Изба низкая,
дымная, вправо чувал, влево на земле оленьи шкуры, на них грязные перины.
Тархан - заплывший жиром, лысый, с лукавым взглядом - сидел идолом на
подушке. Лик бронзовый, непроницаемый. Подле, на засаленной подушке, сидел
худой надменный татарин в парчевом халате и собольей шапке. Не понимая
глаз, он перебирал красные четки.
Тархан улыбнулся и сказал казакам:
- Я рад, что не минули мой город и привезли товары.
Иванко, в цветной ферязи, опоясанный шелковым поясом, в шапке с
красным верхом, учтиво поклонился хозяину:
- Прослышаны о твоем могуществе и богатстве и не миновали тебя.
Быстрые мышиные глаза тархана перебежали на татарина в парчевом
халате. Казалось, они говорили ему: "Теперь сам видишь, сколь я могуч и
славен!". Однако надменный гость не пошевелился, и еле уловимая
насмешливая улыбка скользнула на его тонких губах.
Иванко приосанился и продолжал:
- Ходили мы в Китай, купили шелка и фарфор, и корень жизни -
жень-шень, от коего старые молодеют и холодная кровь закипает. Были в
Индии - предалекой стране, самоцветы выменяли, да в Рынь-песках ограбили
нас разбойники.
А бусы, запястья есть? - спросил тархан.
- Все есть; если повелишь, враз сюда со стругов доставим!
- Пусть люди несут.
Кольцо вышел с казаком, стражник подошел к ним. Он щелкнул языком и
похвалил:
- Хороший покрывало дал мне, но у меня две жены, перегрызлись из-за
него, как псы. Ох, горе мне, как усмирить их? Добрый купец, не дашь ли мне
второй?
Иванко внимательно поглядел на стражника:
- Боюсь!
- Не страшись, щедрый гость. Никому не скажу.
- Это добро, - похвалил Кольцо. - А кто у тархана сидит? Повелитель
какой? Тархан? Мулла?
Страж вздохнул:
- Горе наше. Не уезжает вторую неделю: жрет, пьет, разглядывает жен
тархана, дани требует.
- А вы гоните!
- О, аллах милостливый, нельзя его гнать. Это - Кутугай, ближний
Кучума. Он требует покорности и ясак соболями. А тархан жаден, забавляет
его историями, а о покорности ни слова...
Кольцо задумчиво покрутил ус. "Дать ему алый платок, а Кутугая мы на
струги сведем, может, позарится на добро наше", - подумал он.
Низко кланяясь, стражник сказал:
- Щедрый господин, теперь я пойду успокою своих жен, а страже велю
пропустить тебя, когда только придешь...
Казак Ефим Колесо притащил на широкой спине большой короб. Иванко
Кольцо вскрыл и извлек из него штуку алого атласа, ловко, по-молодецки,
махнул рукой, и кипучей, жаркой волной перед тарханом взметнулись нежные
складки тонкой легкой материи.
- Глянь, всемогущий властелин, сколь прекрасно и как ласково облечет
женское тело! - Иванко провел ладонью по атласу. - А вот иной товар -
радость для сердца прекраснейших женщин на земле! - И он стал быстро
выкладывать и расхваливать зеркала, ларцы, ожерелья, монисты, банки с
пахучими мазями.
Кутугай презрительно скривил губы, а глаза его полны насмешки. Он,
как стервятник на кургане, сидел не шевелясь. Все эти кольца, зеркала,
ленты его не прельщали; глаза его потускнели и были безучастны.
Кольцо выхватил из короба цветные, тисненые золотом кожи и хлопнул
ими одна об другую. Посланник Кучума неуловимо перевел взгляд на свои
мягкие, зеленого сафьяна, сапоги. Они потускнели, пообтерлись. Ханский
сборщик огорченно вздохнул.
Тархан рылся в дешевых зеркалах, лентах, прижимал к груди цветные
кожи и сладостно шептал:
- Я буду платить вам лучший соболь. Ох, какой соболь! Неси еще товар,
мне надо много, очень много, я имею двенадцать жен, и одна из них -
золотой месяц на небе.
Иванко полез в карман, достал кожаный кисет. Потряс им и высыпал на
ладонь яхонты, смарагды, изумруды. Искрометным огнем блеснули они.
Тархан потянулся к самоцветам.
Серьезным тоном Кольцо предупредил:
- Осторожней, великий господин, это не просто камни! Они талисманы:
одни из них приносят ненависть, другие помогают, если украсить грудь
красавицы, воспылать страстью к мужу.
- Ах, купец, давай мне такой! - сгорая от нетерпения, воскликнул
тархан, и в его мышиных глазках сверкнула жадность.
- Вот он, всемилостливый, - показал Кольцо на яхонт, сыпавший
маленькие молнии, когда его поворачивали перед светильником. - Это
чудодейственный самоцвет. Но сила его велика только тогда, когда сам
обладатель талисмана украсит грудь той... самой желанной.
