Сложить яшмак как следует он не сумел, и у него получилась какая-то
уродливая повязка, казавшаяся особенно смешной на мужской фигуре.
— Ну, как? — спросил Стоян. Анка посмотрела и прикусила губу.
— Красивая ханум получилась?
Девушка отвернулась и разразилась хохотом.
— Надеть фереджию? — спросил Стоян. — Нет, нет! — запротестовала девушка.
— Почему нет?— спросил Стоян.
— Яшмак надо иначе повязать.
— Как же?
— Прежде всего надо сложить как следует.
— Так?
— Нет, не так!
— Сложи, пожалуйста, сама.
Анка сложила яшмак и подала его Стояну. — Как же его надевают? — спросил молодой человек.
— Кладут на голову, загибают вокруг подбородка, а потом назад.
Стоян подставил голову, и девушка, победив робость, повязала ему по всем правилам яшмак. Под густыми складками кисеи исчезли усы и борода, лишь глаза, лоб и верхняя часть носа оставались на виду.
— Что же, теперь хорошо?
— Да. Возьми еще фереджию!
Анка подала ему длинное черное покрывало (только турчанки имеют право носить разноцветные фереджии), которую он и надел. Теперь, если бы не брюки и сапоги, видневшиеся из-под покрывала, его можно было принять за женщину.
— Пойдем!—сказал Стоян.
— Постой! — остановила его Анка. — Обожди, пока я приду...
Она побежала к дому, чтобы выпроводить служанок. Одной она приказала принести уксусу, другую послала за шелком, третью — за вязальными спицами и т. д. Выпроводив последнюю, она вернулась в сад.
Стоян был уверен, что ему придется идти по городу, и поэтому решил, что Анка ушла за туфлями и шаль-варами для него.
«Почему она не принесла все сразу?» — недоумевал он.
Анка вернулась как раз в тот момент, когда молодой человек искал ответа на этот вопрос. Остановившись перед кустами, она крикнула:
— Пойдем скорее...— и побежала вперед.
Ноги Стояна путались в фереджии, но он не отставал от своего проводника. Они пробежали сад, потом двор, затем еще какой-то дворик, оттуда поднялись на крытую лестницу, потом в сени и наконец вошли в горницу. Тут Анка отворила дверь в шкаф и сказала:
— Иди туда.
Стоян вошел в шкаф, задняя стенка которого была приподнята и подперта палкой, и подлез под нее. Анка убрала палку, стенка опустилась, и молодой человек очутился в комнате, имевшей около десяти шагов в длину и четырех в ширину. Комнатка освещалась высоким узеньким окном и несколько напоминала внутреннюю часть сундука. Здесь была свернутая постель, различные мелкие вещи, а у одной из стен стояла лесенка, при помощи которой можно было проникнуть через люк в полу на дворик. Все это составляло тайну женской половины, представительницы которой могли таким образом скрываться в случае необходимости.
Итак, стена опустилась, и Стоян остался один. Осмотревшись, он прошелся взад-вперед, сел на постель и спросил себя: «Как же теперь быть?»
Не успел он ответить на этот вопрос, как через отверстие в стене проскользнул поднос, уставленный вареньем, водой и черным кофе. Стоян увидел по ту сторону отверстия лицо Анки. Молодой человек отведал варенья, запил водой, взял кофе, поблагодарил и спросил:
— Скажи мне, зачем ты пришла в малинник с фе-реджией и яшмаком?
— Затем, чтобы никто тебя не узнал, когда мы проходили через сад.
— Кто же тебе сказал, что я в саду?
— Никто мне не говорил.
— Но ведь ты для меня принесла фереджию и яшмак?
— Да, для тебя, потому что за твою голову обещают награду.
Стоян не имел понятия, что голова его уже оценена. — Награду за мою голову?
— И даже большую: тысячу куруш.
— А я и не знал об этом...
— Да, тысячу куруш обещают, — повторила девушка и удалилась.
Стоян опять остался один, но вскоре поднос появился снова, и в отверстии послышался голос Анки.
— Прошу, — пригласила она, подавая завтрак, состоявший из ветчины, копченого языка, икры, сыра„ халвы, маслин, хлеба и бутылки вина. Стоян взял поднос и хотел заговорить, но девушка уже исчезла. Еда показалась молодому человеку особенно вкусной, так как три последних дня он питался мамалыгой, сыром и луковицами, которые достал в Кривене. Стоян съел, все, что было на подносе, затем поставил его в угол, развернул постель и лег. Проходили часы. Время от, времени Стоян посматривал на стенку, надеясь, что придет Анка, но она не появлялась. Пока еще он не скучал, но чувствовал, что скоро наступит смертельная скука. Он вставал, ложился и снова вставал; подробно изучил устройство тайника, обнаружил люк в полу, решил, что необходимо соблюдать тишину, дабы не привлечь внимания прислуги, и наконец подумал:
«С ума можно сойти, если придется пробыть здесь несколько дней... и почему это Анка не приходит?»
