Уверяю вас, там работают деловые и знающие люди, у них хватит ума, чтобы принять правильное решение. Я кончил,— сказал Васо и резко сел.
Начальник управления посмотрел на парторга. Кочойа Коршиа с одобрением слушал речь Васо Брегвадзе, но, заметив взгляд начальника управления, постарался придать своему лицу равнодушное выражение. Он не хотел, чтобы начальник управления прочел на его лице явную поддержку позиции Васо. Ведь совещание на то и совещание, чтобы дать высказаться всем присутствующим.
Серова с нетерпением ждала, когда начальник управления предоставит слово Важе Джапаридзе. Сама же Галина Аркадьевна горячо поддерживала предложение Брегвадзе.
На мгновение воцарилась тишина. Выступление Брегвадзе пришлось по душе всем, за исключением разве что Исидоре Сиордиа.
Сваны, улыбаясь, переглядывались.
Участники совещания думали, что Карда даст возможность высказаться и другим, но начальник управления сразу предоставил слово Важе Джапаридзе.
— Послушаем, что скажет нам главный инженер.
Важа поднялся.
— Я не скажу ничего нового. Повторю лишь то, что уже сказал Васо Брегвадзе. В самом деле, доколе мы будем ждать? Действительно нельзя быть рабом бумажки, жить чужим умом, действовать лишь по указанию свыше. Время не терпит, нельзя терять больше ни минуты. Завтра же необходимо приступать к прокладке новой трассы.
— Хорошо сказано, Важа Васильевич! — с места крикнул Антон Бачило.
Сваны, не удержавшись, захлопали в ладоши.
Широко улыбнулась Галина Аркадьевна.
Даже Спиридон Гуния в душе был Согласен с мнением Важи Джапаридзе.
Лицо Сиордиа совершенно перекосилось от злобы. Он поглядел по сторонам. Рядом с ним сидели сваны. Они знали, что Сиордиа собирается выступать, но воздерживается из страха перед ними. Сиордиа поднял даже было руку, но тут же опустил. Сваны многозначительно переглянулись...
— Хм!— только и сказал с вызовом Сиордиа.
— Коли вы разрешите, я нынче же ночью выйду на прокладку новой трассы, — вскочил на ноги Циок Авалиани.
— И я,— встал рядом с ним Адиль Чегиани.
— И все сваны с ними,— сказал Кижи Гардапхадзе.
— И мы с Антоном тоже,— присоединился к ним Уча Шамугия.
Джапаридзе сел.
Исидоре нервно хмыкал. Худые его плечи мелко вздрагивали, и он ничего не мог с ними поделать. Наконец преодолев страх, он встал и попросил слова:
— Разрешите сказать пару слов, товарищ начальник строительства?
— Говорите.
— Указание сверху — не простая бумажка, как некоторым здесь представляется,— он многозначительно посмотрел на Важу Джапаридзе.— Я категорически не согласен ни с товарищем Брегвадзе, ни с главным инженером. Надо дождаться постановления «Главводхоза». Как же мы можем приступить к прокладке новой трассы без утверждения сверху? Я удивлен выступлением товарища Брегвадзе. Мы асе будем в ответе за это, товарищ начальник строительства!
— Только с тебя и будут спрашивать, как же! — бросил ему Антон Бачило.
— Ну, не с меня, так с других...
— А ты за других не беспокойся, Исидоре,— отрезал Уча Шамугия.
— Вы только посмотрите на этого сопляка! — вскипел Сиордиа.
— Садись, Исидоре приказал Карда.
— Я-то сяду, но...— Сиордиа сел, так и не закончив начатую фразу.
Сваны грозно посмотрели на него, и Исидоре вновь обуял страх.
— Что скажете вы, Галина Аркадьевна? — обратился
начальник строительства к Серовой. Он заметил, что она порывается что-то сказать, и не мог не дать ей слова.
— Я сама обследовала новую трассу. Василий Георгиевич совершенно прав. К прокладке необходимо приступать незамедлительно.
— Да, незамедлительно. Завтра же и приступим,— согласился с ней Карда. — Завтра же. Мы и без того потеряли уйму времени.
— Бесконечно много,— встал Васо Брегвадзе. От радости он заговорил свободно, не заикаясь.— Не следовало нам так долго ждать указаний свыше. Дело не ждет. Дело, отложенное на день, как говорится, отложено на год.
Все с изумлением глядели на старого инженера, дивясь тому, как свободно говорит обычно заикающийся Брегвадзе. А Васо тоже растерянно смотрел на присутствующих, безуспешно пытаясь понять, что же из сказанного им могло так взволновать всех. Карда заметил растерянность Васо и решил задать ему вопрос, чтобы окончательно убедиться, что он уже не заикается.
— У меня к вам один вопрос, товарищ Брегвадзе.
— Я слушаю.
