Вам не через Саксонский сад?
— Что ж, пожалуй.
— Вы всегда одинаково добры. Какой жаркий день! Не хочется верить, что сейчас апрель. В саду как будто прохладней, да и весенний пейзаж для вас самая прекрасная рамка. Посмотрите, кое-где уже пробились светло-зеленые стебельки травы! И почки, честное слово! Малюсенькие! Почечки, можно сказать, а уже завязались. А небо? Взгляните, какая лазурь! А эти облачка, белые, как лебяжий пух на шейках у дам на балу… Вы сегодня прелестны, как… как всегда! Решительно не могу подобрать сравнения. Не знаю, весна ли на меня действует или вы, но я чувствую себя возрожденным…
— У вас ко мне дело? — прервала его Мадзя.
— И всегда одинаково скромны, — говорил Згерский, сладко улыбаясь и ласкающим взглядом быстрых глазок окидывая Мадзю. — Да, дело, и не одно…
— Любопытно знать…
— Прежде всего личное. При всякой, даже мимолетной встрече с вами, меня в первую минуту охватывает неприятное чувство, мне как будто стыдно, что все-таки я нехороший человек. Но прошла эта первая минута, и я вознагражден: я чувствую, что стал как будто лучше.
Он говорил так горячо и деликатно, так убежденно, что смущенная Мадзя не могла на него сердиться.
— Ну, а какое у вас еще дело ко мне? — спросила она с легкой улыбкой, а про себя прибавила:
«Какой смешной комплиментщик!»
— Это уже не личное дело, а потому оно важнее, — ответил Згерский, меняя тон. — Речь идет о человеке, который для вас не безразличен…
— Догадываюсь: об Эле! О, вы, может, думаете, что я забыла про наш уговор? Тогда у Корковичей…
— Какой уговор? — удивился Згерский.
— Мы ведь хотели позаботиться об ее будущности, и я сразу догадалась, что речь идет о ней и о пане Сольском, о свадьбе, которую Эля так опрометчиво расстроила. Но я надеюсь, что все уладится…
— Что? Какая свадьба? Какой пан Стефан? Я ведь тоже Стефан. Но если вы имеете в виду панну Элену и пана С., то простите, сударыня, я об этом и не помышлял.
— Но я помню ваши слова: мы должны заняться будущностью этих двух детей, то есть Эленки и ее брата…
— Мои слова? — с изумлением спросил Згерский, остановившись посреди аллеи и сложив на груди руки. — Из этих двух детей, как вы их называете, панна Элена интересуется сейчас, ясное дело, с какими намерениями, молодым Корковичем. А что касается пана Казимежа, то это мот, которому нужны только деньги, и наглец, который на дружеские замечания отвечает самым неприличным образом. К планам, о которых вы говорите, я не желаю иметь никакого касательства. Я хотел сообщить вам важную новость, касающуюся нашего благороднейшего пана Стефана.
— Не правда ли, редкого благородства человек? — с восторгом подхватила Мадзя.
— Это необыкновенный человек! Это, панна Магдалена, гений ума, энергии, характера! Это человек, который просто наносит ущерб людям оттого, что не занимает самого высокого положения. Ум, сердце, воля — и все это в наивысшей степени, — вот, по моему мнению, пан Сольский…
Казалось, в порыве неумеренного восторга Згерский взлетит над Саксонским садом.
— Ах, как это верно!
— А сколько мне приходится бороться за него! — воскликнул Згерский, красноречиво глядя на Мадзю. — Как под него подкапываются, какие строят козни!
— Что вы говорите? — испугалась Мадзя.
— В эту минуту, — понизив голос, продолжал Згерский, — капиталисты создают против него союз, они хотят употребить все средства, чтобы не дать ему построить сахарный завод, а ведь он распорядился уже свозить материалы. Эти люди говорят, что пан С. перехватил у них инициативу, что в будущем году они хотели начать в тех же местах строительство сахарного завода, а с паном С. думали заключить контракт на поставку сахарной свеклы.
— Что же это за люди?
— Капиталисты, ну и аристократия, которая зависит от них. Они не выносят, когда кто-нибудь становится им на пути, и тогда ни перед чем не останавливаются! — прибавил он еще тише.
— Это ужасно! — прошептала Мадзя, со страхом глядя на Згерского, который в эту минуту скромно опустил быстрые глазки.
— Хоть я пану Сольскому человек чужой, но я делаю и буду делать все, что могу, для того чтобы предупредить катастрофу.
— Да что же они могут ему сделать?
— Они могут портить работы, бунтовать рабочих, подбрасывать плохие материалы, возбуждать против него соседей и в результате — могут довести его до банкротства. Так что вы предостерегите пана Сольского, конечно, не упоминая моего имени…
— Что вы! — возмутилась Мадзя. — Кто же лучше вас может его информировать?
