— Не будет данных — начнем от нуля. Все заново! А насчет того, кто о чем думает,— не советую... Плохо пахнет! В конце концов, мы не так бедны — есть какие-то старые фотографии, у некоторых сохранились чертежи, рисунки... Вспомните, с чего начинали?
— Надо искать чертежи,— торопливо сказал Иван Иванович.— Почему вы перестали их искать? Следует рыть день и ночь. Я знаю, я помню...
Архитекторы переглянулись, наступило неловкое молчание. Волжский мягко проговорил:
— Мы учтем это, Иван Иванович, успокойтесь...
— Вопрос можно? —один из, архитекторов поднял руку.— Два вопроса... Первый — жилье!
— Прошу,— Волжский показал пальцем вниз, на первый, зтаж.—Станьте в очередь,.. На общих основаниях.
— Второй вопрос — уже проделана большая работа... Не пора ли создать авторскую группу по генплану восстановления? В данном случае я говорю о центре и районе порта. Сохранились точечные застройки... Опираясь на них...
— Пора,— коротко сказал Волжский.— Па какое время вы рассчитываете реализацию генплана?
— Ну,— заколебался архитектор.— Я думаю... Лет на пять вперед.
— Эка хватил,— пробасил Самойлов. — На три года... Поднять кое-какие дома... Пробить несколько улиц. И то это планов на три года, а работы — на десять!
Волжский постучал крючком по столу.
— Одну минутку, товарищи. Хочу сообщить... нам предложили заняться проектом генплана на пятнадцать лет вперед. С тем, чтобы мы уже сейчас закладывали город будущий, со всеми, вытекающими условиями жизни населения— озеленением, комфортом, учреждениями сферы обслуживания....
— На сколько же лет они рассчитывают полное, восстановление? — спросил иронически Самойлов.
— В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году,— неуверенно произнес Волжский,— вы на улицах не найдете ни одного разрушенного здания.
— Ха! — закричал в наступившей тишине Самойлов.— удеса...
Архитекторы, сидели подавленные, не глядя друг на дру-а. Только Орешкин развел руками и пробормотал:
— И в самом деле чудеса...
— Так постановило правительство,— Волжский нервно переложил папку с одного края стола на другой, старательно сдул соринки.— Продолжаем работу, товарищи... Хочу предупредить тех, кто пойдет в типографию-.. Бумагу надо клянчить. Так они обрезки не дадут. Пообещайте им что-нибудь спроектировать... Сарай или паршивенький гаражик... Ясно?
И снова повторился первый день — они ходили по раз-алинам, считали сохранившиеся стены, заглядывали в об-алившиеся подвалы. Красные кресты, как паутина, покры-али чертежи и редко-редко синие линии переплетались крестами зелеными. Оттаявшие кирпичи падали с лестничных клеток, блестело размолотое стекло, и ручьи бежали белые, молочные от растворенной извести...
Высыпавшие на руины домов жители долбили ломами слежавшиеся горы мусора, передавали из рук в руки куски. камней и складывали их в черные штабеля. Глухо гремели взрывы — взметались в воздух пыль, грязь, обломки. Взорванные саперами стены оседали на мостовые. Тракторы гусеницами крошили заледенелые холмы. Закоченевшие военнопленные гуськом тянулись по тропкам, толкая перед собой деревянные тачки...
А потом снова пустынные развороченные кварталы, знобящий холод бетонных глыб,-промерзших до инея, выступившего на их обветренных краях...
— ...Пятьдесят пятый год? — сказал Иван Иванович, когда они отдыхали у пригретой солнцем стены.— Через девять лет я еще буду...
— Вы верите, что построят?
— Не знаю,— прошептал Иван Иванович.— Но я и не надеюсь увидеть весь город... Хотя бы несколько улиц...
— А вдруг? — спросил Владимир.
Иван Иванович как-то испуганно посмотрел на Владимира робко улыбнулся и подставил ладонь под капель, падающую с карниза. Брызги забили об испачканные тушью и красками худые пальцы. Края рукава стали мокрыми.
— Во время оккупации,— проговорил он,— были люди, которые в это время верили... Они собирались и работали над городом... Сегодня немцы здание взорвут, а завтра оно
уже стоит на макете... Макет они делали из бумаги... Подбирали к дому чертежи. Люди сохраняли многие чертежи.
— Где же они теперь?
— Не знаю,— с горечью произнес Иван Иванович.— Все пропали... Меня тогда контузило. Я вышел из подвала, и началась облава. Пришлось бежать... Но уже город взрывали планомерно, по графику.
— А дальше?
— Длинная история... Они все исчезли. Их завалило камнями... Меня подобрали добрые люди.