Вечером стена поднялась, но появилась не Анка, а Мокра.
— Здравствуй, — приветствовала она Стояна.
— Мокра, — спросил он, — долго ли мне еще тут сидеть?
— Пока не приедет Петр... Несколько дней. Выходить тебе нельзя, тебя всюду ищут. Арестовали уже хаджи Христо, Станко, Петка, Георгия, Марко.
— Как же они узнали обо мне? — удивился Стоян.
— Наверно, шли по твоим следам и только не понимают, куда ты от Станко делся.
— Странно... очень странно.
— Должно быть, кто-нибудь тебя выследил.
— Мне одни собаки встречались... Разве только от хаджи Христо узнали... Но и он не знает, куда я от него пошел.
— Словом, турки проследили тебя до Станко, а потом потеряли след... Тебя всюду ищут. Наверно, и сюда придут искать, я им даже помогу... Только ты не шу-
ми, сиди себе потихонечку... У тебя тут ни в чем недостатка не будет.
Сказав это, Мокра ушла, и вскоре к отверстию подошла Анка с подносом, уставленным едой.
— Утром я забыла принести тебе табаку. Вот табак, папиросная бумага и спички.
— Благодарю тебя... не курю.
— Может быть, наргиле?
— Нет, нет, но...
Он хотел о чем-то спросить Анку, но Анка попросила утренний поднос и, взяв его, удалилась.
Плотно поужинав, Стоян открыл половицу, вставил лесенку, чтобы ночью можно было выйти подышать свежим воздухом, и хотел было уже лечь спать, как вдруг услыхал:
— Стоян! — звала его Анка своим серебристым голоском.
— Что? — спросил он, подходя к отверстию.
— Подай мне поднос.
Стоян взял поднос и встал перед отверстием.
— Не нужно ли тебе чего? — спросила девушка.
— Ты приходишь и тотчас убегаешь, как от прокаженного.
— Я?.. я... не убегаю.
— С тобой даже поговорить невозможно.
— Говори... — прошептала девушка. — Что слышно у хаджи Христо?
— Мать ходила туда... Хаджи в тюрьме, дома у него плачут... тебя проклинают...
— Не понимаю, как турки узнали, что я туда заходил! Не проболтался ли сам хаджи Христо, а может быть, Стефан!
— Не знаю, — отвечала девушка.
— А нельзя как-нибудь узнать?
— Пожалуй, я спрошу... Иленку...
— Ну да, Иленка наверное знает. Когда будешь с ней говорить, попроси ее, пусть она поищет в моей комнате одну записку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
уродливая повязка, казавшаяся особенно смешной на мужской фигуре.
— Ну, как? — спросил Стоян. Анка посмотрела и прикусила губу.
— Красивая ханум получилась?
Девушка отвернулась и разразилась хохотом.
— Надеть фереджию? — спросил Стоян. — Нет, нет! — запротестовала девушка.
— Почему нет?— спросил Стоян.
— Яшмак надо иначе повязать.
— Как же?
— Прежде всего надо сложить как следует.
— Так?
— Нет, не так!
— Сложи, пожалуйста, сама.
Анка сложила яшмак и подала его Стояну. — Как же его надевают? — спросил молодой человек.
— Кладут на голову, загибают вокруг подбородка, а потом назад.
Стоян подставил голову, и девушка, победив робость, повязала ему по всем правилам яшмак. Под густыми складками кисеи исчезли усы и борода, лишь глаза, лоб и верхняя часть носа оставались на виду.
— Что же, теперь хорошо?
— Да. Возьми еще фереджию!
Анка подала ему длинное черное покрывало (только турчанки имеют право носить разноцветные фереджии), которую он и надел. Теперь, если бы не брюки и сапоги, видневшиеся из-под покрывала, его можно было принять за женщину.
— Пойдем!—сказал Стоян.
— Постой! — остановила его Анка. — Обожди, пока я приду...
Она побежала к дому, чтобы выпроводить служанок. Одной она приказала принести уксусу, другую послала за шелком, третью — за вязальными спицами и т. д. Выпроводив последнюю, она вернулась в сад.
Стоян был уверен, что ему придется идти по городу, и поэтому решил, что Анка ушла за туфлями и шаль-варами для него.
«Почему она не принесла все сразу?» — недоумевал он.
Анка вернулась как раз в тот момент, когда молодой человек искал ответа на этот вопрос. Остановившись перед кустами, она крикнула:
— Пойдем скорее...— и побежала вперед.
Ноги Стояна путались в фереджии, но он не отставал от своего проводника. Они пробежали сад, потом двор, затем еще какой-то дворик, оттуда поднялись на крытую лестницу, потом в сени и наконец вошли в горницу. Тут Анка отворила дверь в шкаф и сказала:
— Иди туда.
