Так и государь
думает: где стала русская нога, тут и стоять ей до веку.
- Так, истинно так, боярин, - обрадовались казаки.
И еще скажу, добытчики добрые, - подавшись в сторону казаков,
продолжал Борис Федорович. - Там, за Каменным Поясом, в странах полночных
живут народу дикие, ничему не обученные-ни мастерству, ни хозяйству
толковому, надо к ним бережней, по братски. Издавна мы торг вели с ними,
да мешали казанские ханы, да Кучум-салтан. Они всегда клонились под
русскую сильную руку. - Годунов наклонился к Ишбердею и спросил его: -
Куда держишь, князец? Будешь верно служить Руси?
Вогул склонил голову:
- Наша будет верна друг русских. Кучуму-ни-ни! Ясак давать ему не
будем, воевать за него не пойдем. Нам котлы, ножик, топор, много всего
нужен, бери соболь, лиса, колонок, - любая шкура бери. Олешек можем дать,
только не пускай к нам волка-кучумова человека. Казак-правильный люди...
Холосо, очень холосо! - он засиял весь, по смуглому лицу побежали
морщинки. Потом просящим взглядом посмотрел на Годунова: - Народ просит,
все манси просит и другие народ просит-не трогай наш обычай. Наше сердце
не трогай!
Боярин вопросительно глянул на Иванку. Тот ответил:
- Батько Ермак Тимофеевич чтит их обычаи, ласков с ними.
- Умная голова, - похвалил Годунов атамана. - Мы первая ему помога в
том.
Еще о многом по-душевному говорил он с казаками, и те были довольны.
- Позови козмографа, - приказал подьячему Борис Федорович.
Вошел юноша в малиновой однорядке, с румяным лицом и быстрыми серыми
глазами. Он пытливо уставился на Годунова.
- Садись и наводи на бумагу, где какие сибирские реки текут, откуда и
куда! - деловито приказал Борис. - Сколько юртов там, и где какие леса, и
горы, и какие руды в них. Посланцы все расскажут...
За резными слюдянными окошками засинели сумерки, когда казаки
выбрались из дворца. Годунов провожал из до сеней. Тут он обнял Кольцо и
поцеловал:
- Любы вы мне, казаки. Завтра, Иван, приходи за панцырями себе да
атаману. По душе выбери!..
На широкой площади, перезванивали бубенцами, ждали лихие тройки. Были
тут и купцы в шубах, крытые добрым сукном, кряжистые бородачи, бети
боярские в цветных обнорядках, гудел пчелиным ульем простой народ:
кузнецы, плотники, кожемяки, гончары, огородники. Завидев сходящих с
высокого крыльца казаков, они замахали шапками:
- Спасибо, удальцы! Порадели за русскую землю! Еще одного хана сбили!
Сияющие, довольные казаки кланялись народу. Иван же Кольцо, смахнув
бобровую шапку и отдав земной поклон, объявил:
- Слово ваше - великая честь нам. Будем робить на вас!
Казаки расселись в санях, и тройки понесли их из Кремля. Казалось
сибирским послам, что не бубенцы разливаются под расписными дугами, а
ликует, трепещется, как жаворонок весной, радость их и всех людей, что
колышутся морем-океаном у кремлевских стен.

4
Царь устроил в честь казаков пир в Кремле. Снова на тройках сибирцы
ехали через всю Москву. Из уст в уста в народе шла молва о сказочном
Сибирском царстве, поэтому везде радовались казакам. Простолюдины кричали
вслед:
- Наши! Простыми мужиками ханское гнездо разорено!
Скоморохи на сборищах и торгах распевали песни о Ермаке, мешая правду
с небылицами, делая его родным братом Ильи Муромца. Колокола по всем
церквам и монастырям все еще звонили, как на пасхальной неделе.
Тройки лихо подскочили ко дворцу. Бородатый ямщик в шубе, опоясанной
кушаком, ловко осадил коней. Казаки вылезли из саней. Перед ними широкое
крыльцо Грановитой палаты.
На ступеньках, не шевелясь, стояли по сторонам, подобранные молодец к
молодцу, стрельцы в малиновых кафтанах. Остро отточенные бердыши
поблескивали на зимнем солнце.
Казаки легкой походкой прошли в сени. Князец Ишбердей держался важно,
надменно поглядывая на рынд. Дворцовые слуги в цветных кафтанах озабоченно
подбросили под ноги казакам войлок. Князец подумал, что тут и место, -
чуть не сел. Иванко во-время ухватил его за плечи:
- Ноги вытирай о войлок!
Посланцы оглядели свои сапоги. Сняли шапки, огладили волосы и
степенно двинулись в палату. Были они наряжены в панцыри, даренные
Грозным, в сафьяновые сапоги с серебряными подковками. Оружие-сабельки да
мечи - на этот раз оставили на подворье.
Палата - обширный величественный покой с высокими расписными сводами,
в центре - отделанный золотом и лазурью опорный столб. На
возвышениях-столы, накрытые дорогими скатертями, а перед ними широкие
скамьи, изукрашенные индийскими и персидскими коврами.
Под сводами легкий гул, - рокочут голоса съехавшихся гостей.
Рассаживаются все чинно, важно, - бояре строго соблюдают старшинство и
звания. Стольники в червчатых ферязях зорко следят за порядком.
Впереди, на видном месте, за столом расселись самые знатные бояре,
доживавшие свой век. В тяжелых парчевых одеждах, расшитых золотом, с
восковыми лицами, они походят на выходцев из загробного мира. Нет-нет, да
и вспыхнет в их потухших глазах злой огонек - не могут угомониться старцы:
"Гляди-ка, безбородый Бориска куда забрался!". Бояре не могли примириться
с возвышением Годунова. Повыше всех стал!
Старик Шереметьев с восковой лысиной и поредевшей бородой недовольно
толкал соседа, боярина Трубецкого:
- Ну, куда залез? Мы-то старинного колена бояре. А твои...
Тут готова была вспыхнуть перебранка, но старец-боярин поперхнулся,
захлопал подслеповатыми глазами. Пораженный до глубины души, он увидел,
что сибирских послов, одетых в простые казацкие кафтаны, провели к столу,
расположенному неподалеку от царского места.
- Это-о как же? Вовсе безродные, - растерянно зашлепал губами
Шереметьев, да во-время опомнился: в столовой палате немало вертится
царских послухов, - услышат, вот и будет тебе местничество. Старец
огорченно покачал головой:
- Гляди, вон и Ордынцев. А давно ли был мелкопоместный дворянин. Ныне
хозяин Пушечному двору. Мало, мало осталось родовитых!
За столами, в богатых фрязях, сидели и громко переговаривались
Шуйские, Мстиславские, Голицыны. В застолицу протискивался дородный князь
Воротынский, соратник царя по Казани...
Осторожно, как драгоценную рухлядь, и почтительно провели вперед
ветхого митрополита. Его усадили по левую сторону от царского места.
Иванко, прищурив глаза, с любопытством разглядывал бояр и придворных,
все больше и больше наполнявших полный зал. Гул усиливался. "Эх, залетела
ворона в высокие хоромы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264