— Вы хоть кому-нибудь об этом рассказывали?
— Да. Страшное 'было время... Мертвые дома и опухшие люди. Одержимые идеей будущего города... Многие этому не верят.
— Неужели так было?
— Я живой свидетель,— усмехнулся Иван Иванович,— единственный...
— И все-таки,— вздохнул Владимир,— в это трудно поверить...
— Я понимаю,— кивнул головой Иван Иванович.
Он вытер о пальто руки и пошел к развалинам, ступая по шатким камням...
«Да, он больной человек,— подумал Владимир.— Жалко его. Он талантливый архитектор, об этом все говорят... Но война его сломила. Ему надо лечиться. Он совсем слабый... Я ничем ему не могу помочь. Он, весь в прошлом. И это помешательство из-за архива и чертежей... Уже два раза копали в местах, которые он указывал...»
У громадного здания, словно вдавленного в землю, Иван Иванович остановился.
— Вот то место,— сказал он.— Где-то в этих подвалах лежат чертежи... Там целая сеть подвалов, и трудно ориентироваться с поверхности. Дома взлетали один за другим... Надо было спасать чертежи и весь архив... Я представляю, как люди тащили мешки, пока на них не обрушились своды... Куда они свернули? Наверно, ушли в канализационные коллекторы. Вы знаете, что это за развалины? Хотите знать, что такое фашизм в чистейшем виде? — неожиданно спросил Иван Иванович, когда они шли мимо упавших перекрытий.
— Библиотека? — проговорил Владимир.
Вчера он был. там, набрел неожиданно на разрушенную коробку бывшей городской библиотеки. На пустыре стоял железобетонный каркас, покосившийся, высокий, весь просвечивающийся, точно громадная клетка- из тавровых ба-
лок. В середине коробки темнел глубокий подвал. Перекрытие выгорело, и открылось множество больших помещений, вдоль стен которых тянулись покореженные стеллажи. Обуглившиеся книги были похожи на черные рубчатые бревна — книги не сгорали дотла, пламя объедало их со всех сторон, в сплошной толще бумаги выжигало дыры, впадины и затухало, оставив на железных полках покрытые гарью угольные брусья. В одном месте, в углу библиотеки, они возвышались до осколков лепного потолка зала, который чудом держался на ржавой арматуре. Ноги по щиколотку уходили в мокрый пепел и грязь.
Владимира удивило, что здесь были люди. Они одиноко копались у стеллажей, кухонными ножами осторожно выковыривали слипшиеся от жара пламени книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Надо искать чертежи,— торопливо сказал Иван Иванович.— Почему вы перестали их искать? Следует рыть день и ночь. Я знаю, я помню...
Архитекторы переглянулись, наступило неловкое молчание. Волжский мягко проговорил:
— Мы учтем это, Иван Иванович, успокойтесь...
— Вопрос можно? —один из, архитекторов поднял руку.— Два вопроса... Первый — жилье!
— Прошу,— Волжский показал пальцем вниз, на первый, зтаж.—Станьте в очередь,.. На общих основаниях.
— Второй вопрос — уже проделана большая работа... Не пора ли создать авторскую группу по генплану восстановления? В данном случае я говорю о центре и районе порта. Сохранились точечные застройки... Опираясь на них...
— Пора,— коротко сказал Волжский.— Па какое время вы рассчитываете реализацию генплана?
— Ну,— заколебался архитектор.— Я думаю... Лет на пять вперед.
— Эка хватил,— пробасил Самойлов. — На три года... Поднять кое-какие дома... Пробить несколько улиц. И то это планов на три года, а работы — на десять!
Волжский постучал крючком по столу.
— Одну минутку, товарищи. Хочу сообщить... нам предложили заняться проектом генплана на пятнадцать лет вперед. С тем, чтобы мы уже сейчас закладывали город будущий, со всеми, вытекающими условиями жизни населения— озеленением, комфортом, учреждениями сферы обслуживания....
— На сколько же лет они рассчитывают полное, восстановление? — спросил иронически Самойлов.
— В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году,— неуверенно произнес Волжский,— вы на улицах не найдете ни одного разрушенного здания.
— Ха! — закричал в наступившей тишине Самойлов.— удеса...
Архитекторы, сидели подавленные, не глядя друг на дру-а. Только Орешкин развел руками и пробормотал:
— И в самом деле чудеса...
— Так постановило правительство,— Волжский нервно переложил папку с одного края стола на другой, старательно сдул соринки.— Продолжаем работу, товарищи... Хочу предупредить тех, кто пойдет в типографию-.. Бумагу надо клянчить. Так они обрезки не дадут. Пообещайте им что-нибудь спроектировать... Сарай или паршивенький гаражик... Ясно?
