пани Арнольд несколько раз намекала ему, что пора откланяться, а он ни с места, только смотрит мне в глаза — прямо надоел. Все не решался уйти, боялся, видно, как бы его сокровище не похитил какой-нибудь чародей. Ах, эти мужчины!
— Тебе не надо бы над ними издеваться, — заметила Мадзя.
— Уж кто-кто, а я имею на это право! — смеясь, возразила панна Элена. — Насмотрелась я досыта на этих господ! Один грубиян, или сумасшедший, то готов был убить меня, то валялся у меня в ногах — это пан Стефан. Второй с утра до ночи твердил, что жить без меня не может, — это мой жених. И наконец, третий — просто прелесть! — злится на меня за то, что я будто бы загубила его карьеру, отказав Сольскому и дав согласие Корковичу! Как тебе нравится? Это мой братец донимает меня такими попреками. Даже грозится порвать со мной! А я велела ему убираться вон и не показываться мне на глаза, пока мы не вернемся из-за границы. Хороши эти владыки мира, не правда ли?
— Когда же ваша свадьба?
— Недели через две, в Ченстохове. Но милого Казика там не будет. Он должен понять раз навсегда, что после смерти матери я — глава семьи; я ссужаю его деньгами, я плачу его долги, и наконец, только я сумею заставить его трудиться.
— Вы как, за границей будете жить? — спросила Мадзя.
Панна Элена посмотрела на нее с удивлением.
— Ну, Мадзя, — возразила она, — вот уж не думала, что ты так плохо меня знаешь. Мы поселимся в деревне, в Коркове; там мой муженек будет управлять пивоваренным заводом и сколачивать капитал по примеру своего отца. Если дела пойдут хорошо, мы на масленицу, может быть, заглянем в Варшаву, а летом месяц-другой проведем за границей, конечно, при самой строгой экономии. Я не желаю топиться из-за нескольких тысяч рублей, как моя матушка, и оставлять свою дочь на произвол судьбы. Я должна обеспечить себя, да и братца пристроить. Он, верно, сделает тебе визит, — сейчас он в деревне, гостит у какого-то банкира. Так ты, пожалуйста, передай ему все, что слышала от меня. Покойница-мама распустила его, но я сумею его приструнить.
Мадзя ощутила прилив нежности к пану Казимежу. Она не считала его совершенством, но сестра у него была такая эгоистка, что он заслуживал сочувствия.
— Теперь тебе понятен план Сольского? — спросила панна Элена, поднимаясь. — Я ему отказала, тогда он, чтобы уязвить меня, сделал предложение тебе. Но ты тоже его отправила ни с чем, а я… Да он уже, я думаю, понял, что мне куда милее Коркович, который меня боготворит, чем Сольский, который хочет повелевать.
Панна Элена ушла, а у Мадзи сердце сжалось от тоски.
«Так он сделал мне предложение для того, чтобы досадить Элене? Разве благородные люди так поступают?»
Под вечер Мадзе нанес визит пан Пастернакевич, брат пани Бураковской. Одет он был скромно, но элегантно; беседуя с Мадзей, он поглаживал свою надушенную бороду и пристально смотрел на девушку через монокль, что, по его мнению, неотразимо действовало на прекрасный пол.
Он расспрашивал Мадзю, нравятся ли ей здешние обеды, познакомилась ли она с жиличками и столовниками сестры. Потом рассказал вкратце свою жизнь, которая началась в благородной семье и протекала в самом лучшем обществе, где он и приобрел столь утонченные манеры. В заключение он изъявил готовность сопровождать Мадзю на прогулки или в театр.
Мадзе он показался таким же добродушным чудаком, как пан Круковский в Иксинове; только порой что-то в нем напоминало ей пана Згерского. Она слушала его рассеянно, отвечала коротко и решительно отказалась от предложения сопровождать ее на прогулки и в театр.
Пан Пастернакевич, обидевшись, откланялся.
— Провинциальная гусыня! — проворчал он, выйдя в коридор.
А Мадзя все думала о своем:
«Так вот каковы они, эти важные господа! Чтобы отомстить одной девушке, делают предложение другой? Выходит, я при Сольском могла бы оказаться в той же роли, что Коркович при Эленке?»
Глава двенадцатая
Пан Казимеж
Прошло еще несколько дней. В пансионе начались каникулы, панна Малиновская уехала в деревню. Получив обещанные частные уроки, Мадзя бегала из дома в дом; все ученицы, к счастью, жили неподалеку. До обеда, с девяти до двух часов — уроки, а с четырех до пяти занятия с племянницей Дембицкого. Остальное время Мадзя была свободна и совсем одинока. Никто не навещал ее. Только раз, уже поздно вечером, забежала перепуганная Маня Левинская, чтобы узнать, оставит ли Сольский пана Котовского на должности врача или, не дай бог, уволит…
— Это был бы страшный удар, — сказала Маня Левинская. — Если Котовский останется заводским врачом, мы осенью поженимся, но если он потеряет это прекрасное место, мы все погибли. Дядюшкины должники совсем перестали платить проценты, у меня ни одного урока — ведь теперь каникулы! — и месяца два нам придется существовать только на жалованье Котовского. А если и этого жалованья не будет, ты понимаешь, Мадзя, каково нам придется! — со вздохом закончила Маня Левинская.
