Пока что на нем нет плодов, но придут весна и лето — о, это будет изумительно!
Она способна привыкнуть к роскоши, решила Элли, если это будет означать, что она сможет есть апельсины в течение всего лета.
Элли ходила по оранжерее, рассматривая различные растения. Ей не терпелось приложить руки к некоторым кустам роз. Она и раньше любила возиться с ними в отцовском саду. Это, пожалуй, самая большая удача в ее поспешном замужестве — возможность заниматься садом и огородом в течение всего года.
Элли опустилась на колени, пытаясь получше рассмотреть корневую систему одного из растений, когда услышала топот быстро приближающихся шагов. Подняв голову, она увидела, что в оранжерею буквально ворвался Чарлз. Правда, затем он резко замедлил скорость, явно не желая, чтобы она знала, что он бежал — Ах, это ты, — сухо сказала Элли — А ты ожидала кого-то другого? — Чарлз оглядел оранжерею, словно надеясь кого-то обнаружить.
— Разумеется, нет. Просто я не думала, что ты будешь меня искать.
— Почему ты так решила? — рассеянно спросил Чарлз, все еще продолжая оглядываться по сторонам — У вас плохо с памятью, милорд? — искренне удивилась Элли.
Похоже, он ее не расслышал, и она громко окликнула его — Чарлз!
Он обернулся.
— Да?
— Что ты ищешь!
— Ничего.
В этот момент в оранжерею ворвалась Корделия и закричала:
— Пожар! Пожар, я вам говорю! Элли понаблюдала за тем, как ее новая двоюродная бабушка выскочила из оранжереи, и с укором проговорила:
— Ты решил, что я подожгла оранжерею, признайся?
— Разумеется, нет, — возразил Чарлз.
— Ради Гос… — Элли оборвала себя, дабы не повторять имя Господа всуе. Поистине отца хватил бы удар, если бы он узнал, до чего испортился ее лексикон за те два дня, пока она живет в этой усадьбе. Брак оказывает дурное воздействие на ее характер. Это совершенно определенно.
Чарлз потупился, внезапно испытав чувство стыда. Его двоюродная бабушка Корделия каждый день кричит “Пожар!”, сколько он себя помнит. Он должен больше доверять жене.
— Тебе нравится сад? — пробормотал он.
— Да. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я немного здесь поработаю?
— Нисколько.
Они стояли молча не менее тридцати секунд. Элли притопывала ногой. Чарлз барабанил пальцами по бедру. Затем Элли напомнила себе, что она от природы не кроткая овечка, и выпалила:
— Ты все еще сердишься на меня? Чарлз поднял голову, явно удивившись тому, что она задает этот вопрос.
— Это можно квалифицировать и так.
— Я тоже на тебя сердита.
— Этот факт не ускользнул от моего внимания. Сухой тон его реплик не на шутку рассердил Элли. Он словно насмехался над ее переживаниями.
— Ты должен знать, — взорвалась она, — что я никогда не рисовала себе свой брак в виде засушенного, безжизненного контракта, как, очевидно, рисовал себе ты.
Чарлз хмыкнул и сложил руки на груди.
— Вероятно, ты не могла вообразить, что выйдешь за меня замуж.
— Если это не самый эгоистичный…
— Более того, — перебил ее Чарлз, — если наш брак безжизнен, как ты деликатно выразилась, то это из-за того, что ты сама предпочла не доводить его до логического завершения.
Элли ахнула, возмущенная его грубостью — Сэр, вы достойны презрения!
— Нет, просто я хочу тебя. Почему — я не знаю. Но я хочу тебя.
— Похоть всегда делает мужчин такими ужасными? Чарлз пожал плечами:
— Этого я не знаю. У меня никогда раньше не было проблем с тем, чтобы затащить женщину в постель. И я никогда не был женат на другой.
Элли снова ахнула. Разумеется, она не знала всех тонкостей типичного светского брака, но была совершенно уверена в том, что мужья не должны обсуждать свои амурные дела в присутствии собственных жен.
— Не желаю слушать подобные откровения, — отрезала Элли. — Я ухожу.
Она сделала несколько шагов по направлению к двери, но внезапно повернулась и заявила:
— Нет. Я хочу заняться оранжереей. Уходи ты.
— Элли, могу я указать на то обстоятельство, что это мой дом?
— Это теперь и мой дом. Я хочу работать в оранжерее. Ты этого не хочешь. Следовательно, тебе и уходить.
— Элинор…
— Мне весьма трудно в полной мере оценить удовольствие от общения с тобой, — процедила она. Чарлз покачал головой.
— Прекрасно. Лезь по самые локти в грязь, если тебе так хочется. У меня найдутся более интересные дела, чем стоять здесь и спорить с тобой.
— Как и у меня.
— Прекрасно!