Стоян вошел в шкаф, задняя стенка которого была приподнята и подперта палкой, и подлез под нее. Анка убрала палку, стенка опустилась, и молодой человек очутился в комнате, имевшей около десяти шагов в длину и четырех в ширину. Комнатка освещалась высоким узеньким окном и несколько напоминала внутреннюю часть сундука. Здесь была свернутая постель, различные мелкие вещи, а у одной из стен стояла лесенка, при помощи которой можно было проникнуть через люк в полу на дворик. Все это составляло тайну женской половины, представительницы которой могли таким образом скрываться в случае необходимости.
Итак, стена опустилась, и Стоян остался один. Осмотревшись, он прошелся взад-вперед, сел на постель и спросил себя: «Как же теперь быть?»
Не успел он ответить на этот вопрос, как через отверстие в стене проскользнул поднос, уставленный вареньем, водой и черным кофе. Стоян увидел по ту сторону отверстия лицо Анки. Молодой человек отведал варенья, запил водой, взял кофе, поблагодарил и спросил:
— Скажи мне, зачем ты пришла в малинник с фе-реджией и яшмаком?
— Затем, чтобы никто тебя не узнал, когда мы проходили через сад.
— Кто же тебе сказал, что я в саду?
— Никто мне не говорил.
— Но ведь ты для меня принесла фереджию и яшмак?
— Да, для тебя, потому что за твою голову обещают награду.
Стоян не имел понятия, что голова его уже оценена. — Награду за мою голову?
— И даже большую: тысячу куруш.
— А я и не знал об этом...
— Да, тысячу куруш обещают, — повторила девушка и удалилась.
Стоян опять остался один, но вскоре поднос появился снова, и в отверстии послышался голос Анки.
— Прошу, — пригласила она, подавая завтрак, состоявший из ветчины, копченого языка, икры, сыра„ халвы, маслин, хлеба и бутылки вина. Стоян взял поднос и хотел заговорить, но девушка уже исчезла. Еда показалась молодому человеку особенно вкусной, так как три последних дня он питался мамалыгой, сыром и луковицами, которые достал в Кривене. Стоян съел, все, что было на подносе, затем поставил его в угол, развернул постель и лег. Проходили часы. Время от, времени Стоян посматривал на стенку, надеясь, что придет Анка, но она не появлялась. Пока еще он не скучал, но чувствовал, что скоро наступит смертельная скука. Он вставал, ложился и снова вставал; подробно изучил устройство тайника, обнаружил люк в полу, решил, что необходимо соблюдать тишину, дабы не привлечь внимания прислуги, и наконец подумал:
«С ума можно сойти, если придется пробыть здесь несколько дней... и почему это Анка не приходит?»
Вечером стена поднялась, но появилась не Анка, а Мокра.
— Здравствуй, — приветствовала она Стояна.
— Мокра, — спросил он, — долго ли мне еще тут сидеть?
— Пока не приедет Петр... Несколько дней. Выходить тебе нельзя, тебя всюду ищут. Арестовали уже хаджи Христо, Станко, Петка, Георгия, Марко.
— Как же они узнали обо мне? — удивился Стоян.
— Наверно, шли по твоим следам и только не понимают, куда ты от Станко делся.
— Странно... очень странно.
— Должно быть, кто-нибудь тебя выследил.
— Мне одни собаки встречались... Разве только от хаджи Христо узнали... Но и он не знает, куда я от него пошел.
— Словом, турки проследили тебя до Станко, а потом потеряли след... Тебя всюду ищут. Наверно, и сюда придут искать, я им даже помогу... Только ты не шу-
ми, сиди себе потихонечку... У тебя тут ни в чем недостатка не будет.
Сказав это, Мокра ушла, и вскоре к отверстию подошла Анка с подносом, уставленным едой.
— Утром я забыла принести тебе табаку. Вот табак, папиросная бумага и спички.
— Благодарю тебя... не курю.
— Может быть, наргиле?
— Нет, нет, но...
Он хотел о чем-то спросить Анку, но Анка попросила утренний поднос и, взяв его, удалилась.
Плотно поужинав, Стоян открыл половицу, вставил лесенку, чтобы ночью можно было выйти подышать свежим воздухом, и хотел было уже лечь спать, как вдруг услыхал:
— Стоян! — звала его Анка своим серебристым голоском.
— Что? — спросил он, подходя к отверстию.
— Подай мне поднос.
Стоян взял поднос и встал перед отверстием.
— Не нужно ли тебе чего? — спросила девушка.
— Ты приходишь и тотчас убегаешь, как от прокаженного.
— Я?.. я... не убегаю.
— С тобой даже поговорить невозможно.
— Говори... — прошептала девушка. — Что слышно у хаджи Христо?
— Мать ходила туда... Хаджи в тюрьме, дома у него плачут... тебя проклинают...
— Не понимаю, как турки узнали, что я туда заходил! Не проболтался ли сам хаджи Христо, а может быть, Стефан!
— Не знаю, — отвечала девушка.
— А нельзя как-нибудь узнать?
— Пожалуй, я спрошу... Иленку...
— Ну да, Иленка наверное знает. Когда будешь с ней говорить, попроси ее, пусть она поищет в моей комнате одну записку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73