Поступки сами по себе могут
заслуживать порицания, противоречить всем правилам нравственности и
религии, но человек не ответствен за них: поскольку они не были вызваны
каким-либо постоянным и непреходящим свойством характера и не оставляют
такого же рода последствий, человек не может подвергаться за них наказанию
или мщению. Таким образом, согласно принципу, отрицающему необходимость, а
следовательно, и причинность, человек, совершив самое ужасное преступление,
остается столь же чистым и незапятнанным, как и в момент своего рождения;
характер человека не имеет ничего общего с его поступками, коль скоро
последние не вытекают из него, и безнравственность поступков никогда не
может служить доказательством развращенности характера.
Людей не порицают за поступки, совершенные по невежеству или в силу
случайности, каковы бы ни были их последствия. Почему? Потому что основания
этих поступков - мгновенные, кончающиеся вместе с ними. Людей меньше
порицают за поступки, совершенные поспешно и необдуманно, чем за те,
которые совершены предумышленно. Отчего же так? Оттого что, хотя горячий
темперамент и является в духе постоянной причиной или началом, но действует
он лишь с промежутками и не портит всего характера человека. Далее,
раскаяние искупает всякое преступление, если оно сопровождается изменением
жизни и поступков. Чем же можно это объяснить? Исключительно тем, что
поступки делают человека преступным лишь постольку, поскольку они
доказывают присутствие в его духе преступных принципов, а когда вследствие
изменения этих принципов они перестают быть верными показателями последних,
они утрачивают и характер преступности. Но, если бы не доктрина
необходимости, поступки никогда не были бы такими верными показателями, а
следовательно, не были бы и преступными.
Столь же легко доказать с помощью тех же аргументов, что свобода, согласно
приведенному выше определению, признаваемому всеми людьми, тоже существенна
для нравственности, что к несвободным человеческим поступкам неприложима
нравственная оценка и что ни один из них не может быть объектом похвалы или
порицания. Ибо если поступки бывают объектом нашего нравственного чувства,
лишь поскольку они являются показателями внутреннего характера. страстей и
аффектов, то невозможно, чтобы эти поступки вызывали похвалу или порицание
в тех случаях, когда они не вытекают из этих принципов, но обусловлены
исключительно внешним принуждением.
Я не претендую на то, чтобы предупредить или отклонить все возражения
против этой теории необходимости и свободы. Я предвижу и другие возражения,
основанные на доводах, которые здесь не были рассмотрены. Так, могут
сказать, что если волевые акты подлежат тем же законам необходимости, что и
действия материи, то существует непрерывная цепь необходимых причин,
предустановленная и предопределенная цепь, идущая от первопричины всего к
каждому единичному хотению каждого человеческого существа. Нигде во
вселенной нет ни случайности, ни безразличия, ни свободы; действуя, мы в то
же время являемся объектом воздействия. Последний виновник всех наших
хотений - Создатель мира, впервые сообщивший движение всей этой огромной
машине и поставивший все существующее в то определенное положение, из
которого должно вытекать в силу неизбежной необходимости всякое последующее
явление. Поэтому поступки людей или совсем не могут быть безнравственными,
ибо они порождены столь благой причиной, или же, будучи безнравственными,
должны навлекать и на Творца такое же обвинение, коль скоро он считается их
первопричиной и виновником. Ибо подобно тому как человек, взорвавший мину,
ответствен за все последствия своего поступка независимо от того, длинный
или короткий он употребил фитиль, так и Существо, производящее первую
причину, будь оно конечным или бесконечным, является виновником и всех
остальных причин и должно разделять предназначенные для них похвалу и
порицание, если установлена непрерывная цепь необходимых причин. При
рассмотрении последствий любого человеческого поступка мы на основании
неоспоримых доводов выводим это правило из наших ясных и неизменных идей о
нравственности, и эти доводы должны приобретать еще большую силу, когда их
применяют к хотениям и намерениям Существа бесконечно мудрого и
могущественного. В оправдание такого ограниченного существа, как человек,
могут быть приведены невежество или немощь, но эти несовершенства
неприложимы к нашему Творцу. Он предвидел, повелел, пожелал все те действия
людей, которые мы так необдуманно называем преступными. В силу этого мы
должны прийти к заключению, что или они не преступны, или же за них
ответственно Божество, а не человек. Но так как оба эти положения
бессмысленны и нечестивы, то отсюда следует, что доктрина, из которой они
выведены, вряд ли может быть верной, если к ней применимы те же возражения.
