— сказала Линка. — Ведь вы, папочка, раздеты.
— Ах, черт подери! — пробормотал хозяин, хватаясь за голову. — Попросите сюда панну Магдалену. Вот дьявол!..
Он выбежал к себе в комнату и через несколько минут вернулся одетый, как по картинке. В эту минуту снова появилась Мадзя, хозяин, кланяясь, попросил у нее извинения, заверив, что больше такой прискорбный случай не повторится.
— В твои годы, Пётрусь, многое прощается, — кислым тоном обронила хозяйка.
— То ли многое, то ли немногое! — прервал ее пан Бронислав. — Англичане к обеду надевают фраки.
— У панны Магдалены нет оснований обижаться, — продолжала хозяйка. — Но ты вспомни, Пётрусь, сколько раз я просила тебя не выходить к обеду неодетым? Надо соблюдать правила приличия, хотя бы ради девочек…
Когда обед кончился, Мадзя сказала хозяйке, что хотела бы навестить Дембицкого.
— Дембицкий?.. Дембицкий?.. — хмурясь, повторила хозяйка.
— Это библиотекарь и друг Сольского, — объяснил хозяин.
Лицо пани Коркович прояснилось.
— Ах, — сказала она с улыбкой, — это вы хотите узнать, когда приезжают Сольские. Что ж, пожалуйста…
— А я вас провожу, — вскочил со стула пан Бронислав.
— Благодарю вас, — ответила Мадзя с такой холодностью, что пани Коркович даже вздрогнула.
— Ха-ха! Вы стесняетесь? — засмеялся пан Бронислав. — Если нас кто-нибудь встретит, я скажу, что я ваш третий ученик.
— Для ученика вы слишком велики.
— Тогда вы скажете, что я ваш гувернер.
— Для гувернера вы слишком молоды, — закончила Мадзя. — До свидания, — простилась она со всеми.
Вслед за Мадзей выбежала Стася, а Линка осталась за столом и, погрозив брату кулаком, сердито сказала:
— Послушай, ты… Если ты будешь так обращаться с панной Магдаленой, я тебе глаза выцарапаю!
— Правильно говорит! — подтвердил отец. — Надо быть сущей дубиной, чтобы приставать к порядочной девушке.
— Тоже мне порядочная! — пренебрежительно бросил жирный молодой человек. — У порядочных барышень нет часиков, осыпанных брильянтами.
— Что эта скотина болтает, а? — спросил отец.
— Ясное дело! — упирался пан Бронислав. — Часики стоят рублей четыреста, откуда же может их взять гувернантка?
— А я знаю откуда! — воскликнула Линка. — Вот уже неделя, как мы со Стасей посмотрели эти часики. Чудные часики! Даже у мамы нет таких! Стася открыла футлярчик, и мы прочитали надпись: «Дорогой Мадзе на память. 187… год. Вечно любящая Ада». Ада — это панна Сольская, — закончила Линка.
— Такая надпись? В самом деле? — спросила пани Коркович.
— Честное слово! Мы обе знаем ее наизусть.
— Вот тебе и часики с брильянтами, остолоп! — вздохнул пан Коркович, хлопнув рукой по столу.
— Прошу тебя, Бронек, будь с панной Бжеской учтив и предупредителен, — торжественно сказала пани Коркович. — Я знаю, кого взяла в дом.
Пан Бронислав приуныл.
— Бронек дурак! Бронек дурак! — подпрыгивая и смеясь, напевала Линка.
— Только, Линка, о том, что мы здесь говорили, панне Бжеской ни слова, — предупредила дочку пани Коркович. — Ты меня в гроб уложишь, если…
Когда хозяин ушел по делам в город, пан Бронислав отправился соснуть, а Линка убежала к Стасе на урок музыки, пани Коркович перешла к себе в кабинет, устроилась на качалке и предалась размышлениям.