Мадзя утешала ее, объясняла, как недавно панне Жаннете, что Сольский — человек благородный и не станет без причины губить их счастье. Гостья немного успокоилась, но у самой Мадзи от этого визита стало еще тяжелей на сердце.
«Сколько людей проклинало бы меня, — думала она, — если бы Сольский и в самом деле оказался мстительным».
Но нет, он не будет мстить. И эта вера в Сольского стала для Мадзи источником новых терзаний. Будь он менее благородным человеком, Мадзю не так оскорбляло бы причиненное ей унижение, — ведь Сольский просил ее руки лишь потому, что Элена решила пойти замуж за Корковича!
«Какое счастье, что я сказала, будто люблю другого!» — подумала Мадзя.
Отказ, конечно, оградил ее от новых унижений, но не изменил отношения Сольского к ней. Он ее презирает; лишь для того, чтобы показать Элене, насколько та ему безразлична, он готов был избрать себе в жены ее, Мадзю!
«Смотрите, — говорил он этим поступком, — красавица Элена так мало для меня значит, что ее место может занять кто угодно, даже ее подруга, панна Бжеская».
За что он ее обидел, этот человек, ведь он такой необыкновенный и умный, такой добрый? Разве она не оценила его достоинств, разве хоть чем-нибудь его огорчила, разве не преклонялась перед ним, хотя он внушал ей страх?
И свершилось чудо, какие порой свершаются в женском сердце. Умный Сольский, благородный Сольский, Сольский, который исполнял все желания Мадзи и смирялся перед ней, стал для нее чужим и вызывал лишь чувство удивления и страха. Но тот Сольский, который, как думала Мадзя, доказал своим поступком, что презирает ее, глубоко захватил ее воображение.
Причинив Мадзе боль, он разбудил ее чувство.
Прошло несколько недель после ухода от Сольских, и Мадзе все трудней было представить себе огромные залы, в которых царило безмолвие, старый заросший сад, наполненный щебетом птиц, беседы Дембицкого, ласки Ады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
— Тебе не надо бы над ними издеваться, — заметила Мадзя.
— Уж кто-кто, а я имею на это право! — смеясь, возразила панна Элена. — Насмотрелась я досыта на этих господ! Один грубиян, или сумасшедший, то готов был убить меня, то валялся у меня в ногах — это пан Стефан. Второй с утра до ночи твердил, что жить без меня не может, — это мой жених. И наконец, третий — просто прелесть! — злится на меня за то, что я будто бы загубила его карьеру, отказав Сольскому и дав согласие Корковичу! Как тебе нравится? Это мой братец донимает меня такими попреками. Даже грозится порвать со мной! А я велела ему убираться вон и не показываться мне на глаза, пока мы не вернемся из-за границы. Хороши эти владыки мира, не правда ли?
— Когда же ваша свадьба?
— Недели через две, в Ченстохове. Но милого Казика там не будет. Он должен понять раз навсегда, что после смерти матери я — глава семьи; я ссужаю его деньгами, я плачу его долги, и наконец, только я сумею заставить его трудиться.
— Вы как, за границей будете жить? — спросила Мадзя.
Панна Элена посмотрела на нее с удивлением.
— Ну, Мадзя, — возразила она, — вот уж не думала, что ты так плохо меня знаешь. Мы поселимся в деревне, в Коркове; там мой муженек будет управлять пивоваренным заводом и сколачивать капитал по примеру своего отца. Если дела пойдут хорошо, мы на масленицу, может быть, заглянем в Варшаву, а летом месяц-другой проведем за границей, конечно, при самой строгой экономии. Я не желаю топиться из-за нескольких тысяч рублей, как моя матушка, и оставлять свою дочь на произвол судьбы. Я должна обеспечить себя, да и братца пристроить. Он, верно, сделает тебе визит, — сейчас он в деревне, гостит у какого-то банкира. Так ты, пожалуйста, передай ему все, что слышала от меня. Покойница-мама распустила его, но я сумею его приструнить.
Мадзя ощутила прилив нежности к пану Казимежу. Она не считала его совершенством, но сестра у него была такая эгоистка, что он заслуживал сочувствия.