И снова повторился первый день — они ходили по раз-алинам, считали сохранившиеся стены, заглядывали в об-алившиеся подвалы. Красные кресты, как паутина, покры-али чертежи и редко-редко синие линии переплетались крестами зелеными. Оттаявшие кирпичи падали с лестничных клеток, блестело размолотое стекло, и ручьи бежали белые, молочные от растворенной извести...
Высыпавшие на руины домов жители долбили ломами слежавшиеся горы мусора, передавали из рук в руки куски. камней и складывали их в черные штабеля. Глухо гремели взрывы — взметались в воздух пыль, грязь, обломки. Взорванные саперами стены оседали на мостовые. Тракторы гусеницами крошили заледенелые холмы. Закоченевшие военнопленные гуськом тянулись по тропкам, толкая перед собой деревянные тачки...
А потом снова пустынные развороченные кварталы, знобящий холод бетонных глыб,-промерзших до инея, выступившего на их обветренных краях...
— ...Пятьдесят пятый год? — сказал Иван Иванович, когда они отдыхали у пригретой солнцем стены.— Через девять лет я еще буду...
— Вы верите, что построят?
— Не знаю,— прошептал Иван Иванович.— Но я и не надеюсь увидеть весь город... Хотя бы несколько улиц...
— А вдруг? — спросил Владимир.
Иван Иванович как-то испуганно посмотрел на Владимира робко улыбнулся и подставил ладонь под капель, падающую с карниза. Брызги забили об испачканные тушью и красками худые пальцы. Края рукава стали мокрыми.
— Во время оккупации,— проговорил он,— были люди, которые в это время верили... Они собирались и работали над городом... Сегодня немцы здание взорвут, а завтра оно
уже стоит на макете... Макет они делали из бумаги... Подбирали к дому чертежи. Люди сохраняли многие чертежи.
— Где же они теперь?
— Не знаю,— с горечью произнес Иван Иванович.— Все пропали... Меня тогда контузило. Я вышел из подвала, и началась облава. Пришлось бежать... Но уже город взрывали планомерно, по графику.
— А дальше?
— Длинная история... Они все исчезли. Их завалило камнями... Меня подобрали добрые люди.
— Вы хоть кому-нибудь об этом рассказывали?
— Да. Страшное 'было время... Мертвые дома и опухшие люди. Одержимые идеей будущего города... Многие этому не верят.
— Неужели так было?
— Я живой свидетель,— усмехнулся Иван Иванович,— единственный...
— И все-таки,— вздохнул Владимир,— в это трудно поверить...
— Я понимаю,— кивнул головой Иван Иванович.
Он вытер о пальто руки и пошел к развалинам, ступая по шатким камням...
«Да, он больной человек,— подумал Владимир.— Жалко его. Он талантливый архитектор, об этом все говорят... Но война его сломила. Ему надо лечиться. Он совсем слабый... Я ничем ему не могу помочь. Он, весь в прошлом. И это помешательство из-за архива и чертежей... Уже два раза копали в местах, которые он указывал...»
У громадного здания, словно вдавленного в землю, Иван Иванович остановился.
— Вот то место,— сказал он.— Где-то в этих подвалах лежат чертежи... Там целая сеть подвалов, и трудно ориентироваться с поверхности. Дома взлетали один за другим... Надо было спасать чертежи и весь архив... Я представляю, как люди тащили мешки, пока на них не обрушились своды... Куда они свернули? Наверно, ушли в канализационные коллекторы. Вы знаете, что это за развалины? Хотите знать, что такое фашизм в чистейшем виде? — неожиданно спросил Иван Иванович, когда они шли мимо упавших перекрытий.
— Библиотека? — проговорил Владимир.
Вчера он был. там, набрел неожиданно на разрушенную коробку бывшей городской библиотеки. На пустыре стоял железобетонный каркас, покосившийся, высокий, весь просвечивающийся, точно громадная клетка- из тавровых ба-
лок. В середине коробки темнел глубокий подвал. Перекрытие выгорело, и открылось множество больших помещений, вдоль стен которых тянулись покореженные стеллажи. Обуглившиеся книги были похожи на черные рубчатые бревна — книги не сгорали дотла, пламя объедало их со всех сторон, в сплошной толще бумаги выжигало дыры, впадины и затухало, оставив на железных полках покрытые гарью угольные брусья. В одном месте, в углу библиотеки, они возвышались до осколков лепного потолка зала, который чудом держался на ржавой арматуре. Ноги по щиколотку уходили в мокрый пепел и грязь.
Владимира удивило, что здесь были люди. Они одиноко копались у стеллажей, кухонными ножами осторожно выковыривали слипшиеся от жара пламени книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71