.. Но вот у кого дела плохи...— Мокра назвала имена нескольких ни в чем не повинных людей, которые путались в ответах и наговаривали на себя бог знает что. Между ними были и такие, которые прослыли за заговорщиков, хотя в действительности ничего общего с ними не имели. На допросе же оказалось, будто они весьма опасны, и теперь им угрожает суровое наказание. Но хуже всех пришлось Станко и Грождану, которые имели непосредственное отношение к делу Стояна.
— Надо мне пойти вместо Станко,— сказал расстроенный Стоян.
— Это было бы глупо,— сказала Мокра.— Станко ты не поможешь, а себя погубишь. Пусть он остается на своем месте, а ты на своем. Когда сыновья мои погибали, я не думала, что кто-то другой должен быть на их месте. Каждому свое. Если бы турки поймали тебя, тогда дело другое. Но раз тебе удалось уйти, постарайся, чтобы они тебя еще попомнили. Теперь на твоей совести не грех, а новые обязанности. Понял?
Слова Мокры были как бы завещанием двух погибших молодых людей. Голова одного, насаженная на жердь, не была еще забыта жителями Рущука, а похороны другого происходили так недавно! Юноши ценили каждое слово Мокры, оно было для них свято. Речь ее несколько успокоила Стояна, хотя ему было очень жаль Станко и его детей.
— Быть может, господь бог не даст ему погибнуть,— сказал он.
— Вряд ли,— ответила Мокра.
— Почему?
— Болтает он много. — Как это... болтает?
— Режет правду туркам в глаза.
— Да что ты? ведь он такой молчаливый.
— Молчал, когда говорить не надо было, а теперь вот заговорил, да так спокойно, словно в кофейне беседует.
— Откуда это, Мокра, ты все знаешь?
- От свидетелей и от заптии, которые приходят ко мне в лавку. Я им даю мастики, а они все рассказывают. Стоян вздохнул.
— Если бы я был на месте Станко,— сказал Никола,—вот уж наговорил бы я туркам!
Ночью Стоян и Никола спустились по лестнице, чтобы подышать свежим воздухом в саду. Никола внимательно посмотрел на колодец.
— Куда ты так пристально глядишь? — спросил Стоян.
— Смотрю, все ли в порядке.
— А что такое?
— Так, вообще,— ответил Никола, не желая без разрешения Петра открывать секрет колодца. Вдруг он заговорил об Иленке:
— Все время думаю об этой девушке.
— Нравится она тебе?
— Ах! — воскликнул Никола.— Я бы для нее... я бы для нее... Не знаю почему, да только я готов за нее хоть на край света пойти.
— А ведь она должна была стать моей женой, — заметил Стоян.
— Ну и что же? — спросил с беспокойством Никола.
— Нас разделила Болгария.
— Так ты ради Болгарии отказался от нее?
— Не то чтоб отказался... Ни я от нее не отказывался, ни она от меня. Просто отец и мать ее меня прогнали, когда я бросил торговлю и пристал к комитету.
— Я бы себя прогнать не позволил,— сказал Никола.
— А что бы ты сделал?
— Что?.. гм... Разве не женятся без позволения родителей? Я бы... я бы...
Он хотел сказать: «Уж я на твоем месте нашел бы средство»,— но, предпочитая самому быть на месте Сто-яна и отыскать для себя такое средство, умолк.
Стоян прервал его размышления.
— К тому же,— сказал он,— Иленка как-то со мной не сближалась.
— Не хотела за тебя выходить? — подхватил Никола.
— Не знаю, она ничего не говорила... впрочем.— Он махнул рукой.
— Ведь ты не стал бы драться со мной из-за нее?
— Не знаю,— отвечал Стоян, которому, по-видимому, не хотелось говорить на эту тему.
Темная безлунная ночь располагала к таким разговорам. Звезды были рассыпаны по всему небу, а ведь известно, что звезды имеют волшебное действие на влюбленных. Оба молодых человека были влюблены, только один из них не умел выражать своих чувств, а другой, хотя отлично в них разбирался, не хотел говорить. Так, беседуя, они прохаживались по двору, но вдруг оба остановились и стали прислушиваться. Кто-то колотил в ворота.
— Что это? — спросили они одновременно.
В это мгновение в саду показалась какая-то белая фигура, которая тенью мелькнула мимо них, шепнув: «Заптии»,— и тотчас скрылась.
— Анка,— прошептал Стоян.
— Пойдем,— сказал Никола.— Увидишь теперь, почему я так внимательно осматривал колодец. Следи хорошенько за мной и повторяй все, что я буду делать. Смотри.— Подойдя к колодцу, он сел в бадью и начал спускаться, держась за цепь.— Я скажу, когда тебе садиться, а сам буду ждать тебя внизу.
Он исчез. Стоян стал смотреть в колодец. Вскоре поднялась пустая бадья и послышался голос:
— Садись и держись крепче за цепь.
