Но страсть к соревнованию брала свое, и он вновь с азартом рвался вперед.
Те же сомнения мучили и Антона: «Что-то нескладно получается, я сам обучал и направлял Учу, сам уступил ему «Комсомолец», а теперь сам стараюсь его обогнать. Нет,
негоже так поступать...» И, подобно своему другу, Антон замедлял работу. Но дело торопило, и Антон с новой энергией вонзал ковш в неподатливую землю.
Переживания оставались переживаниями, а соревнование день ото дня набирало силу. Вся стройка с неослабным вниманием следила за его ходом. Каждый вечер в управлении вывешивали «молнии», извещавшие о делах соревнующихся.
За ужином Уча и Антон предпочитали не распространяться о своих успехах. Каждый боялся показаться хвастуном, боялся обидеть другого неосторожным словом. В общем, говорили они мало, а работали на славу. Оба понимали, что работают не для победы друг над другом, а ради успеха всей стройки, общего дела. Так что соревнование соревнованием, а любовь и дружба прежде всего. Тем они и жили.
Лишь раз в неделю, встречаясь со своими невестами, они рассказывали о своих успехах. Вот тогда и выяснялось, сколько кубометров грунта вынул каждый и на сколько метров продвинулся по трассе. И новая неделя начиналась новой жаждой работы и успеха.
Главный канал неуклонно двигался вперед.
О достижениях Учи Шамугия и Антона Бачило говорили вся стройка и весь город. Стенные газеты, районная и республиканская пресса публиковали их портреты и графики выполнения обязательств.
Тариэл Карда каждый день без устали ездил по массивам участка. Пример Учи и Антона убедил его в жизненности и силе стахановского движения.
Начальник управления старался убедить всех работников стройки в силе социалистического соревнования. Вскоре в стахановское движение включилась вся стройка. Соревновались массивы и бригады, драгеры и трактористы, рабочие и инженеры.
— А мне с кем соревноваться, товарищ Тариэл? — с обидой спросил Карда снабженец.
— Где мне найти еще одного снабженца, Лонгиноз?
— Да, но я не хочу оставаться в стороне, товарищ начальник управления,— как всегда по-военному чеканил слова Лонгиноз Ломджария.
— Но разве ты в стороне, Лонгиноз?
— Еще как в стороне. Просто обидно. Каждый с кем-то соревнуется, из кожи вон лезет, а я один как перст остался. Некуда силу девать.
— Ну раз так, давай посоревнуемся мы с тобой, идет?
— Э, нет, товарищ начальник, пожалуй, силенок у меня не хватит.
— А говорил, силу девать некуда?
— Ну, не столько же, чтобы вас обойти.
— Полно, полно, старайся работать лучше, это и будет твое соревнование.
Все старались работать лучше. А от треска мотоцикла Лонгиноза Ломджария просто некуда было деваться. Он как птица перелетал с массива на массив, привозя людям добрые вести: то получение нового трактора или бульдозера, то электропил, то проволоки и телефонных столбов.
Постепенно налаживалось снабжение питьевой водой, в магазинах и ларьках появилось больше продуктов, а в столовках и закусочных прибавилось мясных блюд. Лучше заработали и те, кто не принимал участия в социалистическом соревновании.
Однажды субботним вечером сваны раньше обычного возвращались с работы. С лопатами на плечах, усталые, грязные и голодные, шли они берегом моря.
Солнце погружалось в море, и багровые его отсветы ложились на небритые и воспаленные лица сванов. Все они были одинаково одеты: короткие архалуки, ножи и кисеты у пояса. Даже лопаты и те были как бы похожи на своих хозяев. Сваны берегли их как зеницу ока и никогда не оставляли на трассе.
Обычно они возвращались в бараки с песнями, но сегодня им было не до песен — солнце немилосердно жгло, они разомлели от жары и молчали.
— Никак не пойму, что значит это самое социалистическое соревнование,— нарушил затянувшееся молчание беспокойный Циок Авалиани.— Ты с ним соревнуешься, а он тебе помогает. А вот раньше, когда люди состязались, они только о том и думали, как бы повергнуть друг друга, и ради этого ничем не брезговали.
— Это-то как раз и плохо, что ничем не брезговали,— отозвался Гардапхадзе.
— Тоже скажешь! А как иначе можно было одержать верх? — удивился Адиль Чегиани.
— Честным путем,— назидательно ответил Кижи.
— Это еще как сказать: одни состязались честно, другие же норовили подножку подставить, лишь бы победить.
— А вот теперь в социалистическом соревновании состязаются по-честному.
— Ну, это понятно, но помогать и поддерживать соперника — это уж чересчур,— сказал Адиль Чегиани.