«Кажется ли мне только, или наша гувернантка и в самом деле начинает забывать свое место? Петр для нее одевается к обеду… Впрочем, должен же он отвыкнуть от своих ужасных манер!.. Линка защищает ее, как львица… Что ж, в этом нет ничего дурного! Правда, Бронек с нею неучтив. Но парень должен быть вежлив с нею, да и я, и вообще все мы. Платить каких-нибудь тридцать рублей в месяц и так относиться! Золотые часики с брильянтами!.. Если мы теперь не сведем дружбу с Сольскими, то уж больше это нам никогда не удастся. Однако при первом же удобном случае я дам понять этой барышне, кто здесь я и кто она…»
Качалка покачивалась все медленней; голова пани Коркович упала на сбившуюся набок подушку; из полуоткрытого рта вырывался по временам громкий храп. Сон, брат смерти, смежил томной даме очи.
Пан Стукальский успел уже посвятить свою ученицу в трудное искусство постановки рук, не забыв при этом напомнить, что ей следовало бы чистить картошку, барышни уже успели выбежать в сад, где сердитая Линка уселась на трапецию, а заплаканная Стася принялась качать ее, — когда Мадзя, войдя в кабинет пани Коркович, застала хозяйку на качалке с запрокинутой назад головой и сложенными на груди руками.
— Ах, простите! — невольно прошептала Мадзя.
— Что? Что такое? — вскочила хозяйка. — Ах, это вы! А я как раз думала… Так что же вы, милочка, узнали о Сольских?
— Они думают вернуться в конце октября. В начале октября в Варшаву приедет пан…
Тут Мадзя вздохнула.
— Пан Сольский?
— Нет, пан Норский, — вполголоса ответила Мадзя. — Сын покойной пани Ляттер.
— Покойной пани Ляттер? — повторила пани Коркович. — Не на его ли сестре хочет жениться пан Сольский?
— Кажется, да.
— Мне непременно надо познакомиться с паном Норским, чтобы хоть частично возместить невольную обиду. Боюсь, — вздыхая и качая головой, продолжала дама, — что одной из причин самоубийства несчастной пани Ляттер было то обстоятельство, что я взяла из пансиона моих девочек… Но, видит бог, панна Бжеская, я не могла поступить иначе! У пансиона в последнее время была ужасная репутация, а ведь я мать! Я мать, панна Бжеская!
Мадзя помнила тот день, когда Стася и Линка ушли из пансиона, ей показалось тогда, что пани Ляттер и внимания не обратила на это обстоятельство.
— У меня к вам большая просьба, — робко сказала Мадзя после минутного молчания. — Не разрешите ли вы племяннице пана Дембицкого учиться вместе с нашими девочками?
— Она хочет войти в группу?
— У нее нет денег на учителей, она занималась бы только со мною.
«Гм! — подумала пани Коркович. — Теперь, милая барышня, ты поймешь, кто я и кто ты!»
Вслух она сказала:
— К чему бедной девочке высокие науки, которым будут обучаться мои дети?
Мадзя посмотрела на нее с удивлением.
— Впрочем… впрочем… — продолжала пани Коркович, чувствуя, что говорит вздор. — Пан Дембицкий, у которого вы бываете, он, что, холостяк?
— Холостяк, но очень старый. Ах, какой это ученый, какой благородный человек! Пан Сольский очень его любит, насилу упросил старика занять у них должность библиотекаря.
— Простите, — сказала вдруг пани Коркович, — что это у вас за часики? Какие красивые! Память?
— Мне их Ада Сольская подарила, — краснея, ответила Мадзя и протянула часики хозяйке. — Иногда мне просто стыдно носить их.
— Отчего же? — спросила пани Коркович, с трудом открывая футляр. — «Моей дорогой Мадзе…» Отчего же девочка Дембицкого не посещает пансион? Мы могли бы помочь с платой за учение…
— У ее дяди случилась неприятность с ученицами, и ему пришлось уйти из пансиона пани Ляттер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
— Ах, черт подери! — пробормотал хозяин, хватаясь за голову. — Попросите сюда панну Магдалену. Вот дьявол!..