— Теперь тебе понятен план Сольского? — спросила панна Элена, поднимаясь. — Я ему отказала, тогда он, чтобы уязвить меня, сделал предложение тебе. Но ты тоже его отправила ни с чем, а я… Да он уже, я думаю, понял, что мне куда милее Коркович, который меня боготворит, чем Сольский, который хочет повелевать.
Панна Элена ушла, а у Мадзи сердце сжалось от тоски.
«Так он сделал мне предложение для того, чтобы досадить Элене? Разве благородные люди так поступают?»
Под вечер Мадзе нанес визит пан Пастернакевич, брат пани Бураковской. Одет он был скромно, но элегантно; беседуя с Мадзей, он поглаживал свою надушенную бороду и пристально смотрел на девушку через монокль, что, по его мнению, неотразимо действовало на прекрасный пол.
Он расспрашивал Мадзю, нравятся ли ей здешние обеды, познакомилась ли она с жиличками и столовниками сестры. Потом рассказал вкратце свою жизнь, которая началась в благородной семье и протекала в самом лучшем обществе, где он и приобрел столь утонченные манеры. В заключение он изъявил готовность сопровождать Мадзю на прогулки или в театр.
Мадзе он показался таким же добродушным чудаком, как пан Круковский в Иксинове; только порой что-то в нем напоминало ей пана Згерского. Она слушала его рассеянно, отвечала коротко и решительно отказалась от предложения сопровождать ее на прогулки и в театр.
Пан Пастернакевич, обидевшись, откланялся.
— Провинциальная гусыня! — проворчал он, выйдя в коридор.
А Мадзя все думала о своем:
«Так вот каковы они, эти важные господа! Чтобы отомстить одной девушке, делают предложение другой? Выходит, я при Сольском могла бы оказаться в той же роли, что Коркович при Эленке?»
Глава двенадцатая
Пан Казимеж
Прошло еще несколько дней. В пансионе начались каникулы, панна Малиновская уехала в деревню. Получив обещанные частные уроки, Мадзя бегала из дома в дом; все ученицы, к счастью, жили неподалеку. До обеда, с девяти до двух часов — уроки, а с четырех до пяти занятия с племянницей Дембицкого. Остальное время Мадзя была свободна и совсем одинока. Никто не навещал ее. Только раз, уже поздно вечером, забежала перепуганная Маня Левинская, чтобы узнать, оставит ли Сольский пана Котовского на должности врача или, не дай бог, уволит…
— Это был бы страшный удар, — сказала Маня Левинская. — Если Котовский останется заводским врачом, мы осенью поженимся, но если он потеряет это прекрасное место, мы все погибли. Дядюшкины должники совсем перестали платить проценты, у меня ни одного урока — ведь теперь каникулы! — и месяца два нам придется существовать только на жалованье Котовского. А если и этого жалованья не будет, ты понимаешь, Мадзя, каково нам придется! — со вздохом закончила Маня Левинская.
Мадзя утешала ее, объясняла, как недавно панне Жаннете, что Сольский — человек благородный и не станет без причины губить их счастье. Гостья немного успокоилась, но у самой Мадзи от этого визита стало еще тяжелей на сердце.
«Сколько людей проклинало бы меня, — думала она, — если бы Сольский и в самом деле оказался мстительным».
Но нет, он не будет мстить. И эта вера в Сольского стала для Мадзи источником новых терзаний. Будь он менее благородным человеком, Мадзю не так оскорбляло бы причиненное ей унижение, — ведь Сольский просил ее руки лишь потому, что Элена решила пойти замуж за Корковича!
«Какое счастье, что я сказала, будто люблю другого!» — подумала Мадзя.
Отказ, конечно, оградил ее от новых унижений, но не изменил отношения Сольского к ней. Он ее презирает; лишь для того, чтобы показать Элене, насколько та ему безразлична, он готов был избрать себе в жены ее, Мадзю!
«Смотрите, — говорил он этим поступком, — красавица Элена так мало для меня значит, что ее место может занять кто угодно, даже ее подруга, панна Бжеская».
За что он ее обидел, этот человек, ведь он такой необыкновенный и умный, такой добрый? Разве она не оценила его достоинств, разве хоть чем-нибудь его огорчила, разве не преклонялась перед ним, хотя он внушал ей страх?
И свершилось чудо, какие порой свершаются в женском сердце. Умный Сольский, благородный Сольский, Сольский, который исполнял все желания Мадзи и смирялся перед ней, стал для нее чужим и вызывал лишь чувство удивления и страха. Но тот Сольский, который, как думала Мадзя, доказал своим поступком, что презирает ее, глубоко захватил ее воображение.
Причинив Мадзе боль, он разбудил ее чувство.
Прошло несколько недель после ухода от Сольских, и Мадзе все трудней было представить себе огромные залы, в которых царило безмолвие, старый заросший сад, наполненный щебетом птиц, беседы Дембицкого, ласки Ады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255