— Как хотите, — холодно ответил Згерский, но черные глазки совсем спрятал под ресницы. — Пан Сольский, — прибавил он, — в одном не должен сомневаться: во мне он найдет преданного человека, который, оставаясь неизвестным, будет блюсти его интересы и предупредит о всякой интриге.
— Ужас! — вздохнула Мадзя, в равной мере потрясенная и опасностью, которая грозила Сольскому, и преданностью Згерского.
— Ну вот мы и пришли, — сказал ее спутник, снова широким жестом снимая шляпу и кланяясь до земли, разумеется, насколько позволяло весьма округлое брюшко. — Спасибо за счастливые минуты, которые вы мне подарили, — вздохнул он, — и позвольте вверить вам интересы пана Сольского.
Затем он взял Мадзю за руку и, сладко глядя ей в глаза, прибавил:
— Панна Магдалена, объединимте наши усилия, и наш возлюбленный гений преодолеет все препятствия!
Еще один взгляд, еще один поклон, еще один поворот головы — и пан Згерский покатился, как бильярдный шар, в неведомое пространство. Когда Мадзя исчезла из его глаз, он повернул в противоположном направлении и, игриво озираясь на дам, направился в известное кафе пить кофе. Там ежедневно собирались господа, блюдущие, как и он, чужие интересы, посредники в купле и продаже, устройстве займов, завязывании новых знакомств и сборе информации обо всем и обо всех, кто только мог принести доход человеку со скромными средствами.
Вернувшись домой, Мадзя в волнении бросилась к Аде и попросила позвать пана Стефана. Когда тот пришел, она рассказала ему о разговоре со Згерским.
— Что же вы так взволновались? — спросил Сольский, с улыбкой глядя на нее.
— Но ведь вам грозит опасность!
— И вас это испугало? — снова спросил Сольский.
Мадзя умолкла в смущении.
Брат и сестра обменялись мимолетными взглядами.
— Успокойся, Мадзя, — сказала Ада. — Эти господа ничего Стефану не сделают. Об их претензиях мы давно знаем, а пан Згерский, видно, заинтересован в Стефане, вот и напугал тебя.
— Но он очень расположен к пану Стефану, — с живостью возразила Мадзя. — Он так верно определил его характер, говорил, что, даже оставаясь чужим и неизвестным, будет блюсти его интересы, потому что не может не питать симпатии к человеку незаурядному…
— Ах, ах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
— Что ж, пожалуй.
— Вы всегда одинаково добры. Какой жаркий день! Не хочется верить, что сейчас апрель. В саду как будто прохладней, да и весенний пейзаж для вас самая прекрасная рамка. Посмотрите, кое-где уже пробились светло-зеленые стебельки травы! И почки, честное слово! Малюсенькие! Почечки, можно сказать, а уже завязались. А небо? Взгляните, какая лазурь! А эти облачка, белые, как лебяжий пух на шейках у дам на балу… Вы сегодня прелестны, как… как всегда! Решительно не могу подобрать сравнения. Не знаю, весна ли на меня действует или вы, но я чувствую себя возрожденным…
— У вас ко мне дело? — прервала его Мадзя.
— И всегда одинаково скромны, — говорил Згерский, сладко улыбаясь и ласкающим взглядом быстрых глазок окидывая Мадзю. — Да, дело, и не одно…
— Любопытно знать…
— Прежде всего личное. При всякой, даже мимолетной встрече с вами, меня в первую минуту охватывает неприятное чувство, мне как будто стыдно, что все-таки я нехороший человек. Но прошла эта первая минута, и я вознагражден: я чувствую, что стал как будто лучше.
Он говорил так горячо и деликатно, так убежденно, что смущенная Мадзя не могла на него сердиться.
— Ну, а какое у вас еще дело ко мне? — спросила она с легкой улыбкой, а про себя прибавила:
«Какой смешной комплиментщик!»
— Это уже не личное дело, а потому оно важнее, — ответил Згерский, меняя тон. — Речь идет о человеке, который для вас не безразличен…
— Догадываюсь: об Эле! О, вы, может, думаете, что я забыла про наш уговор? Тогда у Корковичей…
— Какой уговор? — удивился Згерский.
— Мы ведь хотели позаботиться об ее будущности, и я сразу догадалась, что речь идет о ней и о пане Сольском, о свадьбе, которую Эля так опрометчиво расстроила. Но я надеюсь, что все уладится…
— Что? Какая свадьба? Какой пан Стефан? Я ведь тоже Стефан. Но если вы имеете в виду панну Элену и пана С., то простите, сударыня, я об этом и не помышлял.