Стояну не хотелось спускаться в черную пропасть,, но иного выхода не было. Собравшись с духом, он сел в бадью. Все его тело сотрясала дрожь, но все же он начал спускаться, медленно перехватывая руками цепь и стараясь держаться как можно крепче. Голос Николы снизу ободрял его:
— Смелей! Только покрепче держи цепь!
Бадья спускалась все глубже и глубже и вдруг сильно качнулась вбок. Стоян почувствовал на себе руку Николы и услышал:
— Вылезай!
Они находились в полной темноте.
— Пусть теперь собирают заптии со всей Турции, нас все равно не найдут. У тебя спички есть?
— Ни одной.
— Проберемся ощупью. Пойдем.
Стоян пошел за Николой. Вскоре они добрались до ниши и уселись.
— С какой стати они вдруг нагрянули к Мокре? — спросил Никола.
А никто бы не нагрянул к Мокре, если бы не хаджи Христо. В этот вечер к нему явился Аристархи-бей, чтобы произвести обещанный обыск. Он перерыл всю комнату Стояна, но ничего там не нашел. Потом, уже как гость, он прошел в гостиную. С ним был толстый ага и какой-то чиновник из конака. Хозяева с ног сбились, угощая гостей. Заптии остались во дворе, развлекаясь мастикой; в гостиной же подавали отборные фрукты, варенья, ликеры, пирожные — словом, всевозможные сласти, до которых турки большие охотники. Гости беседовали о разных разностях и наконец коснулись злобы дня.
— Собственно говоря, я ничего не знаю, но...— промолвил хаджи Христо.
— Но что?
— Я, пожалуй, сказал бы, если б...
— Конечно, конечно! — уверял бей, догадавшись, что хаджи Христо хотел сохранить это втайне.— То, что ты мне шепнешь на ухо, как в воду канет.
— Есть у меня дочка, да, к несчастью, она влюблена в Стояна...— вздохнул хаджи.— Конечно, это ни к чему не поведет, стану я отдавать свое дитя такому негодяю! Но она что-то зачастила к Мокре. Прежде, бывало, за три месяца ни разу не зайдет, а теперь чуть ли не по три раза на день бегает.
— А ты спрашивал, зачем она ходит туда? — Спрашивал, спрашивала жена, но сам знаешь, эфенди, в подобных случаях...
— Ну, конечно, она не скажет, хоть ее на куски режь.
— Да...
— Гм,— раздумывал бей.— Это важное сведение. Только в ваших домах можно так спрятаться, что и не найдешь.
— Нет уж теперь таких тайников, какие прежде бывали.
— Ну все-таки?
— Есть, правда, у Мокры одно местечко — точь-в-точь как в моем доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Надо мне пойти вместо Станко,— сказал расстроенный Стоян.
— Это было бы глупо,— сказала Мокра.— Станко ты не поможешь, а себя погубишь. Пусть он остается на своем месте, а ты на своем. Когда сыновья мои погибали, я не думала, что кто-то другой должен быть на их месте. Каждому свое. Если бы турки поймали тебя, тогда дело другое. Но раз тебе удалось уйти, постарайся, чтобы они тебя еще попомнили. Теперь на твоей совести не грех, а новые обязанности. Понял?
Слова Мокры были как бы завещанием двух погибших молодых людей. Голова одного, насаженная на жердь, не была еще забыта жителями Рущука, а похороны другого происходили так недавно! Юноши ценили каждое слово Мокры, оно было для них свято. Речь ее несколько успокоила Стояна, хотя ему было очень жаль Станко и его детей.
— Быть может, господь бог не даст ему погибнуть,— сказал он.
— Вряд ли,— ответила Мокра.
— Почему?
— Болтает он много. — Как это... болтает?
— Режет правду туркам в глаза.
— Да что ты? ведь он такой молчаливый.
— Молчал, когда говорить не надо было, а теперь вот заговорил, да так спокойно, словно в кофейне беседует.
— Откуда это, Мокра, ты все знаешь?
- От свидетелей и от заптии, которые приходят ко мне в лавку. Я им даю мастики, а они все рассказывают. Стоян вздохнул.
— Если бы я был на месте Станко,— сказал Никола,—вот уж наговорил бы я туркам!
Ночью Стоян и Никола спустились по лестнице, чтобы подышать свежим воздухом в саду. Никола внимательно посмотрел на колодец.
— Куда ты так пристально глядишь? — спросил Стоян.
— Смотрю, все ли в порядке.
— А что такое?
— Так, вообще,— ответил Никола, не желая без разрешения Петра открывать секрет колодца. Вдруг он заговорил об Иленке:
— Все время думаю об этой девушке.
— Нравится она тебе?
— Ах! — воскликнул Никола.— Я бы для нее... я бы для нее... Не знаю почему, да только я готов за нее хоть на край света пойти.
— А ведь она должна была стать моей женой, — заметил Стоян.
