Итак, сами
атрибуты Юпитера, по-видимому, заранее допускаются во всей их широте. Я
согласен, что при таком допущении можно, пожалуй, признать приведенные выше
предположения вполне объясняющими зло. Но все же я спрашиваю: зачем
допускать эти атрибуты, зачем приписывать причине какие-нибудь качества,
кроме тех, которые фактически проявляются в действии? Зачем ломать себе
голову над оправданием порядка природы с помощью предположений, которые,
быть может, целиком вымышлены и не находят подтверждения в порядке природы?
Поэтому религиозную гипотезу следует рассматривать только как особый метод
объяснения видимых явлений вселенной; но ни один здраво рассуждающий
человек не решится, основываясь на ней, вывести хоть какой-нибудь факт и
изменить что-либо в явлениях или же прибавить к ним хоть какую-нибудь
частность. Если вы думаете, что видимые явления служат доказательством
некоторых причин, то вы можете заключить о существовании последних. По
отношению к таким сложным и утонченным предметам каждый должен пользоваться
свободой предположений и доказательств. Но на этом и надо остановиться;
если вы пойдете назад и, исходя из выведенных вами причин, заключите, что в
природе существовал или будет существовать какой-нибудь другой факт,
способный служить более полным проявлением известных атрибутов, я должен
буду заметить вам, что вы отступили от метода рассуждения, соответствующего
настоящему предмету, и, несомненно, прибавили к атрибутам причины нечто
помимо того, что проявляется в действии, - иначе вы не могли бы с
достаточным основанием, или правильно, прибавить нечто к действию, чтобы
сделать его более достойным причины.
Итак, в чем же одиозность того учения, которое я преподаю в своей школе
или, вернее, исследую в своих садах? Что же во всем этом вопросе такого,
что хотя бы в малейшей степени угрожало бы нравственности или общественному
миру и порядку?
Вы говорите, что я отрицаю провидение и верховного правителя мира,
направляющего течение событий, наказывающего злых бесчестием и неудачами и
награждающего добродетельных почетом и удачей во всех их предприятиях. Но
ведь я не отрицаю самого порядка событий, открытого исследованию и
рассмотрению каждого. Я признаю, что при нынешнем порядке вещей добродетель
сопровождается большим душевным спокойствием, чем порок, и встречает у
людей более радушный прием. Я сознаю, что согласно прошлому опыту
человечества дружба-главная радость в человеческой жизни, а умеренность -
единственный источник спокойствия и счастья. Я никогда не колеблюсь между
добродетельным и порочным образом жизни и знаю, что для человека с хорошими
наклонностями все преимущества находятся на стороне первого. Но разве вы
можете сказать нечто большее, даже если допустить все ваши предположения и
рассуждения? Правда, вы говорите мне, что этот порядок вещей порожден
разумом и намерением... Но чем бы он ни был порожден, сам этот порядок, от
которого зависит наше счастье или несчастье, а следовательно, и наше
поведение в жизни, остается одинаковым. Как вы, так и я способны
регулировать свое поведение с помощью прошлого опыта; а если вы
утверждаете, что при допущении во вселенной божественного провидения и
высшего воздающего правосудия я должен ждать особой награды для добрых и
особого наказания для злых сверх обычного порядка явлений, то здесь я
нахожу ту же ошибку, которую и раньше стремился раскрыть. Вы воображаете,
что если мы допустим существование божества, которое вы столь усердно
защищаете, то вы свободно можете выводить отсюда следствия и прибавлять
что-то к известному нам из опыта порядку природы, исходя из атрибутов,
которые вы приписываете своим богам. Вы как будто забываете, что все ваши
заключения об этом предмете можно вести только от действий к причинам и что
всякий аргумент, идущий от причин к действиям, необходимо является грубым
софизмом, коль скоро вы можете знать о причине лишь то, что вы не вывели
предварительно, а целиком обнаружили в действии.
Но что должен думать философ о тех самонадеянных мудрецах, которые, вместо
того чтобы считать нынешний порядок вещей единственным объектом своего
рассмотрения, так изменяют весь порядок природы, что считают эту жизнь
только переходной ступенью к чему-то дальнейшему, вратами, ведущими к более
высокому и совершенно иному зданию, прологом, только вводящим в пьесу и
сообщающим ей больше прелести и смысла? Откуда, думаете вы, могут такие
философы взять свою идею о богах? Конечно, из своего собственного
воображения, из своей фантазии. Ведь если бы они взяли ее из наличествующих
явлений, она никогда не указывала бы на что-либо иное, а должна была бы в
точности соответствовать им. Что божество может обладать атрибутами,
проявления которых мы никогда не наблюдали, может руководиться в своих
действиях такими принципами, осуществления которых мы не в состоянии
заметить, - все это легко можно допустить, но это остается простой
возможностью и гипотезой. Мы лишь постольку имеем право заключать об
известных атрибутах божества или принципах его действий, поскольку знаем их
проявление и осуществление.
Есть ли в мире признаки воздающего правосудия? Если вы ответите
утвердительно, я выведу отсюда, что, коль скоро правосудие проявляется во
вселенной, значит, оно осуществлено. Если ваш ответ будет отрицательным, я
заключу, что вы, стало быть, не вправе приписывать богам правосудие в нашем
смысле этого слова. Если вы придерживаетесь середины между утверждением и
отрицанием, говоря, что правосудие богов проявляется в настоящее время
отчасти, а не во всем своем объеме, я отвечу, что у вас нет основания
приписывать ему какой-либо иной объем, кроме того, в каком оно проявляется,
насколько вы это можете наблюдать, в настоящее время. Таким образом, о
афиняне, я быстро привожу к концу свой спор с противниками. Порядок природы
открыт и моему, и их наблюдению; известное нам из опыта течение событий
является великим мерилом, с помощью которого все мы регулируем свое
поведение. Ни на что иное не можем мы сослаться ни на поле сражения, ни в
сенате; ни о чем ином нам не следует говорить ни в школе, ни дома. Напрасно
стал бы наш ограниченный ум стремиться к тому, чтобы преодолеть эти
пределы, слишком узкие для нашего избалованного воображения. Если мы,
исходя из порядка природы, заключаем о существовании особой разумной
причины, которая установила во вселенной порядок и продолжает поддерживать
его, мы прибегаем к принципу и недостоверному, и бесполезному. Он
недостоверен, ибо предмет его находится совершенно вне сферы человеческого
опыта;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51