Сольский молчал. Вдруг он остановился перед Адой и сказал:
— А если она меня не любит?
— Постарайся завоевать ее сердце. Думаю, это тебе удастся, — с гордостью ответила сестра.
— Но если… если она любит другого. Дру-го-го! — повторил пан Стефан.
— Кого же? — шепотом спросила Ада.
Нагнувшись к ней, Сольский, тоже шепотом, сказал ей на ухо:
— Пана Ка-зи-ме-жа — вот кого!
Панна Сольская потупила взор. Руки ее повисли, лицо сперва потемнело, потом побледнело.
Брат пристально смотрел на нее. И вдруг, подняв руки над головой, он потряс сжатыми кулаками и закричал хриплым голосом:
— Подлец! В порошок сотру!
Панна Сольская поднялась с дивана и, спокойно глядя на разъяренного брата, сказала:
— Стефек, ты ничего ему не сделаешь.
И вышла из комнаты. Брат был взбешен, но чувствовал, что ничего не сделает Норскому, раз такова воля сестры.
Мадзя вернулась с уроков в четвертом часу. На ее глазах еще не высохли слезы, и лицо было так печально, что панна Сольская удивилась.
«Не говорила ли она опять с Казимежем?» — подумала Ада, чувствуя, что в ней закипает гнев. Она хотела притвориться, будто у нее болит голова, лишь бы не говорить с Мадзей, но тут же устыдилась своих подозрений и, обняв подругу, спросила:
— Что с тобой? Опять слушала тирады о душе?
Мадзя только взглянула на нее и пожала плечами. Это движение рассеяло тревогу Ады. Она еще сердечней поцеловала Мадзю и настойчиво спросила:
— У тебя неприятности? Скажи, что с тобой?
— Да не со мной! — возразила Мадзя, присаживаясь на диван. — Ты ведь знакома с Маней Левинской, нашей прежней пансионеркой, в которую был влюблен студент Котовский?
— Что же, он оставил ее?
— Напротив, они уже год как помолвлены. Впрочем, я лучше расскажу тебе все по порядку. Ты и представить себе не можешь, какая это грустная история.
— Погоди, — перебила Ада. Она позвонила и, когда вошел слуга, сказала ему: — Попросите барина.
— Что ты делаешь, Ада? — крикнула Мадзя, закрывая руками лицо. — Хотя, как знать… Может, лучше, если пан Стефан узнает обо всем.
Сольский тотчас пришел. Он так изменился, что Мадзя при виде его воскликнула:
— Вы больны?
Но она тут же смутилась и опустила глаза.
— Нет, я здоров, — возразил Сольский, чувствуя, что хорошее настроение возвращается к нему. — Немного болела голова от бессонницы, но мне уже легче.
Встревоженная Мадзя молчала, и Сольский прибавил:
— Вот поболтаю с вами обеими и буду совсем здоров.
— Мадзя хотела нам что-то рассказать, — обратилась к нему Ада.
— Я только тебе хотела рассказать…
— Вот увидишь, будет лучше, если и Стефек послушает, — сказала Ада. — Нас обоих живо интересует все, что волнует тебя.
— Злая! — шепнула Мадзя.
Сольский уселся, глядя на сестру.
— Помнишь, Адочка, — начала Мадзя, — как перед вашим отъездом за границу ты поссорилась с Элей?
— Не я с ней, а она со мной, — прервала ее Ада, — когда Романович отказался давать нам уроки алгебры.
— Вот, вот, — подтвердила Мадзя. — Я еще хотела тогда помирить вас, пошла от тебя к Эле, а она схватила меня за руку и потащила к дверям кабинета пани Ляттер. И представь себе, что я невольно увидела и услышала. Нет, ты только подумай, дядя Мани Левинской, такой грузный, седой старик, делал пани Ляттер предложение! Он как раз говорил ей, что у него свободное от долгов имение и даже есть немного денег наличными. Разумеется, пани Ляттер только посмеивалась над его предложением, — ведь муж ее был жив! — но мне показалось, что она не совсем равнодушна к славному старичку. Я даже думаю, что именно поэтому она не удалила Маню Левинскую из пансиона после истории с Котовским.
