Ведь этому милому старичку, кроме покоя и ромашки, ничего и не надо, он будет самым лучшим из моих мужей».
Глава тридцать четвертая
Что может случиться в пути
В эту минуту телега стукнула о камень и остановилась перед корчмой, где стояло несколько телег и разговаривала кучка крестьян.
Пани Ляттер очнулась, огляделась и, силясь собраться с мыслями, спросила:
— Что это?
— Да перевоз, — ответил возница. — Только вот нынче ночью вода разлилась и паром унесло.
Пани Ляттер с помощью крестьянина и корчмарки соскочила с телеги, краснея и за свой экипаж и за окружение, в котором она очутилась по воле судьбы.
«Я совсем сошла с ума! — подумала она. — Бросила пансион, слоняюсь по корчмам!»
Было десять часов утра. Пани Ляттер расплатилась с возницей и в смущении смотрела на облупленную корчму, на телеги и крестьян, стоявших посреди грязи, особенно же на красную крышу, которая виднелась между обнаженными деревьями на том берегу реки.
«И зачем я, несчастная, приехала сюда? — думала она. — А если Мельницкий удивится и примет меня, как чужую? Ведь он мне чужой человек!»
Повернувшись к корчмарке, которая держала уже в руках ее саквояж, она спросила:
— Пан Мельницкий там живет?
— Вон за рекой, на самом бережку.
— Он дома?
— Должно быть, дома. Праздники скоро, так все по домам сидят. А тут еще вода разлилась.
— Я хочу поехать туда, к пану Мельницкому, — сказала пани Ляттер.
— Поехать-то можно, да вот беда, паром унесло. Ну, да его мигом пригонят, оглянуться не успеете.
— А моста у вас нет?
— Отродясь у нас моста не бывало. Так вот люди на пароме и переправляются. Ну, сегодня его сорвало и вниз унесло, да наши уж поехали туда верхом, скоро пригонят, — пояснила корчмарка.
— Как же мне быть?
— Да никак. Подождете парома и на пароме махнете на тот берег.
Пани Ляттер беспокойно заходила, с отвращением минуя грязь, в которой тонули ее башмаки.
— Лодки у вас нет? — спросила она.
— Нет. У пана Мельницкого, верно, есть, а у нас нету.
— А когда же пригонят паром? — спросила она со все возрастающей тревогой.
— Да уж не поздней, как к полудню.
— А может, только вечером?
— Может, и до вечера провожжаются. Поехали верхом, а вот поймали ли, неизвестно, — пояснила говорливая корчмарка.
Пани Ляттер снова почувствовала, что земля уходит из-под ее ног. Она боялась войти в корчму, боялась взглянуть на небо, ей казалось, что небесная лазурь вот-вот начнет обсыпаться, как штукатурка, и валиться кусками на землю. В голове у нее шумело, в глазах рябило.
Корчмарка, хоть и простая баба, заметила странное выражение лица пани Ляттер, но все приписала усталости.
— Заходите в хату, пани, — сказала она, — может, соснете или покушаете чего, а они тем временем приедут…
И она ввела пани Ляттер в свою спаленку, где стояли две высокие постели и диванчик, обитый ситцем. Стены были увешаны картинами военного и религиозного содержания.
Пани Ляттер присела на диванчик и уставилась на одну картину, вышитую гарусом и изображавшую какого-то святого. Из корчмы тянуло винными парами и табачным дымом и долетали громкие голоса людей, ждавших парома. Пани Ляттер смотрела на картину и думала:
«Малиновская уже, наверно, в пансионе, а с нею и ее союзник Згерский. Любопытно, не перегрызутся ли они при дележе добычи? А как, наверно, торжествует Говард! Ну теперь уж она возьмет в свои руки бразды правления, начнет вводить реформы. К вечеру весь город заговорит о моем бегстве, а завтра… об этом узнает даже эта руина Дембицкий… Представляю себе, какой у него будет глупый вид!.. Он, наверно, подумает, что это бог наказал меня за него. Эленка, конечно, отдыхает после серенад, а Казик… Ах, мыслимо ли это, что из невинных детей вырастают такие страшные чудовища!»
Вошла корчмарка.
— Пригнали паром? — срываясь с диванчика, спросила пани Ляттер.
— Еще нет, ну, да они мигом приедут… Вот-вот заявятся. Не поджарить ли вам, пани, яичницу? Или, может, чаю дать с араком?
— Дайте арака, — тихо сказала пани Ляттер, вспомнив, что вина уже нет.
Корчмарка принесла бутылочку арака и стакан. Когда она вышла, пани Ляттер вылила в стакан весь арак и выпила залпом. Она затрепетала, вино ударило ей в грудь и голову.
Она посмотрела на часы, было два часа пополудни.
«Как время пролетело?» — подумала она с удивлением. Ей казалось, что в спаленке корчмарки она провела самое большее четверть часа.
Ею снова овладела тревога, и она вышла из корчмы посмотреть, не пришел ли паром. Однако на желтой, стремительно мчавшейся воде ничего не было видно.
