделенного командира.
- Держи, страдающий узник, - сказал Левка Рожков, протягивая полный котелок каши. - Получай провиант и физкультпривет от всей нашей молодежной бригады.
- Унтер, дорогой! Лезь скорей! - обрадовался Игорь. - Только потише, часовой услышит.
- Не беда. - Левка протиснулся в палатку. - На постах из нашей роты ребята. Я предупредил - если кто появится, то часовой кашлять начнет.
Пока Игорь уплетал кашу, вычерпывая ее деревянной ложкой, Левка с интересом разглядывал его. Спросил:
- Ну, как?
- Ничего.
- Ну, а ощущение, ощущение какое?
- Обышное, - прошамкал Игорь; язык его увяз в каше.
- Все-таки интересно, - сказал Левка. - Я вот никогда арестованным не был.
- Будешь еще, - успокоил его Игорь.
- Ну, нам сегодня по твоей милости полчаса мораль читали, рассказывали про бдительное несение караульной службы. Теперь мы все досконально знаем и сюда не попадем. Разве только отдохнуть захочется.
- Отдыхать тут вполне можно, - сказал Булгаков. - Гауптвахта - это ерунда. Вот если по комсомольской линии разбирать начнут, тогда хуже. Я, Лева, виновным себя не чувствую. Черт их знает, эти порядки, когда что можно делать, а когда нельзя. Пока там на замке пломба висела, я возле двери навытяжку стоял. Пернуть боялся, чтобы эту самую пломбу ветром не сдуло. А потом дверь настежь, народ туда-сюда ходит. И не все ли равно, буду я без дела возле этих хомутов околачиваться или книжку читать?
- Вот так и объясни секретарю.
- Объясню, конечно. - Игорь поставил пустой котелок, облизал ложку. - Ребятам скажи: за кашу спасибо.
- Передам поклон до земли. Тут вот еще подарочек, - подмигнул Рожков, вытаскивая из кармана коробку. - Шахматы тебе прислали. Решай тут задачки от скуки, а пока давай сгоняем пару партий до вечерней поверки…
Рожков ушел, когда раздался звук горна. Обещал навестить на следующий день или прислать кого-либо из ребят.
Наутро в лагере началось что-то непонятное. Роты не вышли на занятия. Всех командиров вызвали в штаб. Курсанты разгуливали по линейкам, спали в тени. Строили всевозможные предположения.
Часов в десять в палатку Игоря по-пластунски вполз раскрасневшийся, возбужденный Левка. Сказал весело:
- Давай шахматы, арестант. Чичас тебя на волю придут пущать.
- Что случилось?
- Долгожданная амнистия. Мученикам даруют свободу.
- Не скоморошничай, объясни толком.
- Кончилась наша учеба.
- Как это кончилась?
- Сейчас сам узнаешь.
Рожков схватил шахматы и исчез.
Скоро за Игорем прибежал старшина и приказал прямо с гауптвахты отправляться на построение. Курсантские роты выводились на плац. В палатках не осталось дневальных. Даже караул был снят и заменен красноармейцами хозяйственного взвода.
Начальник курсов объявил перед строем, что выпуск производится досрочно. Видимо, и для самого начальника это было неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235