- Аллах, ты посылаешь мне великое испытание! - возопил жирный тархан.
- Что делать мне, если Юлдуз-хатун третью неделю не допускает меня
взглянуть на ее лицо! Пусть будет так: идем, ты возложишь самоцвет на мою
любимейшую жену.
Он повел Иванко в соседний рубленый дом. И там в углу, за коврами,
шла самая ожесточенная перебранка. Тархан положил пухлые руки на живот,
предупредительно посмотрел на Иванку:
- Ты слышишь, это щебечет она, моя козочка! - с умилением сказал он.
- Юлдуз, моя услада, я пришел к тебе...
- Пошел прочь, плешивый ишак! - капризно закричала певучим голоском
жена. - Ты надоел мне!
Кольцо поперхнулся от смеха, но овладел собой.
- Юлдуз-хатун, ты не знаешь, кто вошел со мной? Тут купец, который
принес самые красивые перстни и самоцветы.
- Что же ты раньше не сказал мне! - недовольно выкрикнула женщина и
распахнула ковер.
Иванко обомлел, вытаращил глаза, - такую красавицу он видел впервые.
- Ах, что я наделала! - торопливым движением она закрыла лицо, но
казак успел заметить темный пушок на ее вздернутой пухлой губе, белые зубы
и нежный подбородок. Кольцо прижал руку к сердцу и не знал, что сказать.
Из-за ковра в него впились пять пар жгучих глаз, но ярче всех горели глаза
Юлдуз. Он достал самоцветы и разложил на куске черного сукна. Жена тархана
не в силах была оторваться от сверкающих камней.
- Давай ей, давай, - торопил тархан. - Не видишь, что ли, как сияют
ее глаза!
Иванко взял крупный яхонт и приложил его к груди красавицы.
- Пусть принесет он тебе счастье и любовь! - сказал он по-татарски. -
Счастлив твой муж, что в доме своем имеет такой алмаз.
Она вздохнула и, лукаво прищурив глаза, шепнула казаку:
- Он счастлив, но как несчастлива я...
Тархан пыхтел. Он любовался женой и камнем.
- Эх, где моя молодость, - сказал он. - Я хорошо скакал на коне, был
любим женщинами, потому что был силен, ой, как силен!..
- Что ты все врешь! - перебила его Юлдуз-хатун. - Ты и в молодости
никуда не годился. Хороший наездник и в старости виден по осанке.
Кольцо покрутил ус и выложил еще лучший камень.
- Бери от меня, от моего сердца, - еле слышно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264
дымная, вправо чувал, влево на земле оленьи шкуры, на них грязные перины.
Тархан - заплывший жиром, лысый, с лукавым взглядом - сидел идолом на
подушке. Лик бронзовый, непроницаемый. Подле, на засаленной подушке, сидел
худой надменный татарин в парчевом халате и собольей шапке. Не понимая
глаз, он перебирал красные четки.
Тархан улыбнулся и сказал казакам:
- Я рад, что не минули мой город и привезли товары.
Иванко, в цветной ферязи, опоясанный шелковым поясом, в шапке с
красным верхом, учтиво поклонился хозяину:
- Прослышаны о твоем могуществе и богатстве и не миновали тебя.
Быстрые мышиные глаза тархана перебежали на татарина в парчевом
халате. Казалось, они говорили ему: "Теперь сам видишь, сколь я могуч и
славен!". Однако надменный гость не пошевелился, и еле уловимая
насмешливая улыбка скользнула на его тонких губах.
Иванко приосанился и продолжал:
- Ходили мы в Китай, купили шелка и фарфор, и корень жизни -
жень-шень, от коего старые молодеют и холодная кровь закипает. Были в
Индии - предалекой стране, самоцветы выменяли, да в Рынь-песках ограбили
нас разбойники.
А бусы, запястья есть? - спросил тархан.
- Все есть; если повелишь, враз сюда со стругов доставим!
- Пусть люди несут.
Кольцо вышел с казаком, стражник подошел к ним. Он щелкнул языком и
похвалил:
- Хороший покрывало дал мне, но у меня две жены, перегрызлись из-за
него, как псы. Ох, горе мне, как усмирить их? Добрый купец, не дашь ли мне
второй?
Иванко внимательно поглядел на стражника:
- Боюсь!
- Не страшись, щедрый гость. Никому не скажу.
- Это добро, - похвалил Кольцо. - А кто у тархана сидит? Повелитель
какой? Тархан? Мулла?
Страж вздохнул:
- Горе наше. Не уезжает вторую неделю: жрет, пьет, разглядывает жен
тархана, дани требует.
- А вы гоните!
- О, аллах милостливый, нельзя его гнать. Это - Кутугай, ближний
Кучума. Он требует покорности и ясак соболями. А тархан жаден, забавляет
его историями, а о покорности ни слова...
Кольцо задумчиво покрутил ус. "Дать ему алый платок, а Кутугая мы на
струги сведем, может, позарится на добро наше", - подумал он.