— Антон Бачило предлагает дать Уче Шамугия экскаватор. Он, оказывается, может уже работать самостоятельно. Что вы думаете на этот счет?
— Конечно, конечно. Давно уже пора. Обязательно надо дать,— обрадовался Васо Брегвадзе и только сейчас заметил, что говорит не заикаясь. Не смея поверить в свое открытие, он продолжал: — Дадим ему «Пристман». («Я уже не заикаюсь»,— чуть не закричал он от восторга.) Я знаю, товарищи, почему вы с таким изумлением смотрите на меня. Я перестал заикаться... Или это мне только кажется? — обратился он ко всем и выжидательно замолк.
— Верно, верно,— раздалось со всех сторон.
— Как же это случилось?— не переставал удивляться Васо.— Наверное, доброе дело и большая радость способны чудеса творить. Меня в мировую войну контузило, с той самой поры и заикался я. И вот теперь, через столько лет, как рукой сняло... Добрые вести и не такое еще, видно, могут...
— Это какая же весть, Василий Георгиевич?— спросила Серова.
— А то, что не стали мы бумажки дожидаться. Ох и много всяких бумаг мы исписываем, спасу нет! Только делу
вредим. Ни к чему столько бумаги зря переводить.— Васо говорил взволнованно, но заикания как не бывало.— Неужели я и впрямь перестал заикаться?! Даже не верится.
— Так оно и есть, Васо*— сказал начальник строительства.— Ну, теперь уж нам несдобровать. Ты со своим языком никому спуску не дашь.
— Будем работать на совесть, и, призываю всех в свидетели, слова лишнего от меня не услышите.
Мгла сгустилась. Небо, покрытое грозовыми тучами, низко нависло над землей.
Фары машины едва освещали дорогу. Джапаридзе вел машину не глядя. Дорога эта была исхожена и изъезжена им вдоль и поперек — он знал здесь каждую выбоину.
Важа правил машиной одной рукой, другой же поминутно вытирал пот с лица. Стояла такая духота, что вся кожа горела. С совещания они возвращались вдвоем с Галиной Аркадьевной на гангиевской «эмке». Теперь на ней ездил Важа.
«Эмка» эта была для Важи и Галины не просто машиной — в ней как бы осталась частица души Андро Гангия, живая, близкая и дорогая для обоих. Важа, как некогда и Андро, любовно и бережно ухаживал за машиной. И если для Андро «эмка» была всего лишь машиной, то для Нажи она была еще и памятью о друге. Он сам разбирал мотор, мыл машину, словно угадывая, что тревожит ее, в чем нуждается она в первую очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Начальник управления посмотрел на парторга. Кочойа Коршиа с одобрением слушал речь Васо Брегвадзе, но, заметив взгляд начальника управления, постарался придать своему лицу равнодушное выражение. Он не хотел, чтобы начальник управления прочел на его лице явную поддержку позиции Васо. Ведь совещание на то и совещание, чтобы дать высказаться всем присутствующим.
Серова с нетерпением ждала, когда начальник управления предоставит слово Важе Джапаридзе. Сама же Галина Аркадьевна горячо поддерживала предложение Брегвадзе.
На мгновение воцарилась тишина. Выступление Брегвадзе пришлось по душе всем, за исключением разве что Исидоре Сиордиа.
Сваны, улыбаясь, переглядывались.
Участники совещания думали, что Карда даст возможность высказаться и другим, но начальник управления сразу предоставил слово Важе Джапаридзе.
— Послушаем, что скажет нам главный инженер.
Важа поднялся.
— Я не скажу ничего нового. Повторю лишь то, что уже сказал Васо Брегвадзе. В самом деле, доколе мы будем ждать? Действительно нельзя быть рабом бумажки, жить чужим умом, действовать лишь по указанию свыше. Время не терпит, нельзя терять больше ни минуты. Завтра же необходимо приступать к прокладке новой трассы.
— Хорошо сказано, Важа Васильевич! — с места крикнул Антон Бачило.
Сваны, не удержавшись, захлопали в ладоши.
Широко улыбнулась Галина Аркадьевна.
Даже Спиридон Гуния в душе был Согласен с мнением Важи Джапаридзе.
Лицо Сиордиа совершенно перекосилось от злобы. Он поглядел по сторонам. Рядом с ним сидели сваны. Они знали, что Сиордиа собирается выступать, но воздерживается из страха перед ними. Сиордиа поднял даже было руку, но тут же опустил. Сваны многозначительно переглянулись...
— Хм!— только и сказал с вызовом Сиордиа.
— Коли вы разрешите, я нынче же ночью выйду на прокладку новой трассы, — вскочил на ноги Циок Авалиани.
— И я,— встал рядом с ним Адиль Чегиани.
— И все сваны с ними,— сказал Кижи Гардапхадзе.
— И мы с Антоном тоже,— присоединился к ним Уча Шамугия.
Джапаридзе сел.
