— Покажи мне свое.
— Пойдем, эфенди.
Хаджи Христо повел бея в комнату, рядом с которой находился точно такой же тайник, какой был возле комнаты Анки. Хозяин показал, как поднимается стена и как, подняв половицу, можно выйти во двор. Иленка видела все это из соседней комнаты, но подумала, что это продолжение обыска, и нисколько не обеспокоилась бы, если б не услышала, что говорят о Мокре. Это имя» произнесенное отцом в присутствии следователя, повергло ее в страшную тревогу, тем более что она была лишена возможности предупредить молодых людей о грозившей им опасности. «Впрочем,— успокаивала себя Иленка,— быть может, я ошибаюсь. Наверное, мне послышалось». Наконец Иленка уверила себя, что провидение защитит молодых людей, если им что-либо грозит. Она всю ночь не спала и молилась.
Между тем Аристархи-бей вернулся в гостиную и начал вместе с агой обдумывать план обыска у Мокры. Ага послал за заптиями и велел им окружить дом Мокры так, чтобы даже мышь не могла выскочить оттуда незамеченной. Они выпили еще по рюмке шартреза, отведали граната и миндаля и отправились в путь. Дом Мокры был уже окружен густой цепью часовых. Ага стал стучать в ворота, нисколько не опасаясь шума, ибо был уверен, что, если кто-нибудь и скрывается в доме, его наверняка поймают.
При первом же стуке Мокра разбудила Анку и велела ей предупредить Николу и Стояна о приходе заптий.
Анка вскочила с постели и как была, в одной рубашке, побежала к молодым людям. Не найдя их в тайнике, она спустилась по лестнице, выбежала в сад, произнесла слово «заптии», вернулась обратно, втащила лесенку,, сложила постель и таким образом уничтожила всякие следы их пребывания в комнате. Затем Анка так же быстро вернулась к себе и легла снова. Она тотчас же услышала в саду тяжелые шаги заптий и поняла, что они направляются к проходу, ведущему к отверстию в полу. Сердце у нее замерло. В доме тоже слышались шаги и голоса. Кто-то говорил:
— Мы получили донос, должно быть ложный, но ты не пеняй на нас: мы сделаем обыск, чтобы уличить доносчика.
— Любопытно, однако, кто бы это мог на меня донести?— спрашивала Мокра.
— Я не могу тебе назвать доносчика, .но обыск сделать надо.
— Ищи, эфенди, я сама помогу тебе. Шаги все приближались и наконец раздались в соседней комнате.
— Куда вы, эфенди? — спросила Мокра.
— Туда,— отвечал мужской голос.
— Там спит моя дочь, молодая девушка.
— Пусть прикроется.
— Анка!—крикнула Мокра.— Мужчины идут, прикройся.
В комнату вошел Аристархи-бей, ага и несколько зап-тий с фонарями в руках. Ага указал пальцем на дверь шкафа, откуда поднималась стена. Это удивило Мокру. Пока один из заптий открывал дверь, она сказала Ари-стархи-бею:
— Я только что хотела указать тебе эту комнату. — Гм,— буркнул бей.
Заптии подняли стену, поискали, но ничего не нашли.
— Ничего? — недоумевал бей.
— Ничего,— повторяли турки.
— Нет ли там одежды?
— Есть фереджия, яшмак, шальвары, папучи, туфли. Это была одежда, в которую переодевались Стоян и Никола.
— Нет ли табаку, кисета, окурков, папирос? — допрашивал Аристархи-бей.
— Ничего нет,— отвечали заптий.
— Убирайтесь отсюда, ищите в другом месте! — приказал бей, а сам вернулся в гостиную и уселся на диване. Рядом с ним сели ага и секретарь. Они переглянулись и пожали плечами.
— Посмотрим, не приведут ли кого-нибудь со двора или из сада,— начал ага,— а пока недурно было бы, если б нас угостили.
Гостиная освещалась несколькими фонарями, поставленными прямо на пол. Вскоре появилась Мокра. Она несла поднос со стеариновыми свечами в больших серебряных подсвечниках, бутылкой, рюмкой и печеньем.
— Машалла! —вскликнул ага в знак одобрения.
— Пейте и кушайте на здоровье,— отвечала Мокра.
— Надеюсь, ты не сердишься на нас за этот ночной набег?
— Что вы!
— И не побежишь к паше жаловаться на нас? — Боже упаси.
— Ведь мы не только у тебя производим обыск. Такое уж время! Ложные доносы сыплются градом. Если б в Болгарии было столько солдат, сколько доносчиков, то падишаху трудно было бы с ней справиться. Мы к тебе от хаджи Христо.
— Ведь он сидел в тюрьме,— заметила Мокра.,
— Одно другому не мешает.
Мокра посмотрела пристально в глаза Аристархи-бею и снова начала угощать:
— Милости просим, отведайте, не откажите.
Исполнив роль гостеприимной хозяйки, Мокра удалилась. Пройдя в соседнюю комнату,, она заперла за собой дверь, открыла шкаф и стала прислушиваться.
Лишь только Мокра ушла, Аристархи-бей взял в руки бутылку и прочел вслух этикетку: «Слезы Христа».
— Вот тебе и хаджи Христо! — сказал ага.— Чтоб его... Из-за, него мы напрасно побеспокоили Мокру.
— Не совсем напрасно.— Бей поднес бутылку к свету и обратил внимание аги на прекрасный янтарный цвет этого драгоценного вина.— Видишь?
— Вижу, какая-нибудь французская ракия.
— Нет, не ракия, а вино, которое называется «слезами Христа». Отведаешь?
— Да, не мешает узнать, какими слезами плакал Христос.
Аристархи-бей налил; ага выпил и облизнулся; затем выпил еще, причмокивая и поглаживая себя по животу.
Мокра не стала больше подслушивать и ушла.
Пока сановники распивали вино в гостиной, заптии производили обыск. Наконец вино было выпито, заптий же обыскали все уголки, проходы, сад, даже в колодец заглянули,— и воротились ни с чем. Обыск продолжался несколько часов. Было уже за полночь, когда на подносе в гостиной вместо пустой бутылки появилась другая, полная. Бей и ага послали Мокре, совершившей эту замену, воздушный поцелуй, так как языки их уже заплетались. Когда несколько позже один из заптий явился с докладом, то увидел на столе горевшие свечи, недопитую бутылку, рюмки с остатками вина, недоеденные пряники, а на диване — спящих сановников. Докла-
дывать было некому. Заптия постоял, покашлял, позвал несколько раз: «Эфенди»,— потом подошел к столу, выпил оставшееся в одной из рюмок вино, чмокнул, вытер рукою усы, допил другую рюмку, потом третью. После этого он повернулся и направился было к дверям, но тотчас же передумал, снова подошел к столу, взял в руки бутылку, приложился к ней губами и до тех пор тянул из нее, пока все не выпил.
— Аа,— удовлетворенно протянул заптия. Потом он собрал пряники и только тогда ушел. Выйдя к ожидавшим его товарищам, он заявил: «Приказано ждать».
Получив приказ ждать, турецкие хранители порядка и спокойствия собрались у ворот. Одни остались во дворе, другие вышли на улицу и уселись прямо на землю вдоль стены дома. Кто закурил папиросы, кто набил трубку. Ждали. Наконец задремал, а потом заснул один заптия, другой, третий, и вскоре ангел сна распростер крылья над всей дружиной, вызывая всеобщий храп. Вожди спали в гостиной, во дворе и на улице — подчиненные, в пристройке прислуга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73