Низко кланяясь, стражник сказал:
- Щедрый господин, теперь я пойду успокою своих жен, а страже велю
пропустить тебя, когда только придешь...
Казак Ефим Колесо притащил на широкой спине большой короб. Иванко
Кольцо вскрыл и извлек из него штуку алого атласа, ловко, по-молодецки,
махнул рукой, и кипучей, жаркой волной перед тарханом взметнулись нежные
складки тонкой легкой материи.
- Глянь, всемогущий властелин, сколь прекрасно и как ласково облечет
женское тело! - Иванко провел ладонью по атласу. - А вот иной товар -
радость для сердца прекраснейших женщин на земле! - И он стал быстро
выкладывать и расхваливать зеркала, ларцы, ожерелья, монисты, банки с
пахучими мазями.
Кутугай презрительно скривил губы, а глаза его полны насмешки. Он,
как стервятник на кургане, сидел не шевелясь. Все эти кольца, зеркала,
ленты его не прельщали; глаза его потускнели и были безучастны.
Кольцо выхватил из короба цветные, тисненые золотом кожи и хлопнул
ими одна об другую. Посланник Кучума неуловимо перевел взгляд на свои
мягкие, зеленого сафьяна, сапоги. Они потускнели, пообтерлись. Ханский
сборщик огорченно вздохнул.
Тархан рылся в дешевых зеркалах, лентах, прижимал к груди цветные
кожи и сладостно шептал:
- Я буду платить вам лучший соболь. Ох, какой соболь! Неси еще товар,
мне надо много, очень много, я имею двенадцать жен, и одна из них -
золотой месяц на небе.
Иванко полез в карман, достал кожаный кисет. Потряс им и высыпал на
ладонь яхонты, смарагды, изумруды. Искрометным огнем блеснули они.
Тархан потянулся к самоцветам.
Серьезным тоном Кольцо предупредил:
- Осторожней, великий господин, это не просто камни! Они талисманы:
одни из них приносят ненависть, другие помогают, если украсить грудь
красавицы, воспылать страстью к мужу.
- Ах, купец, давай мне такой! - сгорая от нетерпения, воскликнул
тархан, и в его мышиных глазках сверкнула жадность.
- Вот он, всемилостливый, - показал Кольцо на яхонт, сыпавший
маленькие молнии, когда его поворачивали перед светильником. - Это
чудодейственный самоцвет. Но сила его велика только тогда, когда сам
обладатель талисмана украсит грудь той... самой желанной.
- Аллах, ты посылаешь мне великое испытание! - возопил жирный тархан.
- Что делать мне, если Юлдуз-хатун третью неделю не допускает меня
взглянуть на ее лицо! Пусть будет так: идем, ты возложишь самоцвет на мою
любимейшую жену.
Он повел Иванко в соседний рубленый дом. И там в углу, за коврами,
шла самая ожесточенная перебранка. Тархан положил пухлые руки на живот,
предупредительно посмотрел на Иванку:
- Ты слышишь, это щебечет она, моя козочка! - с умилением сказал он.
- Юлдуз, моя услада, я пришел к тебе...
- Пошел прочь, плешивый ишак! - капризно закричала певучим голоском
жена. - Ты надоел мне!
Кольцо поперхнулся от смеха, но овладел собой.
- Юлдуз-хатун, ты не знаешь, кто вошел со мной? Тут купец, который
принес самые красивые перстни и самоцветы.
- Что же ты раньше не сказал мне! - недовольно выкрикнула женщина и
распахнула ковер.
Иванко обомлел, вытаращил глаза, - такую красавицу он видел впервые.
- Ах, что я наделала! - торопливым движением она закрыла лицо, но
казак успел заметить темный пушок на ее вздернутой пухлой губе, белые зубы
и нежный подбородок. Кольцо прижал руку к сердцу и не знал, что сказать.
Из-за ковра в него впились пять пар жгучих глаз, но ярче всех горели глаза
Юлдуз. Он достал самоцветы и разложил на куске черного сукна. Жена тархана
не в силах была оторваться от сверкающих камней.
- Давай ей, давай, - торопил тархан. - Не видишь, что ли, как сияют
ее глаза!
Иванко взял крупный яхонт и приложил его к груди красавицы.
- Пусть принесет он тебе счастье и любовь! - сказал он по-татарски. -
Счастлив твой муж, что в доме своем имеет такой алмаз.
Она вздохнула и, лукаво прищурив глаза, шепнула казаку:
- Он счастлив, но как несчастлива я...
Тархан пыхтел. Он любовался женой и камнем.
- Эх, где моя молодость, - сказал он. - Я хорошо скакал на коне, был
любим женщинами, потому что был силен, ой, как силен!..
- Что ты все врешь! - перебила его Юлдуз-хатун. - Ты и в молодости
никуда не годился. Хороший наездник и в старости виден по осанке.
Кольцо покрутил ус и выложил еще лучший камень.
- Бери от меня, от моего сердца, - еле слышно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264