Исидоре нервно хмыкал. Худые его плечи мелко вздрагивали, и он ничего не мог с ними поделать. Наконец преодолев страх, он встал и попросил слова:
— Разрешите сказать пару слов, товарищ начальник строительства?
— Говорите.
— Указание сверху — не простая бумажка, как некоторым здесь представляется,— он многозначительно посмотрел на Важу Джапаридзе.— Я категорически не согласен ни с товарищем Брегвадзе, ни с главным инженером. Надо дождаться постановления «Главводхоза». Как же мы можем приступить к прокладке новой трассы без утверждения сверху? Я удивлен выступлением товарища Брегвадзе. Мы асе будем в ответе за это, товарищ начальник строительства!
— Только с тебя и будут спрашивать, как же! — бросил ему Антон Бачило.
— Ну, не с меня, так с других...
— А ты за других не беспокойся, Исидоре,— отрезал Уча Шамугия.
— Вы только посмотрите на этого сопляка! — вскипел Сиордиа.
— Садись, Исидоре приказал Карда.
— Я-то сяду, но...— Сиордиа сел, так и не закончив начатую фразу.
Сваны грозно посмотрели на него, и Исидоре вновь обуял страх.
— Что скажете вы, Галина Аркадьевна? — обратился
начальник строительства к Серовой. Он заметил, что она порывается что-то сказать, и не мог не дать ей слова.
— Я сама обследовала новую трассу. Василий Георгиевич совершенно прав. К прокладке необходимо приступать незамедлительно.
— Да, незамедлительно. Завтра же и приступим,— согласился с ней Карда. — Завтра же. Мы и без того потеряли уйму времени.
— Бесконечно много,— встал Васо Брегвадзе. От радости он заговорил свободно, не заикаясь.— Не следовало нам так долго ждать указаний свыше. Дело не ждет. Дело, отложенное на день, как говорится, отложено на год.
Все с изумлением глядели на старого инженера, дивясь тому, как свободно говорит обычно заикающийся Брегвадзе. А Васо тоже растерянно смотрел на присутствующих, безуспешно пытаясь понять, что же из сказанного им могло так взволновать всех. Карда заметил растерянность Васо и решил задать ему вопрос, чтобы окончательно убедиться, что он уже не заикается.
— У меня к вам один вопрос, товарищ Брегвадзе.
— Я слушаю.
— Антон Бачило предлагает дать Уче Шамугия экскаватор. Он, оказывается, может уже работать самостоятельно. Что вы думаете на этот счет?
— Конечно, конечно. Давно уже пора. Обязательно надо дать,— обрадовался Васо Брегвадзе и только сейчас заметил, что говорит не заикаясь. Не смея поверить в свое открытие, он продолжал: — Дадим ему «Пристман». («Я уже не заикаюсь»,— чуть не закричал он от восторга.) Я знаю, товарищи, почему вы с таким изумлением смотрите на меня. Я перестал заикаться... Или это мне только кажется? — обратился он ко всем и выжидательно замолк.
— Верно, верно,— раздалось со всех сторон.
— Как же это случилось?— не переставал удивляться Васо.— Наверное, доброе дело и большая радость способны чудеса творить. Меня в мировую войну контузило, с той самой поры и заикался я. И вот теперь, через столько лет, как рукой сняло... Добрые вести и не такое еще, видно, могут...
— Это какая же весть, Василий Георгиевич?— спросила Серова.
— А то, что не стали мы бумажки дожидаться. Ох и много всяких бумаг мы исписываем, спасу нет! Только делу
вредим. Ни к чему столько бумаги зря переводить.— Васо говорил взволнованно, но заикания как не бывало.— Неужели я и впрямь перестал заикаться?! Даже не верится.
— Так оно и есть, Васо*— сказал начальник строительства.— Ну, теперь уж нам несдобровать. Ты со своим языком никому спуску не дашь.
— Будем работать на совесть, и, призываю всех в свидетели, слова лишнего от меня не услышите.
Мгла сгустилась. Небо, покрытое грозовыми тучами, низко нависло над землей.
Фары машины едва освещали дорогу. Джапаридзе вел машину не глядя. Дорога эта была исхожена и изъезжена им вдоль и поперек — он знал здесь каждую выбоину.
Важа правил машиной одной рукой, другой же поминутно вытирал пот с лица. Стояла такая духота, что вся кожа горела. С совещания они возвращались вдвоем с Галиной Аркадьевной на гангиевской «эмке». Теперь на ней ездил Важа.
«Эмка» эта была для Важи и Галины не просто машиной — в ней как бы осталась частица души Андро Гангия, живая, близкая и дорогая для обоих. Важа, как некогда и Андро, любовно и бережно ухаживал за машиной. И если для Андро «эмка» была всего лишь машиной, то для Нажи она была еще и памятью о друге. Он сам разбирал мотор, мыл машину, словно угадывая, что тревожит ее, в чем нуждается она в первую очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105