— В том-то и дело, что не чересчур. Это и называется социалистическим соревнованием. Ведь соревнуемся-то как раз для того, чтобы ускорить общее дело. Затем мы и состязаехмся, чтобы каждый был победителем.
— Тогда незачем человека, который тебе всячески помогает, соперником звать,— заупрямился Адиль Чегиани.
— Что верно, то верно, — согласился с ним Кижи Гардапхадзе.— Надо какое-нибудь другое слово найти. Зачем человека обижать, если он себя не щадит, чтобы помочь тебе делать общее дело? Ничего, найдем новое слово, было бы дело.
— Это ты хорошо сказал, Кижи,— одобрил друга Джансуг Гуджеджиани.
Солнце почти целиком погрузилось в море. Лишь багрово- красная макушка выглядывала из недвижной воды. Море блестело, словно его покрыли лаком.
— Вот-вот нырнет, как будто и не было его вовсе! — воскликнул Циок.
Не успели сваны оглянуться, как солнце и впрямь скрылось в море. Но его отсветы еще долго золотили воду и твердь.
— Дай срок, ей-ей, поставлю свою оду окнами на море,— сказал Георгий Чартолани.— Ведь как здорово каждый день наблюдать закат солнца. Погляди, море пылает.
— Надо поднажать, чтобы приблизить этот день, Георгий,—сказал Кижи Гардапхадзе.
— Главный инженер говорит, что мы через год наш массив сдадим,— вставил слово самый молодой член бригады Геген Маргиани. Обо всех новостях на стройке он узнавал раньше других.
— Каким же это образом? — удивился Адиль Чегиани.
— А вот так, говорит, если вы свою охоту до работы помножите на стахановский труд...
— А ведь главный инженер в точку попал, — обрадовался Циок Авалиани.
— И еще, говорит, приплюсуйте ваше желание поселиться тут — как раз и получится год,— продолжал Геген Маргиани.
— А что, братцы, неплохо подсчитано,— одобрил Георгий Чартолани.
— Словно в воду глядел главный инженер,— повторил Циок Авалиани.
— Эх, кабы не бездорожье, дело бы повеселей пошло,— сокрушенно вздохнул вислоухий Атбил Хергиани.
Строительству не хватало бульдозеров, грейдеров, катков.
Но, пожалуй, больше всего дело тормозилось из-за нехватки опытных дорожников.
Тариэл Карда неделями пропадал на строительстве дорог и мостов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Те же сомнения мучили и Антона: «Что-то нескладно получается, я сам обучал и направлял Учу, сам уступил ему «Комсомолец», а теперь сам стараюсь его обогнать. Нет,
негоже так поступать...» И, подобно своему другу, Антон замедлял работу. Но дело торопило, и Антон с новой энергией вонзал ковш в неподатливую землю.
Переживания оставались переживаниями, а соревнование день ото дня набирало силу. Вся стройка с неослабным вниманием следила за его ходом. Каждый вечер в управлении вывешивали «молнии», извещавшие о делах соревнующихся.
За ужином Уча и Антон предпочитали не распространяться о своих успехах. Каждый боялся показаться хвастуном, боялся обидеть другого неосторожным словом. В общем, говорили они мало, а работали на славу. Оба понимали, что работают не для победы друг над другом, а ради успеха всей стройки, общего дела. Так что соревнование соревнованием, а любовь и дружба прежде всего. Тем они и жили.
Лишь раз в неделю, встречаясь со своими невестами, они рассказывали о своих успехах. Вот тогда и выяснялось, сколько кубометров грунта вынул каждый и на сколько метров продвинулся по трассе. И новая неделя начиналась новой жаждой работы и успеха.
Главный канал неуклонно двигался вперед.
О достижениях Учи Шамугия и Антона Бачило говорили вся стройка и весь город. Стенные газеты, районная и республиканская пресса публиковали их портреты и графики выполнения обязательств.
Тариэл Карда каждый день без устали ездил по массивам участка. Пример Учи и Антона убедил его в жизненности и силе стахановского движения.
Начальник управления старался убедить всех работников стройки в силе социалистического соревнования. Вскоре в стахановское движение включилась вся стройка. Соревновались массивы и бригады, драгеры и трактористы, рабочие и инженеры.
— А мне с кем соревноваться, товарищ Тариэл? — с обидой спросил Карда снабженец.
— Где мне найти еще одного снабженца, Лонгиноз?
— Да, но я не хочу оставаться в стороне, товарищ начальник управления,— как всегда по-военному чеканил слова Лонгиноз Ломджария.
— Но разве ты в стороне, Лонгиноз?
— Еще как в стороне. Просто обидно. Каждый с кем-то соревнуется, из кожи вон лезет, а я один как перст остался. Некуда силу девать.
