Помнится, повествуя о любовной связи Рэйчел с Галили, которая была описана довольно много страниц назад, я испытывал некоторую неловкость оттого, что находил в этом некую форму литературного кровосмешения. Ныне же могу чистосердечно признаться: от былой стыдливости, равно как и прочих предрассудков, я совершенно избавился, чем обязан исключительно присутствию Рэйчел. Пребывая рядом с ней на протяжении всего моего художественного путешествия, внимая ее слезам, гневу и всему тому, что изобличало в ней тоску по Галили, я стал гораздо смелее.
Случись мне описать подобную сцену во второй раз, я не стал бы строить из себя пуританина. Если не верите, то наберитесь терпения, и, как только двое влюбленных встретятся, я докажу вам, что это не пустое хвастовство. Мэддокс более не будет чувствовать себя третьим лишним, ибо в объятиях Галили попросту превратится в Рэйчел.

Глава III
Приоткрыв глаза, Рэйчел обнаружила, что на часах было начало шестого, прошел лишь час с тех пор, как она, отложив дневник, забылась сном. Чувствуя себя совершенно разбитой – голова гудела, а во рту ощущался неприятный привкус, – она собралась принять таблетку аспирина, но у нее не было сил подняться.
Лежа с закрытыми глазами, она вдруг услышала внизу какой-то звук. У нее екнуло сердце. В квартире кто-то был. Она затаила дыхание и на полдюйма оторвала голову от подушки. Теперь она явственно слышала голос, мужской голос. Неужели Митчелл? Но какого черта он явился в такой ранний час? И с кем, интересно, он разговаривает? Она прислушалась внимательнее, чтобы разобрать слова. Рэйчел улавливала интонации, но различить, что он говорил, так и не смогла. Это и правда был Митчелл. Вот сволочь! Ходит так, будто у него есть право сюда являться, когда ему вздумается!
Разговор внизу ненадолго прервался, после чего возобновился вновь – должно быть, Митчелл говорил по телефону, причем довольно быстро, похоже, он был сильно возбужден.
Желание разузнать причину, взбудоражившую мужа в такой ранний час, охватило Рэйчел с той же силой, что и раздражение, и, подстрекаемая любопытством, она мигом соскочила с кровати и, накинув поверх нижнего белья спортивный свитер, подошла к двери.
Теперь голос Митчелла звучал гораздо отчетливей, собеседником его, как выяснилось, был Гаррисон, и, хотя его имя ни разу не сорвалось с уст младшего брата, она знала, что таким уважительным и одновременно фамильярным тоном Митчелл разговаривал только с ним.
– Сейчас приеду... – произнес он. – Только выпью кофе...
Рэйчел открыла дверь и вышла на лестничную площадку.
Оставаясь по-прежнему скрытым от ее взгляда, но услышав шаги, Митчелл поспешил закончить разговор.
– Ладно, пока. Увидимся через час, – с этими словами он повесил трубку.
Рэйчел подошла к краю лестницы, но Митчелл все еще находился вне поля ее зрения, хотя уже встал из-за стола и направился ей навстречу.
– Митчелл?
Наконец он предстал ее взору, с ослепительной улыбкой, выглядевшей несколько натянутой и не вязавшейся с сероватой бледностью его лица и покрасневшими белками глаз.
– А я уж решил, мне показалось, что ты встала. Мне не хотелось тебя будить, поэтому...
– Какого черта ты здесь делаешь?
– Просто заскочил тебя навестить, – ответил он все с той же лучезарной улыбкой. – Вид у тебя такой, будто ты провела бурную ночь. Ты здорова, детка?
– На часах шесть утра, Митчелл. – Рэйчел стала спускаться по лестнице.
– Ты же знаешь, как легко сейчас простудиться. Может, тебе следует...
– Ты меня слышишь или нет?
– Не сходи с ума, детка, – улыбка наконец покинула его лицо. – Зачем кричать всякий раз, когда нам с тобой приходится видеться?
– Я не кричу, – спокойно сказала Рэйчел. – А просто довожу до твоего сведения, что не желаю видеть тебя в своей квартире.
Он сделал шаг назад и, словно капитулируя перед ее натиском, поднял руки вверх.
– Ухожу, ухожу, – произнес он и, развернувшись, направился к столу. – Мне следовало догадаться, что она отдала его тебе, – произнес он, имея в виду дневник, который Рэйчел оставила на столе. – Гаррисон говорил, что вы обе порядочные суки, а я отказывался верить. Не хотел верить, что моя Рэйчел такая же, как его жена. Только не моя Рэйчел, думал я. Только не моя милая и невинная Рэйчел.
– Не тронь, – сказала она.
– А вот это уж мне решать, – взяв тетрадь, он вновь повернулся к ней. – Разве я не предупреждал тебя? – размахивая дневником, продолжал он. – Разве не говорил тебе тогда, на благотворительном вечере, не вмешиваться в дела, в которых ничего не смыслишь? Потому что все кончится тем, что тебя некому будет защитить? Помнишь или нет?
– Это не твое, Митч, – промолвила Рэйчел, тщетно силясь сохранить самообладание. – Положи и уходи.
– Или что? А? Что ты сделаешь? Ты же теперь осталась одна. – Внезапно он осекся, будто искренне проникся пониманием уязвимости положения, в котором оказалась его жена. – Почему ты не пришла ко мне и не рассказала, что она отдала его тебе?
– Она мне ничего не отдавала. Я его нашла.
– Нашла? – Мягкие нотки в его голосе исчезли так же внезапно, как и появились. – Ты рыскала у Гаррисона в квартире?
– Да.
– Ну ты и штучка! – Не веря своим ушам, он покачал головой. – Да ты хоть понимаешь, во что ввязалась?
– Кажется, начинаю понимать.
– Уж не думаешь ли ты, что, когда тебе станет совсем худо, твой ненаглядный Галили придет к тебе на помощь?
– Нет, – она начала медленно приближаться к нему. – Я знаю, что мне придется рассчитывать только на себя. Но я не боюсь тебя. Мне известно слишком хорошо, как устроены твои мозги.
– О, я очень изменился, – его воспаленные глаза сверкнули, и во взгляде появилась какая-то незнакомая ей раньше непредсказуемость. – И вот что я тебе советую, детка. Возвращайся-ка ты в Дански и благодари Бога, что осталась жива. Я не шучу. Беги и не оглядывайся...
Если на благотворительном вечере его угрозы казались смехотворными, то сейчас они были вполне реальными. Он напугал Рэйчел, ибо в том состоянии смятения и физической слабости, в каком она пребывала после бессонной ночи и множества навалившихся на нее бед, у нее не было сил оказать ему сопротивление, если бы он решил напасть на нее.
– Знаешь, а может, ты и прав, – ответила она, стараясь не обнаружить своего беспокойства. – Пожалуй, мне следует поехать домой.
Он был вполне удовлетворен произведенным на нее впечатлением и, смягчившись, сказал:
– Вот и умница.
– Я не понимала...
– Конечно, как ты могла понять?
– ...Что все гораздо серьезней...
– ...Чем ты думала. Я изо всех сил пытался до тебя это донести.
– Да. Ты пытался. Но я была не готова тебя услышать.
– Но теперь ты понимаешь...
Она кивнула в ответ, и он, казалось, принял ее раскаяние за чистую монету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208