– Наверное.
– Если они такие, как я, они еще живы. Они медленно стареют, хотя все равно...
– Да, они наверняка живы.
– И тебе совсем не интересно, что с ними?
– Конечно, интересно, – с горечью сказал Люмен. – Но мне и здесь-то, сидя в коптильне, с трудом удается сохранить остатки разума. А если я отправлюсь в мир искать своих отпрысков и стану вспоминать женщин, которых когда-то уложил в постель, то свихнусь окончательно.
И Люмен затряс головой, словно отгоняя прочь искушение.
– Может быть... если я когда-нибудь отсюда выберусь, – неуверенно начал я. Люмен перестал трясти головой и взглянул на меня. В глазах его что-то сверкнуло: слезы и искорки надежды. – Тогда я мог бы попробовать... отыскать их...
– Отыскать моих детей?
– Да.
– Ты сделал бы это?
– Да, конечно. Я почел бы это за честь.
Люмен уже не мог сдерживать слез, и они заструились по его щекам.
– Спасибо, брат, – пробормотал он. – Подумать только. Мои дети. – Голос его перешел в сиплый шепот. – Мои дети, – повторил он и вцепился в мою руку, его возбуждение пробивалось сквозь поры кожи и покалывало мою ладонь.
– А когда ты этим займешься? – спросил он.
– Ну... не раньше, чем закончу книгу.
– Мою книгу или свою?
– Мою. С твоей придется повременить.
– Конечно. Конечно. Теперь я подожду. Теперь, когда я знаю, что ты отыщешь...
Люмен не договорил, чувства переполняли его. Он выпустил мою ладонь, закрыл глаза руками и разрыдался. Слезы текли ручьями, а всхлипывал он так громко, что наверняка это слышали все обитатели дома. Наконец Люмен успокоился настолько, что смог произнести:
– Мы поговорим об этом в другой раз, ладно?
– Когда захочешь.
– Мы с тобой не зря сошлись вновь, – сказал он на прощание. – Ты настоящий человек, Мэддокс. Я не оговорился. Настоящий человек.
С этими словами Люмен вышел на веранду, правда, не забыв прихватить очередную сигару из моего ящичка. Уже в дверях он обернулся.
– Не знаю, можно ли этому верить, – пробурчал он. – Но теперь я доверяю тебе и должен рассказать...
– О чем?
Люмен в замешательстве поскреб свою лохматую бороду.
– Ты, наверное, решишь, что я совсем спятил, – наконец выдавил он из себя.
– Не тяни.
– Ну... у меня есть кое-какие соображения. По поводу Никодима.
– Какие же?
– Я не верю, что его смерть была случайной. Он сам все это подстроил.
– Но зачем?
– Чтобы избавиться от нее. От своих обязанностей. Я понимаю, брат, тебе тяжело это слушать. Но общество твоей жены напомнило ему о прошлых днях. И ему захотелось человеческого тела. Женского тела. Вот он и ушел отсюда.
– Но Люмен, ты же сам похоронил его. А я своими глазами видел, как копыта проломили ему череп. Я ведь лежал рядом, Люмен, и те же копыта прошлись по моему хребту.
– Труп еще не доказательство, – глубокомысленно изрек Люмен. – И ты сам это прекрасно знаешь. Из собственного тела выбраться не трудно, надо лишь знать способы. А уж если кому они и были известны...
– То ему...
– Ага, наш папаша был ловкий сукин сын, – ухмыльнулся Люмен. – А уж второго такого кобеля свет не рождал. – Он оставил в покое свою бороду, взглянул на меня и смущенно пожал плечами. – Ты уж прости, если я причинил тебе боль. Мне самому неприятно об этом говорить, но...
– Ничего, все в порядке.
– По-моему, нам пора называть вещи своими именами. И не делать из него святого.
– А я и не делаю. С какой стати? Он лишил меня жены.
– Ты кривишь душой, Мэддокс, – заявил Люмен. – Лжешь самому себе. Он не отнимал от тебя Чийодзё. Ты сам отдал ее ему.
Он замолчал в нерешительности. Но желание сказать правду, пусть и горькую, одержало верх над желанием пощадить мои чувства.
– Ты мог увезти ее прочь, как только увидел, что происходит между ними. И не возвращаться, пока он не остынет. Но ты этого не сделал. Ты видел, что он положил глаз на твою жену, но даже не подумал ему помешать. Ты просто ждал, что будет дальше. И ты должен был знать, что ей против него не устоять. Ты сам отдал свою жену Никодиму, Мэддокс. Потому что больше всего на свете ты хотел его любви. – Люмен потупился и принялся внимательно разглядывать собственные башмаки. – Ты не подумай, я ни в чем тебя не виню. На твоем месте я, наверное, поступил бы так же. Но не надо поворачиваться спиной к правде и утверждать, что так оно виднее. Ты такой же, как мы. Тоже сидишь по уши в дерьме.
– Думаю, тебе лучше уйти, – тихо сказал я.
– Ухожу, ухожу. Но подумай над моими словами. Ты поймешь, что я прав.
– И не спеши возвращаться, – добавил я. – Я не буду рад твоему приходу.
– Но, Мэддокс, теперь, когда...
– Ты уйдешь или нет? Или ты намерен окончательно меня доконать?
Лицо Люмена исказила гримаса боли. Он, несомненно, жалел о сказанном, о том, что несколькими фразами разрушил недавно возникшее между нами доверие. Он сделал лучшее, что было возможно в этой ситуации. Отвел от меня свой печальный взгляд, повернулся и побрел прочь через лужайку.
Что я могу сказать относительно его ужасных обвинений? Они мне кажутся безосновательными. Я попытаюсь сохранить в памяти наиболее острые места нашей беседы, дабы вернуться к ним позднее, когда придет время. И все же в словах Люмена была доля истины, будь это иначе, я не был бы так раздавлен и не счел бы нужным упомянуть об этом эпизоде. Но, как ни велико мое стремление быть предельно честным с самим собою и со своими читателями, слишком нелегко признать справедливость подобного утверждения. Если я приму точку зрения Люмена, кого мне придется винить в смерти Чийодзё и в собственном увечье, из-за которого мне пришлось провести столько лет в одиночестве и печали, в этой комнате? Только себя. Все это мучительно. Не уверен, что мой рассудок в состоянии вынести такое. Но уверяю вас, если я сумею справиться с собой, то незамедлительно расскажу об этом на следующих страницах.
Хватит. Пора вернуться к истории Рэйчел и Митчелла Гири. Скоро их ждут трудные времена. В начале своего повествования я обещал вам поведать об отчаянии других людей, чтобы вам стало легче от того, что ваши несчастья не столь тягостны. Теперь и мне необходимо окунуться в море чужих слез и обрести в этом успокоение.

Глава XII
1
В понедельник утром, на следующий день после того, как Митчелл подарил ей квартиру, Рэйчел проснулась с мучительной головной болью. Никогда в жизни голова не болела у нее так сильно, перед глазами расплывались разноцветные пятна. Рэйчел приняла аспирин и снова легла в постель, но боль не унималась, и она позвонила Марджи, которая тут же примчалась и повезла Рэйчел к доктору Ваксману. К тому времени, как они оказались в приемной доктора, Рэйчел буквально корчилась от боли, к раскалывающейся голове присоединились спазмы внизу живота. Осмотрев ее, Ваксман не сумел скрыть тревоги.
– Я немедленно отправлю вас в «Маунт-Синай», – сообщил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208