— Чего тебе? — спросил Владимир.
— Слушай, друг,— сказал мужчина.— Сегодня не приходила сюда...
— Оглянись,— проговорил Владимир.
Человек повернулся, посмотрел на развалины и вдруг растерянно охнул:
— Марусь?!..
Он побежал к стенке, раскинув руки, спотыкаясь и что-то громко, неразборчиво крича. Женщина увидела его и бросилась навстречу, сверху, с бугра мусора.
— Маруська-а!!..
Владимир протянул костыль и тихонько толкнул дверь. Она медленно закрылась, и в комнатушке стало темно. Сидел долго, не шевелясь. В печи опадали угли, Пыхтела
кастрюля. Привычно ныла нога. «Вся эта оттепель,— подумал Владимир,— на день, два... Еще половина зимы... На такую конуру дров не напасешься...» Он с трудом поднялся и распахнул дверь. Все так же срывались со стен капли, дырявя растекшиеся лужи, дымились солнечные столбы и таяли рыхлые сугробы. Но пусто было в развалинах. Те двое ушли и даже следов от них не осталось... Владимир помнит, как, обрушивая сапогами лавину щебня, бежала с бугра женщина, мужчина шел к ней, вскинув голову. Может, между ними тежали тысячи верст, похоронки и десять таких развален-шх городов. Сейчас они делали последние метры, обесси-лев и задыхаясь, потрясенные встречей...
«Хорошую я дверь достал...» — вяло подумал Владимир и вернулся назад.
«МОСКВА МИНИСТЕРСТВУ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ ЗАЯВЛЕНИЕ
Дорогие товарищи! Так получилось, что я во время войны потерял необходимого мне человека, АЛЕКСАНДРУ СЕМЕНОВНУ МУРОВЦЕВУ, которая работала судомойкой на буксире «Скиф», приписанном к металлургическому заводу им. Ленина. Нет возможности, выяснить ее местожительство. Вы знаете, что людей снимали больными с поездов, их находили на станциях, они попадали под случайные бомбежки. Сообщите, пожалуйста, нет ли у вас в списках побывавших в госпиталях и больницах вышеприведенной фамилии. Я знаю, что иногда даже тяжело контуженные, которые и слова сказать не могут, во сне или в бреду кричат свою фамилию и называют адреса. И. тогда медицинский персонал записывает эти данные в карточку больного. . Прошу не отказать в просьбе.
С глубоким уважением! Владимир Коваленко».
Он пришел в порт. Долго блуждал среди ржавых конструкций, складов и навесов. Они были похожи на железные рваные сети, наброшенные на вывороченный фундамент. Натужно ревели тракторы, растаскивая завалы. Вспыхивали огоньки газорезки. На узкоколейке громыхали колеса вагонов. Саперы короткими гулкими взрывами подрывали бетонные доты. Сотни людей копошились в глубоком котловане, на разорванном моле, возле причалов, Скрипе-
ли лебедки. Ухали чугунные бабы, вгоняя в грунт толстые сваи.Вмерзнув в береговой припай, стояли неподвижно черные баржи, рудовозы, буксирные катера с навешенными у бортов автомобильными покрышками...
Чуть в стороне, среди гор развороченного щебня, уже красным дымком обволакивалась первая домна. Снег вокруг нее подтаял, обнажив покосившиеся плиты.
Переступая через разбросанные шпалы, бухты проволоки, обходя ямы с застывшим раствором, Владимир выбрался к причалу и пошел вдоль его края. Он останавливался у кораблей и спрашивал попадавшихся людей:
— С буксира «Скиф» нету?.. Может, кто служил на «Скифе»?
Встречные пожимали плечами, задумываясь, отрицательно качали головами.
Только один из них сказал Владимиру:
— Тут этих буксиров было, знаешь сколько? Половину перетопили... Зайди в диспетчерскую...
Он нашел на берегу слепленную из досок будку возле которой лежал вросший в землю корабельный якорь. Диспетчер— бородатый моряк в черном кителе, обутый в валенки с самодельными калошами из красной резины, вышел с Владимиром на крыльцо.
— Утонул «Скиф»... Еще в сорок первом накрыло его немецкой бомбой... Во-о-он видишь, мель? За ней лежит «Скиф»...
Владимир остановился у кромки льда. Холодная прозрачная волна колыхала размолотую щепу и гарь пароходных топок. Вода стучала о лед, поплескивала. В толще ее ходили смутные тени. Ветер рвал с плеч шинель, пронизывая до костей...
На работе все уже были в сборе. В захолодевшем за ночь зале окна и пол возле печки покрылись мохнатым инеем. Орешкин рубил топором одну из досок и пытался разжечь огонь, дуя на остывшие угли. Люди сидели за столами еще сонные. Снизу, с первого этажа, доносился шум — там уже собралась очередь — кто-то скандалил, кого-то не пускали... Обычная история.
Волжский водил по списку крючком протеза и называл улицы:
— ...Профессор Самойлов... Профессору надо закончить обследование Портовой... Следует сказать, он не спешит.
— У меня сапоги рваные,— отозвался профессор.— На амнях не напасешься.
— Не очень уважительная причина,— покачал головой олжский.
— Безобразие! — зашумел профессор.—Везде дают по алонам обувь... А мы точно прокаженные... Начальство о ас не беспокоится. Хоть бы лапти дали!
— Лапти в Советском Союзе уже не плетут! — отрезал олжский.— Через неделю чтобы Портовая была на столе. ачкуете, профессор.
— Наверно,— ехидно вставил Орешкин,— домой греть-я бегает.
— Провокатор! — громыхнул обиженным басом Самой-ов и замолчал.
— Та-ак,— Волжский посмотрел на примолкнувшего Орешкина.— У вас прекрасные валенки...
— Сегодня оттепель,— быстро вставил Орешкин.
— Возьмите мои галоши,— спокойно проговорил Волжский.— Мне в горисполком на совещание... Дойду в ботинках.
В зале прокатился смешок, и громче всех злорадно захохотал Самойлов.
— Иван Иванович,— начальник мастерских поискал его глазами.— Вы пойдете на Пушкинскую...
— Там я,— сказал Владимир.
— Знаю.. Вы вчера нахомутали! Дома и так и сяк — точно пьяные.
— Может быть, мне подать заявление об уходе? — спросил хмуро Владимир.— Забыл я все.
— Нет. Не надо,— перебил Волжский.— Все будет хорошо. Привыкнете... Остальным работа такая: двое идут в типографию... Там обещали обрезки. Вчера обнаружили на улице Гоголя прекрасный деревянный забор. Надо перетащить его сюда, пока не разворовали...
— Обещали дрова! — с возмущением воскликнул Самойлов.
— Обещали,— согласился Волжский.— Но их отдали в детский садик... Будете возражать?
— Что малый, что старый,— обрадованно произнес Орешкин, и Самойлов зыркнул на него испепеляющим взглядом.
— Тише, товарищи,— попросил Волжский.— Хочу предупредить... Партийные и государственные органы требуют от нас быстрее закончить генеральный план восстановления. На путях стоят эшелоны со стройматериалами. Прибыли
полк саперов и строители. Кбе-где расчищены завалы. Участвует все население. Надо шевелиться, товарищи.
— Господи, о чем они думают? — громко вздохнул Иван Иванович.— Это же не нарисовал и построил. Нет ни геодезических отметок, ни геологии.
— Мы должны выдать документацию на центр хоть кровь из носа,— жестко, сказал Волжский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71