– Да, понимаю. Я была не права, а ты прав.
Пожалуй, большего удовольствия она доставить ему не могла.
– Знаешь, – сказал он, расплывшись в довольной улыбке, – а ты умеешь быть паинькой, если захочешь, – внезапно приблизившись к ней, он взял ее за подбородок. Она почувствовала кислый запах пота и выветрившегося одеколона. – Будь у меня время... – Его взгляд вдруг прояснился, когда Митчелл оказался рядом с ней, – ...я бы отвел тебя наверх и напомнил, чего ты лишаешься.
Ей ужасно хотелось послать его, но ни к чему хорошему это не привело бы. Она молча позволила ему запечатлеть на своих губах сухой поцелуй в той непринужденной манере собственника, которая прежде заставляла ее чувствовать себя принцессой. Однако на этом его прощания не кончились, его рука, упав с подбородка Рэйчел, коснулась ее груди.
– Скажи что-нибудь, – пробормотал он.
– Что ты хочешь услышать?
– Сама знаешь, – ответил он.
– Хочешь, чтобы я попросила тебя подняться наверх?
– Было бы неплохо, – в его глазах мелькнула хитрая усмешка.
Она поклялась себе, что когда-нибудь он ей дорого заплатит за это. И сказала:
– Ну так?..
– Ну так что?
– Отнеси меня наверх...
– И?
– ...Трахни меня.
– Я уж думал, ты никогда не попросишь, – его рука опустилась еще ниже и скользнула ей в трусики. – Что-то суховато у тебя здесь, детка, – сказал он и чуть погрузил в нее палец. – У тебя тут как в могиле, – он выдернул руку, словно ужаленный. – Извини, детка. Надо идти.
Развернувшись, он направился в сторону двери. Она с трудом поборола желание сказать ему, что он никчемный кусок дерьма. Но он уходил, и это было самое главное.
– И вот еще что... – Подойдя к двери, он обернулся.
– Да?
– Хочешь, я займусь продажей этой квартиры? Ведь ты же не останешься здесь жить?
– Делай с ней, что хочешь.
– Деньги я положу на твой счет, – он мельком взглянул на нее через плечо. – Конечно, если ты мне не доверяешь...
– Продавай. Через две недели меня здесь не будет.
– Куда ты поедешь?
– Пока не знаю. У меня много друзей. Может, вернусь в Бостон. Я буду держать Сесила в курсе.
– Хорошо. Сделай это обязательно.
Провожая его взглядом, Рэйчел видела лишь эхо мужчины, который некогда заботился о ней и которого она так любила, что не допускала мысли о возможности когда-нибудь с ним расстаться.
Что же с ним произошло? Что произошло с ними? Казалось, они сбросили с себя кожу и открылись их новые, а может, и всегда существовавшие стороны. Рэйчел задавалась вопросом: кем же она была на самом деле? В том, что она не являлась женой Митчелла, равно как любовницей Галили, у нее уже не было никаких сомнений. Или ее ждет судьба тех одиноких женщин, что снискали себе славу лишь благодаря непродолжительному и неудачному браку с каким-нибудь государственным деятелем или короткой любовной связи с какой-нибудь знаменитостью и которые продолжают свою благотворительную деятельность со свойственным лишь им изяществом, несмотря на то что все уже давно забыли, кем эти особы некогда являлись?
Нет, лучше она уедет в Дански и, если Нейл Уилкинс ей не откажет, останется там жить тихо и скромно, чтобы о ее прошлом никто не узнал. Словом, примет все, что бы ей ни уготовила судьба, лишь бы о ней не говорили как о женщине, которая любила и потеряла Митчелла Гири.
Но не станем забегать далеко вперед, ибо в том непростом и отнюдь не безопасном положении, в каком она оказалась, ей прежде всего надлежало позаботиться о сохранении своей жизни и рассудка, в чем убедил ее недавний визит Митчелла. Его безумные глаза и усмешка, промелькнувшая, когда он вынул из нее палец, до сих пор стояли у нее перед глазами.
«У тебя тут как в могиле...»
Вспомнив эти слова, она содрогнулась не столько от их жестокости, сколько оттого, что он будто наложил на нее печать смерти. Неужели он в самом деле верил в то, что говорил? Неужели он видел в ней женщину, обреченную последовать за Марджи на Золотое Дно? Наверное, его бы устроила ее смерть и даже 6ыла бы ему на руку. Исполнив роль скорбящего вдовца, которой особо долго тяготиться ему не пришлось бы, Митчелл вскоре занялся бы поисками более подходящей супруги – той, которая приносила бы ему маленьких Гири согласно строго заведенному порядку и не слишком роптала из-за того, что в ее муже угасла страсть.
«Наверное, у меня паранойя», – решила Рэйчел, но легче от этого не стало. Тем более что помимо всех прочих неприятностей Митчелл забрал у нее дневник. Должно быть, ему очень нужно было его заполучить – равно как важно для Марджи было его сохранить, иначе зачем бы она стала его так прятать? Что именно в нем содержалось, ведь Митчелл был так счастлив, когда он оказался в его руках?
Но что сделано, то сделано, нет смысла сидеть и пережевывать это. Рэйчел решила послать все к черту и пойти пройтись.
Быстро одевшись, она вышла из дома и, едва оказавшись на улице, поняла, что приняла правильное решение. День был ясный и солнечный – когда она вышла на Пятую авеню, у нее сразу же поднялось настроение. Как приятно было затеряться среди толпы, ощущая себя ее частицей, маленькой и неприметной, одной из тысячи подобных ей, просто идти своей дорогой, радуясь наступающему дню!
Она ни разу не вспомнила ни о Митчелле, ни об их последнем разговоре, который оставил неприятный осадок, меж тем мысли о Галили ее не оставляли. Когда она оказалась на свежем воздухе, среди уличной суматохи, окутывавшие его образ тайны перестали довлеть над ней с прежней силой, но тем не менее продолжали возбуждать ее любопытство своей магической притягательностью, неподвластной простой логике. Кто был этот человек, который говорил от имени акульих богов, будто был с ними на дружеской ноге? Который, пережив не одно поколение людей, продолжал бороздить моря и океаны? Кто был тот, который, томясь одиночеством, не выносил присутствия людей?
Не расстанься она с Галили, возможно, ей удалось бы пролить свет на некоторые из этих вопросов, в особенности на происхождение его семьи. Если допустить, что на «Самарканде» он сказал ей правду и у него в самом деле нет прародителей, то какой из этого следует вывод касательно его отца и матери? Не означает ли это, что они являются некими первородными душами, вроде Адама и Евы? Кто тогда Галили? Каин или Авель? Первый убийца? Или первая жертва?
Однако библейские параллели были здесь не вполне уместны хотя бы потому, что у нашего героя было собственное имя. В конце концов, его звали Галили, и кто-нибудь из его семьи наверняка знал их собственное евангелие.
Но кем бы Галили ни был и какова бы ни была его тайна, вряд ли Рэйчел могла надеяться найти ответы на свои вопросы в скором будущем. Содержание дневника сослужило ей добрую службу, подтвердив ее подозрения о том, что пути их пролегали в различных направлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208