Пани Ляттер отвернулась, и взгляд ее упал на крышу, красневшую между деревьями. Словно загипнотизированная, пошла она вдоль реки, чтобы, остановившись напротив усадьбы, посмотреть на нее хотя бы с этого берега. А может, в эту минуту со двора выйдет Мельницкий и заметит ее? Ведь отсюда так близко…
Она отошла с полверсты от корчмы, впиваясь глазами в тот берег. И вдруг, — ей показалось в эту минуту, что она бросится сейчас туда вплавь, — напротив, в каких-нибудь двухстах шагах, она увидела парк, весь заросший старыми деревьями, а в том месте, где река делала излучину, под огромной липой почерневшую от старости скамейку… Даже кора на липе была в трещинах.
Мечты пани Ляттер сбылись. Вот он, парк, который она столько раз видела в своих снах наяву. Вот она, скудная картина, осененная покоем от земли до самого неба.
Пани Ляттер бросилась бежать вдоль берега.
— Боже, — говорила она, — пошли же мне…
Неужели это обман зрения? На пригорке, между деревьями, видна перевернутая вверх днищем белая лодка, а шагах в пятнадцати от нее медленно бредет какой-то человек.
— Эй! Эй! Послушайте! — крикнула она.
Человек повернулся.
— Переправьтесь сюда на лодке!
— Нельзя, это лодка пана…
— Тогда сходите к нему…
Человек махнул рукой и направился дальше.
— Я вам рубль дам!.. Часы!.. — кричала она в беспамятстве.
Он отвернулся и исчез между деревьями.
— Эй, эй! Послу…
И, распростерев руки, она бросилась в реку.
Удар и пронизывающий холод отрезвили ее. Она не понимала, где она, только чувствовала, что тонет. Отчаянным движением она вынырнула на поверхность, и из груди ее вырвался вопль:
— Дети мои!..
Водоворот увлек ее и бросил на дно. На минуту у нее захватило дух, сердце колотилось в груди, как разбитый колокол, и это было самое неприятное мгновенье. Однако вскоре ею овладела такая непобедимая апатия, что ей не хотелось даже шевельнуть рукой. Ей чудилось, что неведомая сила уносит ее в бездонный и безбрежный океан и что она в то же время просыпается от тяжелого сна. За один краткий миг ей представилась вся ее жизнь, которая была лишь каплей в океане какой-то более полной и широкой жизни.
Она стала вспоминать что-то такое, чего никогда не видала на земле, и пришла в изумление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
Глава тридцать четвертая
Что может случиться в пути
В эту минуту телега стукнула о камень и остановилась перед корчмой, где стояло несколько телег и разговаривала кучка крестьян.
Пани Ляттер очнулась, огляделась и, силясь собраться с мыслями, спросила:
— Что это?
— Да перевоз, — ответил возница. — Только вот нынче ночью вода разлилась и паром унесло.
Пани Ляттер с помощью крестьянина и корчмарки соскочила с телеги, краснея и за свой экипаж и за окружение, в котором она очутилась по воле судьбы.
«Я совсем сошла с ума! — подумала она. — Бросила пансион, слоняюсь по корчмам!»
Было десять часов утра. Пани Ляттер расплатилась с возницей и в смущении смотрела на облупленную корчму, на телеги и крестьян, стоявших посреди грязи, особенно же на красную крышу, которая виднелась между обнаженными деревьями на том берегу реки.
«И зачем я, несчастная, приехала сюда? — думала она. — А если Мельницкий удивится и примет меня, как чужую? Ведь он мне чужой человек!»
Повернувшись к корчмарке, которая держала уже в руках ее саквояж, она спросила:
— Пан Мельницкий там живет?
— Вон за рекой, на самом бережку.
— Он дома?
— Должно быть, дома. Праздники скоро, так все по домам сидят. А тут еще вода разлилась.
— Я хочу поехать туда, к пану Мельницкому, — сказала пани Ляттер.
— Поехать-то можно, да вот беда, паром унесло. Ну, да его мигом пригонят, оглянуться не успеете.
— А моста у вас нет?
— Отродясь у нас моста не бывало. Так вот люди на пароме и переправляются. Ну, сегодня его сорвало и вниз унесло, да наши уж поехали туда верхом, скоро пригонят, — пояснила корчмарка.
— Как же мне быть?
— Да никак. Подождете парома и на пароме махнете на тот берег.
Пани Ляттер беспокойно заходила, с отвращением минуя грязь, в которой тонули ее башмаки.
— Лодки у вас нет? — спросила она.
— Нет. У пана Мельницкого, верно, есть, а у нас нету.
— А когда же пригонят паром? — спросила она со все возрастающей тревогой.
— Да уж не поздней, как к полудню.
— А может, только вечером?
— Может, и до вечера провожжаются. Поехали верхом, а вот поймали ли, неизвестно, — пояснила говорливая корчмарка.