Он выбежал к себе в комнату и через несколько минут вернулся одетый, как по картинке. В эту минуту снова появилась Мадзя, хозяин, кланяясь, попросил у нее извинения, заверив, что больше такой прискорбный случай не повторится.
— В твои годы, Пётрусь, многое прощается, — кислым тоном обронила хозяйка.
— То ли многое, то ли немногое! — прервал ее пан Бронислав. — Англичане к обеду надевают фраки.
— У панны Магдалены нет оснований обижаться, — продолжала хозяйка. — Но ты вспомни, Пётрусь, сколько раз я просила тебя не выходить к обеду неодетым? Надо соблюдать правила приличия, хотя бы ради девочек…
Когда обед кончился, Мадзя сказала хозяйке, что хотела бы навестить Дембицкого.
— Дембицкий?.. Дембицкий?.. — хмурясь, повторила хозяйка.
— Это библиотекарь и друг Сольского, — объяснил хозяин.
Лицо пани Коркович прояснилось.
— Ах, — сказала она с улыбкой, — это вы хотите узнать, когда приезжают Сольские. Что ж, пожалуйста…
— А я вас провожу, — вскочил со стула пан Бронислав.
— Благодарю вас, — ответила Мадзя с такой холодностью, что пани Коркович даже вздрогнула.
— Ха-ха! Вы стесняетесь? — засмеялся пан Бронислав. — Если нас кто-нибудь встретит, я скажу, что я ваш третий ученик.
— Для ученика вы слишком велики.
— Тогда вы скажете, что я ваш гувернер.
— Для гувернера вы слишком молоды, — закончила Мадзя. — До свидания, — простилась она со всеми.
Вслед за Мадзей выбежала Стася, а Линка осталась за столом и, погрозив брату кулаком, сердито сказала:
— Послушай, ты… Если ты будешь так обращаться с панной Магдаленой, я тебе глаза выцарапаю!
— Правильно говорит! — подтвердил отец. — Надо быть сущей дубиной, чтобы приставать к порядочной девушке.
— Тоже мне порядочная! — пренебрежительно бросил жирный молодой человек. — У порядочных барышень нет часиков, осыпанных брильянтами.
— Что эта скотина болтает, а? — спросил отец.
— Ясное дело! — упирался пан Бронислав. — Часики стоят рублей четыреста, откуда же может их взять гувернантка?
— А я знаю откуда! — воскликнула Линка. — Вот уже неделя, как мы со Стасей посмотрели эти часики. Чудные часики! Даже у мамы нет таких! Стася открыла футлярчик, и мы прочитали надпись: «Дорогой Мадзе на память. 187… год. Вечно любящая Ада». Ада — это панна Сольская, — закончила Линка.
— Такая надпись? В самом деле? — спросила пани Коркович.
— Честное слово! Мы обе знаем ее наизусть.
— Вот тебе и часики с брильянтами, остолоп! — вздохнул пан Коркович, хлопнув рукой по столу.
— Прошу тебя, Бронек, будь с панной Бжеской учтив и предупредителен, — торжественно сказала пани Коркович. — Я знаю, кого взяла в дом.
Пан Бронислав приуныл.
— Бронек дурак! Бронек дурак! — подпрыгивая и смеясь, напевала Линка.
— Только, Линка, о том, что мы здесь говорили, панне Бжеской ни слова, — предупредила дочку пани Коркович. — Ты меня в гроб уложишь, если…
Когда хозяин ушел по делам в город, пан Бронислав отправился соснуть, а Линка убежала к Стасе на урок музыки, пани Коркович перешла к себе в кабинет, устроилась на качалке и предалась размышлениям.