— Ну и что же? — спросил с беспокойством Никола.
— Нас разделила Болгария.
— Так ты ради Болгарии отказался от нее?
— Не то чтоб отказался... Ни я от нее не отказывался, ни она от меня. Просто отец и мать ее меня прогнали, когда я бросил торговлю и пристал к комитету.
— Я бы себя прогнать не позволил,— сказал Никола.
— А что бы ты сделал?
— Что?.. гм... Разве не женятся без позволения родителей? Я бы... я бы...
Он хотел сказать: «Уж я на твоем месте нашел бы средство»,— но, предпочитая самому быть на месте Сто-яна и отыскать для себя такое средство, умолк.
Стоян прервал его размышления.
— К тому же,— сказал он,— Иленка как-то со мной не сближалась.
— Не хотела за тебя выходить? — подхватил Никола.
— Не знаю, она ничего не говорила... впрочем.— Он махнул рукой.
— Ведь ты не стал бы драться со мной из-за нее?
— Не знаю,— отвечал Стоян, которому, по-видимому, не хотелось говорить на эту тему.
Темная безлунная ночь располагала к таким разговорам. Звезды были рассыпаны по всему небу, а ведь известно, что звезды имеют волшебное действие на влюбленных. Оба молодых человека были влюблены, только один из них не умел выражать своих чувств, а другой, хотя отлично в них разбирался, не хотел говорить. Так, беседуя, они прохаживались по двору, но вдруг оба остановились и стали прислушиваться. Кто-то колотил в ворота.
— Что это? — спросили они одновременно.
В это мгновение в саду показалась какая-то белая фигура, которая тенью мелькнула мимо них, шепнув: «Заптии»,— и тотчас скрылась.
— Анка,— прошептал Стоян.
— Пойдем,— сказал Никола.— Увидишь теперь, почему я так внимательно осматривал колодец. Следи хорошенько за мной и повторяй все, что я буду делать. Смотри.— Подойдя к колодцу, он сел в бадью и начал спускаться, держась за цепь.— Я скажу, когда тебе садиться, а сам буду ждать тебя внизу.
Он исчез. Стоян стал смотреть в колодец. Вскоре поднялась пустая бадья и послышался голос:
— Садись и держись крепче за цепь.
Стояну не хотелось спускаться в черную пропасть,, но иного выхода не было. Собравшись с духом, он сел в бадью. Все его тело сотрясала дрожь, но все же он начал спускаться, медленно перехватывая руками цепь и стараясь держаться как можно крепче. Голос Николы снизу ободрял его:
— Смелей! Только покрепче держи цепь!
Бадья спускалась все глубже и глубже и вдруг сильно качнулась вбок. Стоян почувствовал на себе руку Николы и услышал:
— Вылезай!
Они находились в полной темноте.
— Пусть теперь собирают заптии со всей Турции, нас все равно не найдут. У тебя спички есть?
— Ни одной.
— Проберемся ощупью. Пойдем.
Стоян пошел за Николой. Вскоре они добрались до ниши и уселись.
— С какой стати они вдруг нагрянули к Мокре? — спросил Никола.
А никто бы не нагрянул к Мокре, если бы не хаджи Христо. В этот вечер к нему явился Аристархи-бей, чтобы произвести обещанный обыск. Он перерыл всю комнату Стояна, но ничего там не нашел. Потом, уже как гость, он прошел в гостиную. С ним был толстый ага и какой-то чиновник из конака. Хозяева с ног сбились, угощая гостей. Заптии остались во дворе, развлекаясь мастикой; в гостиной же подавали отборные фрукты, варенья, ликеры, пирожные — словом, всевозможные сласти, до которых турки большие охотники. Гости беседовали о разных разностях и наконец коснулись злобы дня.
— Собственно говоря, я ничего не знаю, но...— промолвил хаджи Христо.
— Но что?
— Я, пожалуй, сказал бы, если б...
— Конечно, конечно! — уверял бей, догадавшись, что хаджи Христо хотел сохранить это втайне.— То, что ты мне шепнешь на ухо, как в воду канет.
— Есть у меня дочка, да, к несчастью, она влюблена в Стояна...— вздохнул хаджи.— Конечно, это ни к чему не поведет, стану я отдавать свое дитя такому негодяю! Но она что-то зачастила к Мокре. Прежде, бывало, за три месяца ни разу не зайдет, а теперь чуть ли не по три раза на день бегает.
— А ты спрашивал, зачем она ходит туда? — Спрашивал, спрашивала жена, но сам знаешь, эфенди, в подобных случаях...
— Ну, конечно, она не скажет, хоть ее на куски режь.
— Да...
— Гм,— раздумывал бей.— Это важное сведение. Только в ваших домах можно так спрятаться, что и не найдешь.
— Нет уж теперь таких тайников, какие прежде бывали.
— Ну все-таки?
— Есть, правда, у Мокры одно местечко — точь-в-точь как в моем доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73