сзади шуршит что-то, как
будто кто-то идет за мной. Я оглянулся, никого. Иду дальше. Опять
шелест какой-то, теперь будто метлой по воздуху. Оборачиваюсь в удобный
момент, смотрю, а на меня черная ворона падает. Глазищи карие, лапы из
крокодиловой кожи и перо синее. Я еле успел портфелем прикрыться.
Отлетела ворона, но не далеко, рядышком на газоне села. Я думаю, всякое
бывает, может быть, голодная. Порылся в карманах - ничего. Потом
вспомнил, бутерброд в портфеле лежит, кинул ей. Но она даже как бы и не
заметила пищу, смотрит на меня исподлобья. Нет, думаю, все-таки
мистика. Повернулся, пошел как ни в чем не бывало. Она же - за мной. С
тех пор привязалась так, что страх. Куда бы я ни пошел, в кино, на
работу, вообще, просто в магазин, она все за мной, и все норовит со
спины наскочить. Спрячется где-нибудь в кустах и меня поджидает. Что же
делать мне, думаю. Сказать кому - стыдно, засмеют. Решил поменять
квартиру и переехать в другой район. Специально опыты ставил - сяду в
метро, причем не задумывая заранее, куда поеду, по подземным переходам
запутаю следы, доберусь до какой-нибудь радиальной, на самую последнюю
остановку сбегу, выйду на поверхность - а она уже тут как тут, сидит на
табачном киоске, меня поджидает, - странное дело, но, рассказывая,
Евгений почти не заикался. - Наконец понял я, - продолжал Евгений, - не
жить мне больше в столице. Эта самая ворона знак подает - не столичный
я житель. Собрал вещи, уволился с работы и уехал куда подальше. Так и
попал к вам на Северную. Видите, Соня, я трус, я беглец.
Чахлый фонарь, подвешенный к парадному козырьку библиотеки,
качался и скрипел. В такт ему качались три глубокие тени на впалых
щеках Евгения, скрывая смысл странного признания. Соня повернула
Евгения к свету, пытаясь заглянуть ему в глаза, и спросила:
-Вы это придумали?
Евгений, потупив взор, молчал.
-Вы придумали эту гадкую ворону, чтобы я поверила, будто вы
чего-то испугались? Ведь так? Вы надеетесь зачеркнуть себя, но вам не
удастся, слышите, глупый мой человек, - Соня вдруг скинула капюшон с
головы. - Говорите же хоть что-нибудь!
-Пэ-ростите меня, я пугаю вас. Пэ-простите, пойдемте, я вас
провожу все-таки.
Он повел ее обратно к дому.
-Так мы не разойдемся, - наконец сказала Соня. - Вам еще далеко
идти.
Шнитке тихо запротестовал.
-Идите, я посмотрю вам вслед, - настаивала Соня. Он повернулся, и
тогда она вскрикнула: - Нет, постойте! Я вам что-то хотела сказать... -
Шнитке опять запротестовал. - Нет,не о том, - успокоила его Соня. -
Дайте, я вас поцелую и все вспомню. - Они целомудренно ткнулись носами,
и она вспомнила: - Папа приглашал вас к нам в гости. Придете?
-Приду, - потупив прозрачные очи, пообещал Евгений.
7
Под утро ему приснилось, что он попал в клетку с какими-то хищными
животными. Он не может понять, как сюда попал, но страшно пугается,
потому что из будки, которую прикрыл кухонным столом, раздается грозное
рычание. Тогда бросается к решетке и начинает кричать посетителям
зоопарка, чтобы они срочно предприняли какие-нибудь спасительные
действия. Но крик его, как полагается, тонет глубоко в груди, а
посетители, не поворачиваясь в его сторону, спешат к вольерам с более
редкими животными. Он горько плачет, как может плакать человек на
необитаемом острове, глядя на проплывающий мимо белый океанский лайнер.
Потом к клетке подходит женщина с распущенными черными волосами и
говорит: "Милый мой Шалопут". И в этот момент трещит баррикада, он
бросается к будке спасать свою нелепую жизнь, но не успевает. Из будки
показывается курчавая голова и произносит: "Что же ты, Горыныч, забыл
про волчок?" Загнанный в угол, в истрепанных чувствах, кидается обратно
к прутьям, надеясь призвать в свидетели заметившую его женщину, но та
исчезла, а вместо нее появился милиционер и требует тут же предъявить
документы. Он не хочет предъявлять никаких документов, ему все надоело,
у него нестерпимо начинает болеть голова, как будто по ней стучат тупым
тяжелым предметом. И он просыпается. Голова его лежит на кухонном
столе, а рядом надрывается телефон.
-Алло, - он поднял трубку.
-Сергей Петрович?