Чарлз повернулся и направился к выходу. А Элли подумала, что они похожи на двух ссорящихся по пустякам детей. Но она была слишком сердита, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Молодоженам удавалось в течение двух дней избегать общения друг с другом, и вполне вероятно, что это длилось бы и дольше, не разразись очередное несчастье.
Элли завтракала, когда в малую столовую вошла Элен с гримасой отвращения на лице.
— Что-то случилось, Элен? — спросила Элли, стараясь не замечать того, что кухня еще не функционирует и тосты на завтрак не подают.
— Ты не знаешь, откуда взялся какой-то мерзкий запах в южном крыле? Я чуть не упала в обморок, когда там проходила.
— Я ничего подобного не заметила. Я шла сюда по боковой лестнице и… — Внезапно у Элли упало сердце. Оранжерея! Господи, только бы не оранжерея! — Боже мой! — пробормотала она, вскакивая на ноги.
Элли побежала через холл, Элен последовала за ней. Если что-то произошло в оранжерее, она даже не знает, что готова сделать. Оранжерея — единственное место в этом забытом Богом мавзолее, где Элли чувствовала себя как дома.
Подбежав к оранжерее, Элли почувствовала отвратительный запах гниения.
— Да что же это такое? — ахнула она.
— Отвратительный запах, — подтвердила Элен. Элли вошла внутрь, и то, что она увидела, привело ее в отчаяние. Кусты роз — тех самых роз, которые она успела полюбить, — были мертвы, листья выглядели так, словно их опалили. Земля была усыпана лепестками, а от самих кустов исходило страшное зловоние. Элли зажала рукой нос.
— Кто мог сделать такое? — Она повернулась к Элен и повторила:
— Кто?
Элен несколько секунд молча смотрела на нее, затем проговорила:
— Элли, ты единственный человек, кто любит проводить время в оранжерее.
— Но надеюсь, ты не думаешь не думаешь, что это сделала я?
— Я не думаю, что ты это сделала с умыслом, — явно испытывая неловкость, ответила Элен. — Все видели, как тебе нравится заниматься садом и огородом. Может, ты положила что-то в почву. Или опрыскала их чем-то не тем — Я ничего подобного не делала! — твердо сказала Элли. — Я…
— Боже милостивый! — В оранжерею вошел Чарлз, приложив к носу платок. — Откуда такой запах?
— Мой розовый куст! — Элли едва не плакала. — Ты только посмотри, что с ним сделали!
Чарлз принялся осматривать куст, но вдруг нечаянно вдохнул носом и закашлялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Она способна привыкнуть к роскоши, решила Элли, если это будет означать, что она сможет есть апельсины в течение всего лета.
Элли ходила по оранжерее, рассматривая различные растения. Ей не терпелось приложить руки к некоторым кустам роз. Она и раньше любила возиться с ними в отцовском саду. Это, пожалуй, самая большая удача в ее поспешном замужестве — возможность заниматься садом и огородом в течение всего года.
Элли опустилась на колени, пытаясь получше рассмотреть корневую систему одного из растений, когда услышала топот быстро приближающихся шагов. Подняв голову, она увидела, что в оранжерею буквально ворвался Чарлз. Правда, затем он резко замедлил скорость, явно не желая, чтобы она знала, что он бежал — Ах, это ты, — сухо сказала Элли — А ты ожидала кого-то другого? — Чарлз оглядел оранжерею, словно надеясь кого-то обнаружить.
— Разумеется, нет. Просто я не думала, что ты будешь меня искать.
— Почему ты так решила? — рассеянно спросил Чарлз, все еще продолжая оглядываться по сторонам — У вас плохо с памятью, милорд? — искренне удивилась Элли.
Похоже, он ее не расслышал, и она громко окликнула его — Чарлз!
Он обернулся.
— Да?
— Что ты ищешь!
— Ничего.
В этот момент в оранжерею ворвалась Корделия и закричала:
— Пожар! Пожар, я вам говорю! Элли понаблюдала за тем, как ее новая двоюродная бабушка выскочила из оранжереи, и с укором проговорила:
— Ты решил, что я подожгла оранжерею, признайся?
— Разумеется, нет, — возразил Чарлз.
— Ради Гос… — Элли оборвала себя, дабы не повторять имя Господа всуе. Поистине отца хватил бы удар, если бы он узнал, до чего испортился ее лексикон за те два дня, пока она живет в этой усадьбе. Брак оказывает дурное воздействие на ее характер. Это совершенно определенно.
Чарлз потупился, внезапно испытав чувство стыда. Его двоюродная бабушка Корделия каждый день кричит “Пожар!”, сколько он себя помнит. Он должен больше доверять жене.
— Тебе нравится сад? — пробормотал он.
— Да. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я немного здесь поработаю?
— Нисколько.
