- Ахти, радость!
Глаза ее залучились, и в них светилось столько счастья и преданной
любви, что брат с удивлением спросил:
- Ты что так, ровно красна девица?
Ермак ласково и чуть с усмешкой следил за Василисой.
Рдея от нахлынувших чувств, повольница все еще стояла и прижимала
платок, когда распахнулся полог и из шалаша вышла заспанная Клава. Казачка
слышала все от слова до слова, и жгучая ревность жгла ее огнем. Бесстыдно
вихляя бедрами, прошла она к огнищу и, через силу улыбаясь, проговорила:
- Ну и станичники, от старой бабы разомлели!
Любовное пламя в глазах Василисы мгновенно сменились гневом. Она
готова была вцепится в косы соперницы, но, встретив предупреждающий взгляд
Якова, круто повернулась и ушла...
Весь день гуляли-бражничали казаки, распевали раздольные песни,
плясали. Богдашка Брязга, выстукивая частую дробь каблуками, ухарски
приговаривал:
Никому так не досталось,
Как мне, грешной сироте:
Съела рыбушку сухую -
Защемило в животе...
Выхаживая по кругу, он подмигивал Клаве, а та, словно ей было очень
весело, смеялась и дразнила казака, то принимая вызвывающие позы, то
призывно щуря глаза. Потом она, гневно взглянув на Ермака, повела Богдашку
к обрыву и здесь, хотя сердце ее щемила тоска, шепнула ему:
- Терпи, казак, атаманом будешь...
В полночь все небо над Волгой застлало тучами, начал накрапывать
дождик и погромыхивать гром. От особенно сильного удара Ермак проснулся и
сейчас же услышал два спорящих голоса за пологом шатра. Атаман
прислушался: узнав голос казака Дударька и Василисы.
- Пусти! - настойчиво просила Василиса. - Мне только слово сказать...
- Убьет и меня, и тебя. Уходи, пока не бита! - пригрозил казак.
- Уймись, шалый. Непременно наградит, - уговаривала баба.
- Будет ливень, торопись, чернявая, - не сдавался Дударек.
- Милый мой, да куда ж я укроюсь в такую пору? - жалобно простонала
женщина, и не успел казак ухватить ее за руку, как она скользнула в шатер.
- Ну и бес-баба, свяжись только с такой! - с досадой проговорил
Дударек. - Ну, да ладно, пусть сами теперь во всем разбираются...
Всю ночь над Волгой и крутыми ярами бушевала гроза; только к утру
утих ливень и, как ни в чем не бывало, взошло ликующее солнце. Под его
лучами задымилась мокрая земля и засверкали дождевые капли на деревьях,
кустах и травах. Проснулись птицы, и чистый свежий воздух огласился пением
и свистом. В эту пору Иванко Кольцо отправился к кринице умываться и вдруг
услышал негромкий женский плач. Иванко прислушался. Всхлипывала баба,
горько-страстно жалуясь на свою судьбу. Кольцо осторожно пошел вперед. Под
развесистой березой, на влажном мшистом пне сидела Василиса. По тугим
смуглым щекам ее катились слезы.
- Ты что? - спросил Иванко. - Кто обидел?
Повольница сквозь слезы пожаловалась:
- Бат-ть-ко...
- Ишь, ты! - усмехнулся казак. - По виду строг и будто посхимился, а
сам в темную ночь добрался-таки до медовой колоды...
Василиса вспыхнула:
- Не мели, Емеля! Постыдись...
- Да я же правду?
- Все вы так, словно борзые кобели, а батько иной... Ох, горько!
Оттого и плачу, что прогнал... И не дотронулся...
Иванко смахнул шапку и захохотал:
- Воды-то, воды сколько ноне! Потопнешь... Ух, и нашла о чем плакать!
Свято место впусте не бывает. Милая, - прошептал он. - Затосковалась, а? -
Он протянул к женщине руки.
- Уйди! - озлилась Василиса. - Не твоя я, не гулящая баба!
Она с силой оттолкнула Кольцо:
- Поищи другую красу-забаву, не по твоим я зубам, ласун...
Сбивая сверкающую росу, она заспешила к стану. Ошеломленный Иванко
один остался в лесу. "Ну и батько, - думал он, - пришил к себе бабу. И что
за петушиное слово у него, от которого все женки так ластятся?"
Налетевший порыв ветра перебрал листву и сбросил на казака обильную
капель, промочив его да последней нитки. Казак поежился и сокрушенно
вздохнул.
Дударек рассказал Клаве что было и чего не было. Загорелось сердце у
девки! Не дослушав казака, убежала в овраг и здесь, корчась от ярости, без
конца повторяла:
- Убью, убью змею...
До захода она бродила в лесу, думая, что сделать. К вечеру выходилась
и вернулась в стан тихая, ласковая, и прямо пошла к Василисе. Повольница
удивилась и приготовилась к отпору.
- Вот и я... сама к тебе пришла, - кротко заговорила Клава. - Уж и не
знаю, простишь ли, а больше не могу... совесть заела...
- Ты об чем это? - спросила Василиса.
- Да все о том же... обижала я тебя... А зачем? Что нам делить?
Так... затмило голову и больше ничего... Никого-то мне не надо и никто-то
меня не любит... А ты другое... Ты души в нем не чаешь... и он тебя
любит... Вот и живите. А со мной дружи! Рада я за вас... Всем сердцем
теперь буду...
Василиса обмякла, просветлела. На простодушном лице ее показались
слезы.
- Ой, спасибо, ясочка! - растроганно отвечала она. - Добрая я, не
люблю свары. И уж вот как подружим! - Она обняла казачку и сейчас же
захлопотала угостить ее.
- Милая, ничего не надо! - ответила Клава, - а вот бы рыбки нам
наловить, да чтобы ты атамана угостила. Стерляди я сколько сегодня
видела... страсть!
Василисе не раз за свою жизнь приходилось ловить рыбу, к тому же
хотелось скорее скрепить дружбу с казачкой, и поэтому, не долго думая, она
согласилась с предложением Клавы на ловлю стерляди.
В этот вечер женщины долго пробыли вместе, болтая о стане и о своей
жизни.
На другой день, чуть свет, Клава уже будила Василису:
- Вставай, вставай, подруга, не то запоздаем!
Волга в утренний час казалась особенно широкой и покойной. От
плавного ее течения веяло миром и тишиной. Ближний берег ее, весь заросший
дубовым лесом, еще дремал, но уже доносились от него чистые голоса рано
проснувшихся птиц. Небо на востоке алело, и вот-вот должно было выглянуть
солнце.
- Господи, какая лепость! - радостно вздохнула Василиса и взглянула
на Клаву. Глаза казачки были странно неподвижны. Она, казалось, настолько
сосредоточилась на одной своей какой-то мысли, что ничего не видела - ни
Волги, ни берега, от которого лодка отплыла уже далеко, ни своей
напарницы. Брови ее были сведены к переносью, а губы злобно кривились.
Василиса вздрогнула и, забыв про все на свете, со страхом уставилась
в лицо казачки.
- Хватит! - вдруг отрывисто сказала Клава и с шумом бросила весла в
лодку.
- Что ты? - тихонько вскрикнула повольница.
- Приплыли! - Казачка в первый раз за всю дорогу подняла глаза и
откровенно глянула на Василису.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264