Пани Ляттер снова почувствовала, что земля уходит из-под ее ног. Она боялась войти в корчму, боялась взглянуть на небо, ей казалось, что небесная лазурь вот-вот начнет обсыпаться, как штукатурка, и валиться кусками на землю. В голове у нее шумело, в глазах рябило.
Корчмарка, хоть и простая баба, заметила странное выражение лица пани Ляттер, но все приписала усталости.
— Заходите в хату, пани, — сказала она, — может, соснете или покушаете чего, а они тем временем приедут…
И она ввела пани Ляттер в свою спаленку, где стояли две высокие постели и диванчик, обитый ситцем. Стены были увешаны картинами военного и религиозного содержания.
Пани Ляттер присела на диванчик и уставилась на одну картину, вышитую гарусом и изображавшую какого-то святого. Из корчмы тянуло винными парами и табачным дымом и долетали громкие голоса людей, ждавших парома. Пани Ляттер смотрела на картину и думала:
«Малиновская уже, наверно, в пансионе, а с нею и ее союзник Згерский. Любопытно, не перегрызутся ли они при дележе добычи? А как, наверно, торжествует Говард! Ну теперь уж она возьмет в свои руки бразды правления, начнет вводить реформы. К вечеру весь город заговорит о моем бегстве, а завтра… об этом узнает даже эта руина Дембицкий… Представляю себе, какой у него будет глупый вид!.. Он, наверно, подумает, что это бог наказал меня за него. Эленка, конечно, отдыхает после серенад, а Казик… Ах, мыслимо ли это, что из невинных детей вырастают такие страшные чудовища!»
Вошла корчмарка.
— Пригнали паром? — срываясь с диванчика, спросила пани Ляттер.
— Еще нет, ну, да они мигом приедут… Вот-вот заявятся. Не поджарить ли вам, пани, яичницу? Или, может, чаю дать с араком?
— Дайте арака, — тихо сказала пани Ляттер, вспомнив, что вина уже нет.
Корчмарка принесла бутылочку арака и стакан. Когда она вышла, пани Ляттер вылила в стакан весь арак и выпила залпом. Она затрепетала, вино ударило ей в грудь и голову.
Она посмотрела на часы, было два часа пополудни.
«Как время пролетело?» — подумала она с удивлением. Ей казалось, что в спаленке корчмарки она провела самое большее четверть часа.
Ею снова овладела тревога, и она вышла из корчмы посмотреть, не пришел ли паром. Однако на желтой, стремительно мчавшейся воде ничего не было видно.
Пани Ляттер отвернулась, и взгляд ее упал на крышу, красневшую между деревьями. Словно загипнотизированная, пошла она вдоль реки, чтобы, остановившись напротив усадьбы, посмотреть на нее хотя бы с этого берега. А может, в эту минуту со двора выйдет Мельницкий и заметит ее? Ведь отсюда так близко…
Она отошла с полверсты от корчмы, впиваясь глазами в тот берег. И вдруг, — ей показалось в эту минуту, что она бросится сейчас туда вплавь, — напротив, в каких-нибудь двухстах шагах, она увидела парк, весь заросший старыми деревьями, а в том месте, где река делала излучину, под огромной липой почерневшую от старости скамейку… Даже кора на липе была в трещинах.
Мечты пани Ляттер сбылись. Вот он, парк, который она столько раз видела в своих снах наяву. Вот она, скудная картина, осененная покоем от земли до самого неба.
Пани Ляттер бросилась бежать вдоль берега.
— Боже, — говорила она, — пошли же мне…
Неужели это обман зрения? На пригорке, между деревьями, видна перевернутая вверх днищем белая лодка, а шагах в пятнадцати от нее медленно бредет какой-то человек.
— Эй! Эй! Послушайте! — крикнула она.
Человек повернулся.
— Переправьтесь сюда на лодке!
— Нельзя, это лодка пана…
— Тогда сходите к нему…
Человек махнул рукой и направился дальше.
— Я вам рубль дам!.. Часы!.. — кричала она в беспамятстве.
Он отвернулся и исчез между деревьями.
— Эй, эй! Послу…
И, распростерев руки, она бросилась в реку.
Удар и пронизывающий холод отрезвили ее. Она не понимала, где она, только чувствовала, что тонет. Отчаянным движением она вынырнула на поверхность, и из груди ее вырвался вопль:
— Дети мои!..
Водоворот увлек ее и бросил на дно. На минуту у нее захватило дух, сердце колотилось в груди, как разбитый колокол, и это было самое неприятное мгновенье. Однако вскоре ею овладела такая непобедимая апатия, что ей не хотелось даже шевельнуть рукой. Ей чудилось, что неведомая сила уносит ее в бездонный и безбрежный океан и что она в то же время просыпается от тяжелого сна. За один краткий миг ей представилась вся ее жизнь, которая была лишь каплей в океане какой-то более полной и широкой жизни.
Она стала вспоминать что-то такое, чего никогда не видала на земле, и пришла в изумление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255