-Да, кажется.
В трубке хихикнули, но потом поправились:
-Сергей Петрович, это говорит Зарудин.
-Угу.
-Сергей Петрович, стопроцентный успех, работает как часы. Мы вам
еще вчера звонили, вечером, как только закончили последний прогон.
Сергей Петрович, поздравляю, ребята не седьмом небе, они вас тоже
поздравляют. Полный успех.
-Хорошо, - сдержанно ответил Сергей Петрович.
-Вы будете сегодня в институте?
-Нет, я устал, я отдыхаю. Вторую серию начните без меня.
-Но как же без вас? - огорчились на том конце провода. - Ведь это
же совершенно новый режим, мы без вас не справимся.
-Справитесь, - устало заверил Сергей Петрович.
-Но... - попытались возразить.
-Никаких "но", меня не беспокоить, буду через неделю. Привет
ребятам. Пока.
Он положил трубку. Телефон как-то странно чирикнул. Тогда он еще
раз поднял и опустил трубку. Чириканье пропало.
Ничего не может быть реальнее простой физической боли. Мучения
тела избавляют душу от безответственных фантазий и возвращают человека
к удовлетворению материальных запросов. Сон вытеснялся из головы Сергея
Петровича глухой нарастающей болью в левом полушарии, а ощущение
безысходности гнусного сюжета потихоньку уступало место одному
неуемному желанию: выпить тут же два литра воды. Вода была рядом. Он
подошел к раковине, засунул туда умную голову и долго плескался
захлебываясь и фыркая хлорированной речной водой. Вода попадала к нему
на кухню издалека. Начало она брала в дремучих, поросших морошкой и
мхом северных болотах, там появлялась из каких-то подземных водоемов в
результате давления почвы, очищалась трофяными фильтрами и подавалась в
речное русло. Дальше, петляя и изворачиваясь, стекала по складкам
местности в поисках минимума гравитационного потенциала. Дорога к нему,
к этому минимуму, проходила мимо Южного города, здесь ее перехватывали
мощные водозаборники, дезинфицировали, потом поднимали водокачками
повыше и оттуда сбрасывали по квартирам. Так было много столетий, а лет
десять назад появилась новая деталь - вблизи города, с севера,
построили плотину, отчего возникло рукотворное море - Южное степное
море. Горожане по-разному встретили известие о возведении плотины.
Жители левого берега вначале обрадовались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
будто кто-то идет за мной. Я оглянулся, никого. Иду дальше. Опять
шелест какой-то, теперь будто метлой по воздуху. Оборачиваюсь в удобный
момент, смотрю, а на меня черная ворона падает. Глазищи карие, лапы из
крокодиловой кожи и перо синее. Я еле успел портфелем прикрыться.
Отлетела ворона, но не далеко, рядышком на газоне села. Я думаю, всякое
бывает, может быть, голодная. Порылся в карманах - ничего. Потом
вспомнил, бутерброд в портфеле лежит, кинул ей. Но она даже как бы и не
заметила пищу, смотрит на меня исподлобья. Нет, думаю, все-таки
мистика. Повернулся, пошел как ни в чем не бывало. Она же - за мной. С
тех пор привязалась так, что страх. Куда бы я ни пошел, в кино, на
работу, вообще, просто в магазин, она все за мной, и все норовит со
спины наскочить. Спрячется где-нибудь в кустах и меня поджидает. Что же
делать мне, думаю. Сказать кому - стыдно, засмеют. Решил поменять
квартиру и переехать в другой район. Специально опыты ставил - сяду в
метро, причем не задумывая заранее, куда поеду, по подземным переходам
запутаю следы, доберусь до какой-нибудь радиальной, на самую последнюю
остановку сбегу, выйду на поверхность - а она уже тут как тут, сидит на
табачном киоске, меня поджидает, - странное дело, но, рассказывая,
Евгений почти не заикался. - Наконец понял я, - продолжал Евгений, - не
жить мне больше в столице. Эта самая ворона знак подает - не столичный
я житель. Собрал вещи, уволился с работы и уехал куда подальше. Так и
попал к вам на Северную. Видите, Соня, я трус, я беглец.
Чахлый фонарь, подвешенный к парадному козырьку библиотеки,
качался и скрипел. В такт ему качались три глубокие тени на впалых
щеках Евгения, скрывая смысл странного признания. Соня повернула
Евгения к свету, пытаясь заглянуть ему в глаза, и спросила:
-Вы это придумали?
Евгений, потупив взор, молчал.
-Вы придумали эту гадкую ворону, чтобы я поверила, будто вы
чего-то испугались? Ведь так? Вы надеетесь зачеркнуть себя, но вам не
удастся, слышите, глупый мой человек, - Соня вдруг скинула капюшон с
головы. - Говорите же хоть что-нибудь!