Бессмысленное следствие, если оно необходимо, доказывает бессмысленность
первоначальной доктрины, подобно тому как преступные действия делают
преступной и первопричину, если связь между первыми и второй необходима и
неизбежна.
Это возражение состоит из двух частей, которые мы рассмотрим по
отдельности. Во-первых, если человеческие действия могут быть прослежены
вплоть до их источника - Божества через посредство необходимой цепи, они
никогда не могут быть преступными в силу бесконечного совершенства
Существа, от которого они берут свое начало которое может желать лишь того,
что безусловно хорошо и достойно похвалы. Во-вторых, если они преступны, мы
должны отвергнуть атрибут совершенства, который приписываем Божеству,
признать последнее первоначальным виновником греховности и
безнравственности всех его творений.
Ответ на первое возражение представляется ясным и убедительным. Многие
философы после тщательного исследования всех явлений природы включают, что
целое, рассматриваемое как единая система, в каждый период своего
существования устроено с совершенным благопроизволением и возможно, что в
конце концов уделом всех творений будет высшее счастье без всякой примени
положительного или абсолютного зла и несчастья. Всякое физическое зло,
говорят они, является существенной частью этой благой системы, оно не могло
бы быть устранено даже самим Божеством, коль скоро мы признаем его
премудрым, без того, чтобы это не навлекло еще большее зло или исключило
большее добро, которое окажется последствием данного зла. С помощью этой
теории многие философы и, между прочим, древние стоики находили утешение во
всех горестях, поучая своих учеников, что постигшие их бедствия в
действительности благо для вселенной и что при более широком взгляде,
способном объять всю систему природы, всякое явление становится предметом
радости и восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
заслуживать порицания, противоречить всем правилам нравственности и
религии, но человек не ответствен за них: поскольку они не были вызваны
каким-либо постоянным и непреходящим свойством характера и не оставляют
такого же рода последствий, человек не может подвергаться за них наказанию
или мщению. Таким образом, согласно принципу, отрицающему необходимость, а
следовательно, и причинность, человек, совершив самое ужасное преступление,
остается столь же чистым и незапятнанным, как и в момент своего рождения;
характер человека не имеет ничего общего с его поступками, коль скоро
последние не вытекают из него, и безнравственность поступков никогда не
может служить доказательством развращенности характера.
Людей не порицают за поступки, совершенные по невежеству или в силу
случайности, каковы бы ни были их последствия. Почему? Потому что основания
этих поступков - мгновенные, кончающиеся вместе с ними. Людей меньше
порицают за поступки, совершенные поспешно и необдуманно, чем за те,
которые совершены предумышленно. Отчего же так? Оттого что, хотя горячий
темперамент и является в духе постоянной причиной или началом, но действует
он лишь с промежутками и не портит всего характера человека. Далее,
раскаяние искупает всякое преступление, если оно сопровождается изменением
жизни и поступков. Чем же можно это объяснить? Исключительно тем, что
поступки делают человека преступным лишь постольку, поскольку они
доказывают присутствие в его духе преступных принципов, а когда вследствие
изменения этих принципов они перестают быть верными показателями последних,
они утрачивают и характер преступности. Но, если бы не доктрина
необходимости, поступки никогда не были бы такими верными показателями, а
следовательно, не были бы и преступными.
Столь же легко доказать с помощью тех же аргументов, что свобода, согласно
приведенному выше определению, признаваемому всеми людьми, тоже существенна
для нравственности, что к несвободным человеческим поступкам неприложима
нравственная оценка и что ни один из них не может быть объектом похвалы или
порицания. Ибо если поступки бывают объектом нашего нравственного чувства,
лишь поскольку они являются показателями внутреннего характера. страстей и
аффектов, то невозможно, чтобы эти поступки вызывали похвалу или порицание
в тех случаях, когда они не вытекают из этих принципов, но обусловлены
исключительно внешним принуждением.