Они стояли молча не менее тридцати секунд. Элли притопывала ногой. Чарлз барабанил пальцами по бедру. Затем Элли напомнила себе, что она от природы не кроткая овечка, и выпалила:
— Ты все еще сердишься на меня? Чарлз поднял голову, явно удивившись тому, что она задает этот вопрос.
— Это можно квалифицировать и так.
— Я тоже на тебя сердита.
— Этот факт не ускользнул от моего внимания. Сухой тон его реплик не на шутку рассердил Элли. Он словно насмехался над ее переживаниями.
— Ты должен знать, — взорвалась она, — что я никогда не рисовала себе свой брак в виде засушенного, безжизненного контракта, как, очевидно, рисовал себе ты.
Чарлз хмыкнул и сложил руки на груди.
— Вероятно, ты не могла вообразить, что выйдешь за меня замуж.
— Если это не самый эгоистичный…
— Более того, — перебил ее Чарлз, — если наш брак безжизнен, как ты деликатно выразилась, то это из-за того, что ты сама предпочла не доводить его до логического завершения.
Элли ахнула, возмущенная его грубостью — Сэр, вы достойны презрения!
— Нет, просто я хочу тебя. Почему — я не знаю. Но я хочу тебя.
— Похоть всегда делает мужчин такими ужасными? Чарлз пожал плечами:
— Этого я не знаю. У меня никогда раньше не было проблем с тем, чтобы затащить женщину в постель. И я никогда не был женат на другой.
Элли снова ахнула. Разумеется, она не знала всех тонкостей типичного светского брака, но была совершенно уверена в том, что мужья не должны обсуждать свои амурные дела в присутствии собственных жен.
— Не желаю слушать подобные откровения, — отрезала Элли. — Я ухожу.
Она сделала несколько шагов по направлению к двери, но внезапно повернулась и заявила:
— Нет. Я хочу заняться оранжереей. Уходи ты.
— Элли, могу я указать на то обстоятельство, что это мой дом?
— Это теперь и мой дом. Я хочу работать в оранжерее. Ты этого не хочешь. Следовательно, тебе и уходить.
— Элинор…
— Мне весьма трудно в полной мере оценить удовольствие от общения с тобой, — процедила она. Чарлз покачал головой.
— Прекрасно. Лезь по самые локти в грязь, если тебе так хочется. У меня найдутся более интересные дела, чем стоять здесь и спорить с тобой.
— Как и у меня.
— Прекрасно!
Чарлз повернулся и направился к выходу. А Элли подумала, что они похожи на двух ссорящихся по пустякам детей. Но она была слишком сердита, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Молодоженам удавалось в течение двух дней избегать общения друг с другом, и вполне вероятно, что это длилось бы и дольше, не разразись очередное несчастье.
Элли завтракала, когда в малую столовую вошла Элен с гримасой отвращения на лице.
— Что-то случилось, Элен? — спросила Элли, стараясь не замечать того, что кухня еще не функционирует и тосты на завтрак не подают.
— Ты не знаешь, откуда взялся какой-то мерзкий запах в южном крыле? Я чуть не упала в обморок, когда там проходила.
— Я ничего подобного не заметила. Я шла сюда по боковой лестнице и… — Внезапно у Элли упало сердце. Оранжерея! Господи, только бы не оранжерея! — Боже мой! — пробормотала она, вскакивая на ноги.
Элли побежала через холл, Элен последовала за ней. Если что-то произошло в оранжерее, она даже не знает, что готова сделать. Оранжерея — единственное место в этом забытом Богом мавзолее, где Элли чувствовала себя как дома.
Подбежав к оранжерее, Элли почувствовала отвратительный запах гниения.
— Да что же это такое? — ахнула она.
— Отвратительный запах, — подтвердила Элен. Элли вошла внутрь, и то, что она увидела, привело ее в отчаяние. Кусты роз — тех самых роз, которые она успела полюбить, — были мертвы, листья выглядели так, словно их опалили. Земля была усыпана лепестками, а от самих кустов исходило страшное зловоние. Элли зажала рукой нос.
— Кто мог сделать такое? — Она повернулась к Элен и повторила:
— Кто?
Элен несколько секунд молча смотрела на нее, затем проговорила:
— Элли, ты единственный человек, кто любит проводить время в оранжерее.
— Но надеюсь, ты не думаешь не думаешь, что это сделала я?
— Я не думаю, что ты это сделала с умыслом, — явно испытывая неловкость, ответила Элен. — Все видели, как тебе нравится заниматься садом и огородом. Может, ты положила что-то в почву. Или опрыскала их чем-то не тем — Я ничего подобного не делала! — твердо сказала Элли. — Я…
— Боже милостивый! — В оранжерею вошел Чарлз, приложив к носу платок. — Откуда такой запах?
— Мой розовый куст! — Элли едва не плакала. — Ты только посмотри, что с ним сделали!
Чарлз принялся осматривать куст, но вдруг нечаянно вдохнул носом и закашлялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74