-Пэ-ростите меня, я пугаю вас. Пэ-простите, пойдемте, я вас
провожу все-таки.
Он повел ее обратно к дому.
-Так мы не разойдемся, - наконец сказала Соня. - Вам еще далеко
идти.
Шнитке тихо запротестовал.
-Идите, я посмотрю вам вслед, - настаивала Соня. Он повернулся, и
тогда она вскрикнула: - Нет, постойте! Я вам что-то хотела сказать... -
Шнитке опять запротестовал. - Нет,не о том, - успокоила его Соня. -
Дайте, я вас поцелую и все вспомню. - Они целомудренно ткнулись носами,
и она вспомнила: - Папа приглашал вас к нам в гости. Придете?
-Приду, - потупив прозрачные очи, пообещал Евгений.
7
Под утро ему приснилось, что он попал в клетку с какими-то хищными
животными. Он не может понять, как сюда попал, но страшно пугается,
потому что из будки, которую прикрыл кухонным столом, раздается грозное
рычание. Тогда бросается к решетке и начинает кричать посетителям
зоопарка, чтобы они срочно предприняли какие-нибудь спасительные
действия. Но крик его, как полагается, тонет глубоко в груди, а
посетители, не поворачиваясь в его сторону, спешат к вольерам с более
редкими животными. Он горько плачет, как может плакать человек на
необитаемом острове, глядя на проплывающий мимо белый океанский лайнер.
Потом к клетке подходит женщина с распущенными черными волосами и
говорит: "Милый мой Шалопут". И в этот момент трещит баррикада, он
бросается к будке спасать свою нелепую жизнь, но не успевает. Из будки
показывается курчавая голова и произносит: "Что же ты, Горыныч, забыл
про волчок?" Загнанный в угол, в истрепанных чувствах, кидается обратно
к прутьям, надеясь призвать в свидетели заметившую его женщину, но та
исчезла, а вместо нее появился милиционер и требует тут же предъявить
документы. Он не хочет предъявлять никаких документов, ему все надоело,
у него нестерпимо начинает болеть голова, как будто по ней стучат тупым
тяжелым предметом. И он просыпается. Голова его лежит на кухонном
столе, а рядом надрывается телефон.
-Алло, - он поднял трубку.
-Сергей Петрович?
-Да, кажется.
В трубке хихикнули, но потом поправились:
-Сергей Петрович, это говорит Зарудин.
-Угу.
-Сергей Петрович, стопроцентный успех, работает как часы. Мы вам
еще вчера звонили, вечером, как только закончили последний прогон.
Сергей Петрович, поздравляю, ребята не седьмом небе, они вас тоже
поздравляют. Полный успех.
-Хорошо, - сдержанно ответил Сергей Петрович.
-Вы будете сегодня в институте?
-Нет, я устал, я отдыхаю. Вторую серию начните без меня.
-Но как же без вас? - огорчились на том конце провода. - Ведь это
же совершенно новый режим, мы без вас не справимся.
-Справитесь, - устало заверил Сергей Петрович.
-Но... - попытались возразить.
-Никаких "но", меня не беспокоить, буду через неделю. Привет
ребятам. Пока.
Он положил трубку. Телефон как-то странно чирикнул. Тогда он еще
раз поднял и опустил трубку. Чириканье пропало.
Ничего не может быть реальнее простой физической боли. Мучения
тела избавляют душу от безответственных фантазий и возвращают человека
к удовлетворению материальных запросов. Сон вытеснялся из головы Сергея
Петровича глухой нарастающей болью в левом полушарии, а ощущение
безысходности гнусного сюжета потихоньку уступало место одному
неуемному желанию: выпить тут же два литра воды. Вода была рядом. Он
подошел к раковине, засунул туда умную голову и долго плескался
захлебываясь и фыркая хлорированной речной водой. Вода попадала к нему
на кухню издалека. Начало она брала в дремучих, поросших морошкой и
мхом северных болотах, там появлялась из каких-то подземных водоемов в
результате давления почвы, очищалась трофяными фильтрами и подавалась в
речное русло. Дальше, петляя и изворачиваясь, стекала по складкам
местности в поисках минимума гравитационного потенциала. Дорога к нему,
к этому минимуму, проходила мимо Южного города, здесь ее перехватывали
мощные водозаборники, дезинфицировали, потом поднимали водокачками
повыше и оттуда сбрасывали по квартирам. Так было много столетий, а лет
десять назад появилась новая деталь - вблизи города, с севера,
построили плотину, отчего возникло рукотворное море - Южное степное
море. Горожане по-разному встретили известие о возведении плотины.
Жители левого берега вначале обрадовались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136