— Но я помню ваши слова: мы должны заняться будущностью этих двух детей, то есть Эленки и ее брата…
— Мои слова? — с изумлением спросил Згерский, остановившись посреди аллеи и сложив на груди руки. — Из этих двух детей, как вы их называете, панна Элена интересуется сейчас, ясное дело, с какими намерениями, молодым Корковичем. А что касается пана Казимежа, то это мот, которому нужны только деньги, и наглец, который на дружеские замечания отвечает самым неприличным образом. К планам, о которых вы говорите, я не желаю иметь никакого касательства. Я хотел сообщить вам важную новость, касающуюся нашего благороднейшего пана Стефана.
— Не правда ли, редкого благородства человек? — с восторгом подхватила Мадзя.
— Это необыкновенный человек! Это, панна Магдалена, гений ума, энергии, характера! Это человек, который просто наносит ущерб людям оттого, что не занимает самого высокого положения. Ум, сердце, воля — и все это в наивысшей степени, — вот, по моему мнению, пан Сольский…
Казалось, в порыве неумеренного восторга Згерский взлетит над Саксонским садом.
— Ах, как это верно!
— А сколько мне приходится бороться за него! — воскликнул Згерский, красноречиво глядя на Мадзю. — Как под него подкапываются, какие строят козни!
— Что вы говорите? — испугалась Мадзя.
— В эту минуту, — понизив голос, продолжал Згерский, — капиталисты создают против него союз, они хотят употребить все средства, чтобы не дать ему построить сахарный завод, а ведь он распорядился уже свозить материалы. Эти люди говорят, что пан С. перехватил у них инициативу, что в будущем году они хотели начать в тех же местах строительство сахарного завода, а с паном С. думали заключить контракт на поставку сахарной свеклы.
— Что же это за люди?
— Капиталисты, ну и аристократия, которая зависит от них. Они не выносят, когда кто-нибудь становится им на пути, и тогда ни перед чем не останавливаются! — прибавил он еще тише.
— Это ужасно! — прошептала Мадзя, со страхом глядя на Згерского, который в эту минуту скромно опустил быстрые глазки.
— Хоть я пану Сольскому человек чужой, но я делаю и буду делать все, что могу, для того чтобы предупредить катастрофу.
— Да что же они могут ему сделать?
— Они могут портить работы, бунтовать рабочих, подбрасывать плохие материалы, возбуждать против него соседей и в результате — могут довести его до банкротства. Так что вы предостерегите пана Сольского, конечно, не упоминая моего имени…
— Что вы! — возмутилась Мадзя. — Кто же лучше вас может его информировать?
— Как хотите, — холодно ответил Згерский, но черные глазки совсем спрятал под ресницы. — Пан Сольский, — прибавил он, — в одном не должен сомневаться: во мне он найдет преданного человека, который, оставаясь неизвестным, будет блюсти его интересы и предупредит о всякой интриге.
— Ужас! — вздохнула Мадзя, в равной мере потрясенная и опасностью, которая грозила Сольскому, и преданностью Згерского.
— Ну вот мы и пришли, — сказал ее спутник, снова широким жестом снимая шляпу и кланяясь до земли, разумеется, насколько позволяло весьма округлое брюшко. — Спасибо за счастливые минуты, которые вы мне подарили, — вздохнул он, — и позвольте вверить вам интересы пана Сольского.
Затем он взял Мадзю за руку и, сладко глядя ей в глаза, прибавил:
— Панна Магдалена, объединимте наши усилия, и наш возлюбленный гений преодолеет все препятствия!
Еще один взгляд, еще один поклон, еще один поворот головы — и пан Згерский покатился, как бильярдный шар, в неведомое пространство. Когда Мадзя исчезла из его глаз, он повернул в противоположном направлении и, игриво озираясь на дам, направился в известное кафе пить кофе. Там ежедневно собирались господа, блюдущие, как и он, чужие интересы, посредники в купле и продаже, устройстве займов, завязывании новых знакомств и сборе информации обо всем и обо всех, кто только мог принести доход человеку со скромными средствами.
Вернувшись домой, Мадзя в волнении бросилась к Аде и попросила позвать пана Стефана. Когда тот пришел, она рассказала ему о разговоре со Згерским.
— Что же вы так взволновались? — спросил Сольский, с улыбкой глядя на нее.
— Но ведь вам грозит опасность!
— И вас это испугало? — снова спросил Сольский.
Мадзя умолкла в смущении.
Брат и сестра обменялись мимолетными взглядами.
— Успокойся, Мадзя, — сказала Ада. — Эти господа ничего Стефану не сделают. Об их претензиях мы давно знаем, а пан Згерский, видно, заинтересован в Стефане, вот и напугал тебя.
— Но он очень расположен к пану Стефану, — с живостью возразила Мадзя. — Он так верно определил его характер, говорил, что, даже оставаясь чужим и неизвестным, будет блюсти его интересы, потому что не может не питать симпатии к человеку незаурядному…
— Ах, ах!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255