За поясом клинок с золотой
насечкой. Иванко Кольцо пошел следом и не сводил глаз с пленного. Лицо
острое, желтое, бородка - клинышком. Глаза веселые.
"И чему радуется пес? В полон угодил, какая в том корысть?" - подумал
Кольцо.
Татарина ввели в шатер к Ермаку. Атаман сидел на барабане. Вскинул на
пленного глаза.
- Кто такой? Как звать? - спросил он по-татарски.
Пленник глазами показал на связанные руки.
- Освободить!
Татарина освободили от ремней, потянулись за его клинком. Ермак повел
бровью:
- Сабельку при нем оставить!
Пленник поклонился атаману:
- Таузан зовут. Слуга хана, торопился собирать дань.
- Велик ли ясак? - заинтересовался Ермак.
- Женатый дает десять соболей, двое холостых - столько же!
- Велика дань, - сказал атаман. - Много, видать, хану надо?
- Много, много! - охотно подтвердил Таузан. - Большой царство,
великий хан.
Ермак подумал, наклонился вперед и спросил:
- А как царство хана строится? Видать, ты человек смышленый, коли сам
хан доверил тебе собирать ясак. Расскажи!
Таузан поднял руку, отогнул мизинец:
- Это семья - звать кибитка, юрта. - Тронул следующий палец: - Улус -
десять, двадцать семья, сколько есть в одном месте. - Подняв безымянный
перст, сказал: - Все семьи в поколении - волость! - Указательный палец
Таузан поднял: - Орда. Все поколения соединились.
Наконец, он кивнул на большой палец и пояснил:
- Сибирский юрт! Все царство. Сидит на юрте хан, ой, большой хан!
Город Искер - силен, ой силен! - Глаза татарина плутовато бегали.
- Ишь ты, как царство свое построил! - И в ногаях тако ж - вымолвил
Ермак и спросил Таузана: - При хане много вельмож?
- Ой, сколько вельмож! Бухара такой пышность нет. Гляди-считай:
князьки, тайджи-царевичи, мурзы, ахуны, сеиты, карачи - думные. Ой, много!
Столько, сколько звезд на небе!.. За саблю благодарю, вели коня отдать?
- И коня, и все тебе отдадут, только не стращай нас ханским войском.
У Кучума воинов - сколько проса, но и всякое семя поклевать можно. Идем,
тебе покажу, как это творится! - позвал Ермак мурзу из шатра.
Скликнули полдесятка казаков - добрых пищальников. Повесили на кол
железную кольчугу, и атаман приказал стрелять.
Грянули пищали и насквозь пробили кольчугу.
Мурза развел руками.
- Аллах велик, но такого дива не видел.
Татарину стало страшно. Косил глаза на Ермака, стараясь по его лицу
угадать свою судьбу. Но атаман дружески положил руку на плечо пленного:
- Будь гостем! - Он ввел его в шатер и посадил рядом. Поставили
яства, и Тузан жадно поел.
- Хороший хозяин, большой воин. Хвала аллаху, что встретил такого! -
льстил мурза.
Ермак озабоченно спросил:
- Как здрав хан? Думал сам навестить, да уж припоздал, спешу на Русь.
- Хан стар, глаза плохо видят, гноятся, - охотно отозвался Таузан. -
Но у него тайджи Маметкул, у того глаза острые, рука твердая, храбр, как
барс, и яростен в битве. Нет ему равного во всей сибирской земле. Горе
тому, кто встретится с ним в ратном поле!
- Кланяйся ему, - спокойно сказал Ермак. - И поведай, жалкую, сильно
жалкую, что такого лыцаря не повидал. А вогуличи, остяки и другие - добрые
воины?
- Плохи, - с нескрываемым пренебрежением ответил мурза. - Они не
хотят за хана воевать, плохо ясак платят, мусульманской веры не признают,
идолам кланяются. А идолы у них каменные или деревянные, бывают и медные.
Шаманят перед ними, губы мажут кровью и жиром.
Ермак встал и велел принести лучший кафтан и меха. Принесли голубой
кафтан и пышных черных соболей.
- Соболи - поминок хану и мурзам, а тебе кафтан!
Сам Матвей Мещеряк напялил на Таузана суконное одеяние, поморщился и
подумал: "Ему бы, идолу, пинок ногой в зад, и катись к лешему, а тут
батько речи разводит!".
Мурза коснулся правой рукой лба, потом сердца и поклонился Ермаку:
- Аллах пошлет на твоем пути удачу. Хан пожалеет, что не увидит столь
знатного иноземца. Я скажу всемилостивому о твоей щедрости и силе!
К шатру подвели коня. Мурзак проверил, все ли в целости. Тщательно
ощупал седло из красного сафьяна, сбрую с золотыми бляхами и молодо
взобрался на скакуна.
- Будь здрав! - махнул шапкой Ермак, и Таузан тихо, рысцой пустился
по дороге. За лесом он погнал коня быстрее. Мысли в голове его летели одна
за другой, как сновидения. Он был поражен и подавлен: "Что скажу я хану?
Не посадит ли он мою голову на кол у своего шатра?". Однако, ощупав в
торках мягкую рухлядь, Таузан повеселел. Из предосторожности он снял
голубой кафтан и бережно сложил его. "На все воля аллаха. По лицу хана
увижу, что сказать ему!".

5
В этот памятный день хан Кучум встал не в духе. Сильно донимали
старческие немощи и острая резь в больных глазах. Все надоело ему, но
сильнее всего давало знать о себе старое тело. Рядом, за пологом,
уткнувшись носом в подушку, сладко посапывала жена. Она жирна, обрюзгла, и
хан с отвращением подумал: "Отгулялась в гареме на пуховиках, как кобылица
на пастбище!".
Когда-то он подолгу любовался женами и наложницами и для каждой из
них находил ласковое слово. Семь жен осталось у него: Салтынык, Сюлдеджан,
Яндевлет, Аксюйрюк, Актамун, Шептан и Сузге. Все они ушли из сердца.
Осталась лишь одна - гордая, веселая царевна Сузге. Она стройна, не оплыла
желтым нездоровым жиром и, хвала аллаху, бесподобно пляшет!
Он, Кучум, понимает толк в женской красоте и в придворных обычаях,
при которых жены и наложницы всегда являлись украшением трона и от века
играли в жизни восточных властителей большую роль.
Толпа слуг и мурз окружала его, славословила. Он искренне верил, что
достиг невиданного могущества и что столица его ханства, Искер, недоступна
самым дерзким полководцам. Ханский город расположен на кручах, обнесен
тынами, окопан валами и рвами. Две пушки, с таким трудом доставленные из
Казани, грозно смотрят на запад. Увы, до сих пор бухарские пушкари,
присланные эмиром в дар, ни разу не выстрелили из них! Но они обещают
сделать это, и тогда над Иртышом прогрохочет гром, сотворенный рукой
правоверного. Искер - недоступен, так повелел сам аллах, а хан, осененный
разумом полководца, многое сделал для того, чтобы враг не мог подойти к
нему незамеченным. На западе, на востоке и на пути в Бухару много городков
окружат Искер-Кашлак. В каждом из них сидит преданный и умный мурза. Вот
один из них сидит в Аттике и зорко следит за тем, чьи суда и ладьи плывут
по Туре. Он знает, что происходит на Руси, за Каменными горами. Он, как
пес, привязан к хану, потому что старшая дочь его Салтынык - жена Кучума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264