— В бытность студентом Котовский был влюблен в Маню, — объяснила Ада брату, — а теперь он ее жених.
— И кроме того, доктор, — вставила Мадзя. — Так вот, — продолжала она, — когда пани Ляттер внезапно уехала из Варшавы, она отправилась в деревню Мельницкого и… утонула в реке возле его усадьбы. А он, вообрази, в этот самый день был у нее в Варшаве. Словно что-то предчувствуя, старик все повторял: «Она поехала ко мне! Мы разминулись!» Я слышала это собственными ушами. И он тут же поспешил обратно в деревню. Подумай только! Когда он остановился у переправы и стал допытываться, не проезжала ли здесь такая-то барыня, один из перевозчиков приподнял рядно и показал ему лежавший на земле труп пани Ляттер. Бедняга Мельницкий вскрикнул и упал, его разбил паралич.
— Но ведь он жив, — заметил Сольский.
— Да, жив, но парализован, — продолжала Мадзя. — В прошлом году он отдал имение в аренду и переехал в Варшаву с Маней Левинской, которая ходит за ним, как родная дочь. Но вот беда, арендатор ничего не платит, а ссуду по закладной получить нельзя. Сегодня мне принесли записку от Мани Левинской, она просила навестить ее. Я пошла и увидела грустное зрелище. У них три комнатушки и кухня. В одной комнате Маня занимается с учениками, которые платят ей пять-шесть рублей в месяц, а в другой комнате сидит в кресле пан Мельницкий. Боже, какой у него жалкий вид! Худой, лицо землистое, с обвислыми мешками. Он не в состоянии двигаться, говорит с трудом. Пожалуй, у него и рассудок помутился; когда я, незнакомый человек, вошла в комнату, он начал жаловаться, что его обокрали, что служанка щиплет и бьет его. И ужасно обижался на Маню: она, мол, о нем не заботится, оставляет его по целым дням без присмотра! А она, бедняжка, в это время занимается дома с ученицами или бегает по урокам, не то им нечего было бы есть…
Мадзя с трудом сдерживала слезы. Голос ее дрожал и прерывался.
— Бедный пан Котовский помогает им, чем может. Но хотя он уже врач с дипломом и пробыл год за границей, практики у него нет. Ах, Ада, если бы ты слышала, как плакала Маня и как кричал ее дядя! У тебя сердце разорвалось бы от жалости. Пан Стефан! — внезапно воскликнула Мадзя, умоляюще сложив руки. — Пан Стефан, только вы можете их спасти. Если бы Котовский получил место доктора при заводе! Но нет, я знаю, вы сердитесь на меня. Так лучше выгоните меня, а им…
Рыдания помешали ей договорить.
— Святая! — прошептал Сольский. Он схватил руку Мадзи и осыпал ее страстными поцелуями. — Благословен наш дом, в который ты послана богом!
— Стефан, опомнись! — остановила Ада брата, отнимая у него руку Мадзи.
Сольский встал со стула, пошатываясь, как пьяный. Но, заметив изумленный взгляд Мадзи, мгновенно остыл.
— Как зовут этого молодого доктора и где он живет? — спросил пан Стефан.
Мадзя назвала фамилию и адрес.
Сольский поклонился и, выходя из комнаты, сказал:
— Часа через два я сообщу вам результат.
Едва закрылась за ним дверь, как встревоженная Мадзя повернулась к Аде.
— Боже мой, неужто пан Стефан обиделся?
Панна Сольская взглянула на нее с недоумением.
— Дорогая Мадзя, — сказала Ада, — то ли ты притворяешься, то ли… и впрямь не видишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255