Я не претендую на то, чтобы предупредить или отклонить все возражения
против этой теории необходимости и свободы. Я предвижу и другие возражения,
основанные на доводах, которые здесь не были рассмотрены. Так, могут
сказать, что если волевые акты подлежат тем же законам необходимости, что и
действия материи, то существует непрерывная цепь необходимых причин,
предустановленная и предопределенная цепь, идущая от первопричины всего к
каждому единичному хотению каждого человеческого существа. Нигде во
вселенной нет ни случайности, ни безразличия, ни свободы; действуя, мы в то
же время являемся объектом воздействия. Последний виновник всех наших
хотений - Создатель мира, впервые сообщивший движение всей этой огромной
машине и поставивший все существующее в то определенное положение, из
которого должно вытекать в силу неизбежной необходимости всякое последующее
явление. Поэтому поступки людей или совсем не могут быть безнравственными,
ибо они порождены столь благой причиной, или же, будучи безнравственными,
должны навлекать и на Творца такое же обвинение, коль скоро он считается их
первопричиной и виновником. Ибо подобно тому как человек, взорвавший мину,
ответствен за все последствия своего поступка независимо от того, длинный
или короткий он употребил фитиль, так и Существо, производящее первую
причину, будь оно конечным или бесконечным, является виновником и всех
остальных причин и должно разделять предназначенные для них похвалу и
порицание, если установлена непрерывная цепь необходимых причин. При
рассмотрении последствий любого человеческого поступка мы на основании
неоспоримых доводов выводим это правило из наших ясных и неизменных идей о
нравственности, и эти доводы должны приобретать еще большую силу, когда их
применяют к хотениям и намерениям Существа бесконечно мудрого и
могущественного. В оправдание такого ограниченного существа, как человек,
могут быть приведены невежество или немощь, но эти несовершенства
неприложимы к нашему Творцу. Он предвидел, повелел, пожелал все те действия
людей, которые мы так необдуманно называем преступными. В силу этого мы
должны прийти к заключению, что или они не преступны, или же за них
ответственно Божество, а не человек. Но так как оба эти положения
бессмысленны и нечестивы, то отсюда следует, что доктрина, из которой они
выведены, вряд ли может быть верной, если к ней применимы те же возражения.
Бессмысленное следствие, если оно необходимо, доказывает бессмысленность
первоначальной доктрины, подобно тому как преступные действия делают
преступной и первопричину, если связь между первыми и второй необходима и
неизбежна.
Это возражение состоит из двух частей, которые мы рассмотрим по
отдельности. Во-первых, если человеческие действия могут быть прослежены
вплоть до их источника - Божества через посредство необходимой цепи, они
никогда не могут быть преступными в силу бесконечного совершенства
Существа, от которого они берут свое начало которое может желать лишь того,
что безусловно хорошо и достойно похвалы. Во-вторых, если они преступны, мы
должны отвергнуть атрибут совершенства, который приписываем Божеству,
признать последнее первоначальным виновником греховности и
безнравственности всех его творений.
Ответ на первое возражение представляется ясным и убедительным. Многие
философы после тщательного исследования всех явлений природы включают, что
целое, рассматриваемое как единая система, в каждый период своего
существования устроено с совершенным благопроизволением и возможно, что в
конце концов уделом всех творений будет высшее счастье без всякой примени
положительного или абсолютного зла и несчастья. Всякое физическое зло,
говорят они, является существенной частью этой благой системы, оно не могло
бы быть устранено даже самим Божеством, коль скоро мы признаем его
премудрым, без того, чтобы это не навлекло еще большее зло или исключило
большее добро, которое окажется последствием данного зла. С помощью этой
теории многие философы и, между прочим, древние стоики находили утешение во
всех горестях, поучая своих учеников, что постигшие их бедствия в
действительности благо для вселенной и что при более широком взгляде,
способном объять всю систему природы, всякое явление становится предметом
радости и восторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51