Следствие по делу Стояна обеспокоило население Рущука, особенно болгар. Цыганка была не единственным доносчиком, их оказалось гораздо больше. В результате обыски и аресты приняли эпидемический характер и посеяли тревогу среди населения. Это бедствие задело и такие семьи, которые не имели ничего общего с какой бы то ни было заговорщической деятельностью. В большинстве случаев арестованных допрашивали и отпускали домой. Однако некоторые были задержаны и посажены в тюрьму, в одиночные камеры. К последним принадлежал и хаджи Христо, который уже три дня находился в одиночном заключении и к тому же в оковах.
Арест его напугал хозяйку дома, дочь и всех домочадцев. Заптии не объяснили причины ареста, но хозяйка знала, за что хаджи арестован. Знала об этом и дочь, а также Стефан. Остальная прислуга ни о чем не догадывалась. Как только увели хозяина, жена хаджи Христо стала упрашивать Стефана, чтобы он сохранил все втайне.
— Сто куруш получишь, только молчи.
— Я и без денег молчать буду. Категорическое отрицание казалось единственным
путем к спасению, и действительно это была самая лучшая тактика. Хаджи Христо решил не признаваться даже в том случае, если бы сам Стоян сказал ему в глаза, что действительно в то утро пробыл полчаса в его доме. Поэтому он усердно молился о том, чтобы Стояна не поймали, и верил, что милосердный господь не оставит в своей милости такого богатого купца, как он, такого степенного человека, отца дочери-невесты. Он вспоминал свои пожертвования на храмы и свои благонамеренные речи на собраниях меджлиса, вспоминал, как ласково принимал его однажды паша. Словом,
он уповал на справедливость божию. Но, несмотря на это, хаджи Христо очень томился в одиночном заключении, тем более что не знал, как долго продлятся его
муки.
На четвертый день утром, когда хаджи Христо еще молился, к нему в камеру зашел Аристархи-бей и вежливо поздоровался с ним.
— Ну, что же? Надумал? — спросил он.
— Я все время думаю о постигшем меня горе. Какой-то враг донес на меня, оклеветал меня,— промолвил хаджи Христо плаксивым тоном, поднимая скованные руки.
— Не в том дело, кто донес, а в том, что донос этот правильный.
— Нет, ложный.
— Тсс...— остановил его Аристархи-бей.— Не отрицай. Мы теперь одни, и, если хочешь, я расскажу тебе, как все произошло.
— Хотел бы я знать, кто мой враг.
— Не в том дело... Стоян пришел к тебе, ты ему пригрозил, что выдашь, но жена и дочь стали тебя упрашивать, и ты велел ему уйти.
Купец обомлел от страха и удивления.
— Вот видишь, я все знаю,— продолжал бей,— ведь не святой же дух сообщил мне все это. Стало быть, лучше сознайся. Иначе тебе будет только хуже.
— Ах, я сознался бы, если б только я был хоть в чем-нибудь виноват...
— В том, что Стоян пришел к тебе и ты его не выдал, это во-первых. Затем...
— Боже милосердный! — перепугался купец,
— Не беспокойся. Мы с тобой говорим с глазу на глаз. Так слушай. А чтобы ты был смелее, начну с вопроса: заплатишь?
Вопрос этот привел купца в чувство.
— Сколько?
— Если хочешь завтра же выйти из тюрьмы, дай мне сто меджидие, а если хочешь,, чтобы яг снял с тебя обвинение, дай еще сто.
— Сто и сто, значит двести... гм! — размышлял хаджи Христо..
— Ведь ты, полагаю, свою жизнь ценишь дороже. А? мне-то все равно, я и гроша ломаного за нее не дам. Ну а ты?..
— Нечего делать, освобождай.
— Из тюрьмы и от обвинения, понимаешь?
— Понимаю. Это значит, что ко мне больше не будут приставать?
— Это значит, что ты больше не будешь считаться обвиняемым, что ты не попадешь ни в тюрьму, ни на виселицу, но все-таки будешь призван в качестве свидетеля.
— В чем? — спросил купец.
— В том, что Стоян организовал в Рущуке заговор.
— Да ведь я ничего об этом не знаю!
— Знаешь или не знаешь, все равно. Стоян жил в твоем доме. Вспомни, о чем он говорил, кто у него бывал, с кем он водил знакомство, а особенно, какие молодые люди собирались у него и когда.
— О чем говорил?.. Говорил о Болгарии, о ее прошлом.
— Это очень важно,— заметил Аристархи-бей.— Значит, он говорил о Болгарии и ее прошлом... гм... с кем он был знаком?
— Со всеми.
— А кто у него бывал?
Хаджи .Христо стал припоминать.
— Как-то раз к нему заходил Станко и еще какой-то паренек, которого я встречал в читальне, но кто он такой, я не знаю. Второй раз у него собралось несколько человек, но я их не видел, знаю только, что они просидели у него около часа.
— А Станко был с ними?
— Не знаю. Меня тогда не было дома.
— Кто же сказал тебе об этом?
— Дочь.
— Так она знает?
— Должно быть, знает.
— Гм... тогда мы вот что сделаем. Я позволю твоей жене и дочери навестить тебя, а ты спроси их, кто приходил к Стояну. Завтра утром они еще раз зайдут к тебе, а потом я наведаюсь. Если назовешь мне гостей Сто-яна и обещаешь дать нужные показания, тебя немедленно освободят.
— И о том, что Стоян у меня скрывался, не будет больше речи?
— Будет, если не назовешь имен. Тогда ты останешься в тюрьме. Не хочешь быть обвиняемым — будь свидетелем. Не хочешь быть свидетелем — будешь обвиняемым. Понял?
— Понял, эфенди.
— Ну, а теперь поступай, как знаешь.
Аристархи-бей ушел. Хаджи Христо стал размышлять о близком освобождении и о тех двух условиях, которые следователь ему поставил. Одно из них было весьма неприятным, другое — легко исполнимым. Очень неприятно было думать об уплате двухсот меджидие. Двести меджидие! Весьма кругленькая сумма! Денег было очень жаль, но он утешал себя тем, что его собственная персона стоит значительно больше. Что же касается второго условия, то тут хаджи Христо не колебался ни минуты. Он даже не подумал о том, что ставит под угрозу жизнь семи человек, что одного он уже погубил, назвав его имя. Впрочем, он не был уверен, что жена знает, кто были эти молодые люди. «Неважно,— думал хаджи Христо,— Иленка наверняка их знает...»
Он с нетерпением ждал прихода жены и дочери. Наконец около полудня дверь его камеры отворилась, и к нему вошли две женщины в фереджиях и яшмаках *. Встреча была трогательная. При виде цепей на руках и ногах заключенного хаджи Христица и Пленка расплакались. Хаджи Христица долго ахала, охала и наконец спросила:
— За что тебя взяли?
— Всему виной Стоян.— И купец рассказал в чем дело.
— Зачем ему было накликать на нас беду! Негодяй! — вскричала хаджи Христица.— Он и тебя и Станко погубит. Как только тебя арестовали, Пленка побежала к Мокре и там узнала об аресте Станко. Теперь жандармы ходят по кофейням,; улицам, домам и всех отправляют в тюрьму. Они арестовали уже человек сто, а может, и тысячу.— Хаджи Христица начала перечислять имена арестованных и назвала около десяти человек.
— Ай-ай-ай,— удивлялся хаджи Христо,
— И чем все это кончится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73