«Красавец!» — думала пани Коркович; молодой человек молчал, только все посматривал на дверь, и она снова заговорила:
— Как же ваша покойная матушка, то есть…
— Я как раз ездил на ее могилу, мы думаем памятник поставить.
— Вы должны обратиться к обществу, — торопливо прервала его пани Коркович. — И тогда мы с мужем, вся наша семья…
В эту минуту Норский поднялся с золоченого креслица, глядя поверх головы любезной хозяйки. Пани Коркович повернулась и увидела побледневшую Мадзю, которая оперлась рукою на стол.
— Панна Бжеская… — снова начала хозяйка.
Но молодой человек, не ожидая представлений, подошел к Мадзе и, взяв ее за руку, сказал красивым бархатным голосом:
— Мы знаем, что матушка провела с вами последние часы… Я хотел поблагодарить вас, и если это возможно, услышать как-нибудь из ваших уст подробности…
Мадзя посмотрела на узенькую белую тесьму, которой были обшиты лацканы сюртука пана Казимежа, и глаза ее наполнились слезами.
— Я все как-нибудь расскажу вам обоим, — сказала она, не глядя на пана Казимежа. — Эленка тоже вернулась?
— Она приедет с Сольскими через недельку, другую, — ответил Норский, не скрывая своего удивления. — Но если вы и им окажете такой прием…
— Я вас обидела? — испугалась Мадзя.
— Да разве я посмел бы обидеться на вас? — оживившись, ответил пан Казимеж и снова взял ее за руку. — Но вы сами посудите, сударыня, — прибавил он, обращаясь к пани Коркович, — панна Магдалена, Ада Сольская и мы с сестрой составляли у покойной матушки одну семью. Уезжая на смерть, матушка передала нам через панну Магдалену свое благословение. И сегодня, когда я возвращаюсь после прощания с матушкой, ее вторая дочь принимает меня, как чужого. Ну скажите, сударыня, хорошо ли это!
Мадзя опустила голову, не в силах удержаться от слез.
— Какая вы счастливая! — сказал ей Норский. — У меня уже иссякли слезы.
Он оборвал речь и насупил красивые брови, заметив в двух шагах пана Бронислава, который тихо вошел в зал и уже несколько минут смотрел то на Норского, то на Мадзю.
— Мама, может, вы познакомите меня с гостем, — сказал пан Бронислав. — Я Коркович-младший, Корка-Пробка, как прозвали меня ваши старые друзья.
— Вы незнакомы? — озабоченно сказала хозяйка. — Мой сын… пан Норский!
— Собственно, мы знакомы; во всяком случае, я пана Норского знаю по рассказам. Все только и говорят, что о ваших шалостях у Стемпека, — прервал мать пан Бронислав, протягивая Норскому огромную лапу.
Молодые люди пожали друг другу руки: пан Казимеж пренебрежительно, пан Бронислав энергически. Видно было, что оба они не питают друг к другу симпатии.
Норский посидел несколько минут, хмурясь и коротко отвечая на вопросы пани Коркович о Сольских. Наконец он поднялся и простился, пообещав бывать у Мадзи почаще, разумеется, если позволят хозяева.
— Нам так много надо рассказать друг другу о матушке, что вы должны как-нибудь уделить мне часок наедине, как прежде бывало, — сказал он на прощанье.
Когда за гостем закрылась дверь прихожей, Мадзя, смущенная и задумчивая, сказала пани Коркович:
— Ян говорил, что вы хотели меня видеть?
— Да. Я хотела поблагодарить вас, дорогая панна Магдалена, за то, что мои девочки занимаются с Михасем. Прекрасное свойство души — милосердие! — живо ответила пани Коркович и несколько раз поцеловала Мадзю.
Сольские вот-вот должны были приехать, а гувернантку с Адой Сольской, да и с Эленкой, будущей пани Сольской, соединяли узы дружбы, потому-то и рассеялся гнев пани Коркович. Пусть Мадзя делает в доме, что хочет, пусть дочери одевают и учат детей со всей улицы, только бы завязать знакомство с Сольскими.
«Бронек и не подозревает, какое ждет его счастье!» — сияя от радости, думала хозяйка дома.
— Ах, да! — крикнула она уходящей Мадзе. — Не забудьте при случае сказать пану Норскому, чтобы он почаще заходил к нам. Наш дом для него всегда открыт! Боже! Я забыла позвать его на обед! Панна Магдалена, со всей деликатностью предложите ему постоянно обедать у нас. И если у него нет еще приличной квартиры, пусть без церемоний располагается у нас… до приезда Сольских, и даже дольше. Вы сделаете это, милая панна Магдалена? Я всю жизнь буду благодарна вам, потому что воспоминание о пани Ляттер…
— Сударыня, я, право, не знаю, прилично ли мне говорить об этом с паном Норским, — смущенно ответила Мадзя.
— Вы думаете, что это неприлично? — удивилась тонная дама. — Но ведь в доме покойницы он, Сольские и вы составляли одну семью…
— Пан Казимеж это так себе сказал, — печально ответила Мадзя. — Я у его матери была только классной дамой, не больше.
— А как же осыпанные брильянтами часики от панны Сольской? — допрашивала обеспокоенная хозяйка.
— Ада Сольская немного любила меня, но и только. Что общего между такой бедной девушкой, как я, и богатой барышней? Ада очень ласкова со всеми.
После ухода Мадзи пани Коркович обратилась к сыну, который грыз ногти, и, стукнув себя пальцем по лбу, сказала:
— Ну-ну! Ты заметил, как она увиливает от посредничества между нами и Норским? Что-то тут да есть, ты заметил, Бронек?
— И правильно делает! — проворчал сын. — Зачем зазывать в дом такую дрянь.
— Бронек! — хлопнула дама рукой по столу. — Ты в гроб уложишь мать, если будешь выражаться, как хам… как твой отец. Норский нужен мне для того, чтобы завязать знакомство с Сольскими. Понял?
Пан Бронислав махнул рукой и бросил, зевая:
— А вы уже ищете себе посредников… То Згерский, то Норский! Сольские тоже, наверно, дрянь, раз поддерживают знакомство с такими прохвостами.
Пани Коркович покраснела.
— Послушай, — сказала она, — если ты еще хоть слово скажешь о пане Згерском, я прокляну тебя! Умница, человек со связями, наш друг!
— Друг, потому что всучил старику, черт знает зачем, три тысячи за двенадцать процентов. Смешно сказать, Коркович занимает деньги и платит двенадцать процентов.
— Это с нашей стороны деликатный подарок. Мы должны таким образом отблагодарить Згерского за его доброе отношение к нам… даже к тебе, — ответила мать.
Несколько дней Норский не показывался у Корковичей. Зато Мадзя навестила Дембицкого и вернулась от старика взволнованная.
Увидев на глазах гувернантки следы слез, пани Коркович спросила у нее с притворным безразличием:
— А пан Норский был у Дембицкого?
— Да… — вспыхнула Мадзя. — Мы говорили о пани Ляттер. Он сказал мне, что из Америки приезжает его отчим с семьей.
— Какой отчим?
— Второй муж пани Ляттер. Он служил в армии Соединенных Штатов, а сейчас не то промышленник, не то торгует машинами.
Многоречивость Мадзи не понравилась пани Коркович.
«Эта кошечка что-то скрывает! — думала она. — Не плетет ли она интриги против нас? Панна Бжеская строит нам козни, да еще у Дембицкого, племяннице которого я позволила заниматься у нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255