«Кажется ли мне только, или наша гувернантка и в самом деле начинает забывать свое место? Петр для нее одевается к обеду… Впрочем, должен же он отвыкнуть от своих ужасных манер!.. Линка защищает ее, как львица… Что ж, в этом нет ничего дурного! Правда, Бронек с нею неучтив. Но парень должен быть вежлив с нею, да и я, и вообще все мы. Платить каких-нибудь тридцать рублей в месяц и так относиться! Золотые часики с брильянтами!.. Если мы теперь не сведем дружбу с Сольскими, то уж больше это нам никогда не удастся. Однако при первом же удобном случае я дам понять этой барышне, кто здесь я и кто она…»
Качалка покачивалась все медленней; голова пани Коркович упала на сбившуюся набок подушку; из полуоткрытого рта вырывался по временам громкий храп. Сон, брат смерти, смежил томной даме очи.
Пан Стукальский успел уже посвятить свою ученицу в трудное искусство постановки рук, не забыв при этом напомнить, что ей следовало бы чистить картошку, барышни уже успели выбежать в сад, где сердитая Линка уселась на трапецию, а заплаканная Стася принялась качать ее, — когда Мадзя, войдя в кабинет пани Коркович, застала хозяйку на качалке с запрокинутой назад головой и сложенными на груди руками.
— Ах, простите! — невольно прошептала Мадзя.
— Что? Что такое? — вскочила хозяйка. — Ах, это вы! А я как раз думала… Так что же вы, милочка, узнали о Сольских?
— Они думают вернуться в конце октября. В начале октября в Варшаву приедет пан…
Тут Мадзя вздохнула.
— Пан Сольский?
— Нет, пан Норский, — вполголоса ответила Мадзя. — Сын покойной пани Ляттер.
— Покойной пани Ляттер? — повторила пани Коркович. — Не на его ли сестре хочет жениться пан Сольский?
— Кажется, да.
— Мне непременно надо познакомиться с паном Норским, чтобы хоть частично возместить невольную обиду. Боюсь, — вздыхая и качая головой, продолжала дама, — что одной из причин самоубийства несчастной пани Ляттер было то обстоятельство, что я взяла из пансиона моих девочек… Но, видит бог, панна Бжеская, я не могла поступить иначе! У пансиона в последнее время была ужасная репутация, а ведь я мать! Я мать, панна Бжеская!
Мадзя помнила тот день, когда Стася и Линка ушли из пансиона, ей показалось тогда, что пани Ляттер и внимания не обратила на это обстоятельство.
— У меня к вам большая просьба, — робко сказала Мадзя после минутного молчания. — Не разрешите ли вы племяннице пана Дембицкого учиться вместе с нашими девочками?
— Она хочет войти в группу?
— У нее нет денег на учителей, она занималась бы только со мною.
«Гм! — подумала пани Коркович. — Теперь, милая барышня, ты поймешь, кто я и кто ты!»
Вслух она сказала:
— К чему бедной девочке высокие науки, которым будут обучаться мои дети?
Мадзя посмотрела на нее с удивлением.
— Впрочем… впрочем… — продолжала пани Коркович, чувствуя, что говорит вздор. — Пан Дембицкий, у которого вы бываете, он, что, холостяк?
— Холостяк, но очень старый. Ах, какой это ученый, какой благородный человек! Пан Сольский очень его любит, насилу упросил старика занять у них должность библиотекаря.
— Простите, — сказала вдруг пани Коркович, — что это у вас за часики? Какие красивые! Память?
— Мне их Ада Сольская подарила, — краснея, ответила Мадзя и протянула часики хозяйке. — Иногда мне просто стыдно носить их.
— Отчего же? — спросила пани Коркович, с трудом открывая футляр. — «Моей дорогой Мадзе…» Отчего же девочка Дембицкого не посещает пансион? Мы могли бы помочь с платой за учение…
— У ее дяди случилась неприятность с ученицами, и ему пришлось уйти из пансиона пани Ляттер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255