— Ну раз так, давай посоревнуемся мы с тобой, идет?
— Э, нет, товарищ начальник, пожалуй, силенок у меня не хватит.
— А говорил, силу девать некуда?
— Ну, не столько же, чтобы вас обойти.
— Полно, полно, старайся работать лучше, это и будет твое соревнование.
Все старались работать лучше. А от треска мотоцикла Лонгиноза Ломджария просто некуда было деваться. Он как птица перелетал с массива на массив, привозя людям добрые вести: то получение нового трактора или бульдозера, то электропил, то проволоки и телефонных столбов.
Постепенно налаживалось снабжение питьевой водой, в магазинах и ларьках появилось больше продуктов, а в столовках и закусочных прибавилось мясных блюд. Лучше заработали и те, кто не принимал участия в социалистическом соревновании.
Однажды субботним вечером сваны раньше обычного возвращались с работы. С лопатами на плечах, усталые, грязные и голодные, шли они берегом моря.
Солнце погружалось в море, и багровые его отсветы ложились на небритые и воспаленные лица сванов. Все они были одинаково одеты: короткие архалуки, ножи и кисеты у пояса. Даже лопаты и те были как бы похожи на своих хозяев. Сваны берегли их как зеницу ока и никогда не оставляли на трассе.
Обычно они возвращались в бараки с песнями, но сегодня им было не до песен — солнце немилосердно жгло, они разомлели от жары и молчали.
— Никак не пойму, что значит это самое социалистическое соревнование,— нарушил затянувшееся молчание беспокойный Циок Авалиани.— Ты с ним соревнуешься, а он тебе помогает. А вот раньше, когда люди состязались, они только о том и думали, как бы повергнуть друг друга, и ради этого ничем не брезговали.
— Это-то как раз и плохо, что ничем не брезговали,— отозвался Гардапхадзе.
— Тоже скажешь! А как иначе можно было одержать верх? — удивился Адиль Чегиани.
— Честным путем,— назидательно ответил Кижи.
— Это еще как сказать: одни состязались честно, другие же норовили подножку подставить, лишь бы победить.
— А вот теперь в социалистическом соревновании состязаются по-честному.
— Ну, это понятно, но помогать и поддерживать соперника — это уж чересчур,— сказал Адиль Чегиани.
— В том-то и дело, что не чересчур. Это и называется социалистическим соревнованием. Ведь соревнуемся-то как раз для того, чтобы ускорить общее дело. Затем мы и состязаехмся, чтобы каждый был победителем.
— Тогда незачем человека, который тебе всячески помогает, соперником звать,— заупрямился Адиль Чегиани.
— Что верно, то верно, — согласился с ним Кижи Гардапхадзе.— Надо какое-нибудь другое слово найти. Зачем человека обижать, если он себя не щадит, чтобы помочь тебе делать общее дело? Ничего, найдем новое слово, было бы дело.
— Это ты хорошо сказал, Кижи,— одобрил друга Джансуг Гуджеджиани.
Солнце почти целиком погрузилось в море. Лишь багрово- красная макушка выглядывала из недвижной воды. Море блестело, словно его покрыли лаком.
— Вот-вот нырнет, как будто и не было его вовсе! — воскликнул Циок.
Не успели сваны оглянуться, как солнце и впрямь скрылось в море. Но его отсветы еще долго золотили воду и твердь.
— Дай срок, ей-ей, поставлю свою оду окнами на море,— сказал Георгий Чартолани.— Ведь как здорово каждый день наблюдать закат солнца. Погляди, море пылает.
— Надо поднажать, чтобы приблизить этот день, Георгий,—сказал Кижи Гардапхадзе.
— Главный инженер говорит, что мы через год наш массив сдадим,— вставил слово самый молодой член бригады Геген Маргиани. Обо всех новостях на стройке он узнавал раньше других.
— Каким же это образом? — удивился Адиль Чегиани.
— А вот так, говорит, если вы свою охоту до работы помножите на стахановский труд...
— А ведь главный инженер в точку попал, — обрадовался Циок Авалиани.
— И еще, говорит, приплюсуйте ваше желание поселиться тут — как раз и получится год,— продолжал Геген Маргиани.
— А что, братцы, неплохо подсчитано,— одобрил Георгий Чартолани.
— Словно в воду глядел главный инженер,— повторил Циок Авалиани.
— Эх, кабы не бездорожье, дело бы повеселей пошло,— сокрушенно вздохнул вислоухий Атбил Хергиани.
Строительству не хватало бульдозеров, грейдеров, катков.
Но, пожалуй, больше всего дело тормозилось из-за нехватки опытных дорожников.
Тариэл Карда неделями пропадал на строительстве дорог и мостов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105