Хотя это и разные
инстинкты, но не что иное, как инстинкт, учит человека избегать огня,
подобно тому как инстинкт же столь тщательно обучает птицу искусству
сидения на яйцах и всей расчетливости, всему порядку выращивания птенцов.
ГЛАВА Х О ЧУДЕСАХ
Часть 1
В сочинениях д-ра Тиллотсона есть аргумент против реального присутствия,
достигающий такой степени сжатости, изящества и силы, какой только можно
требовать от доказательства, направленного против доктрины, столь мало
заслуживающей серьезного опровержения. Все признают, говорит этот ученый
прелат, что авторитет как Священного писания, так и предания основан только
на свидетельстве апостолов, видевших своими глазами чудеса, с помощью
которых наш Спаситель доказал божественность своей миссии. Таким образом,
очевидность истинности христианской религии для нас меньше, нежели
очевидность истинности восприятий наших чувств, ибо уже для основателей
нашей религии первая была не больше последней; между тем эта очевидность
явно должна была ослабевать, переходя от апостолов к их ученикам. Очевидно
также, что никто не может относиться к свидетельству последних с таким же
доверием, как к непосредственному объекту своих чувств. Но более слабая
очевидность никогда не может уничтожить более сильную; поэтому, как бы ясно
ни была нам открыта в Священном писании доктрина о реальном присутствии, мы
поступили бы наперекор правилам здравого рассудка, если бы приняли ее.
Доктрина эта противоречит свидетельству наших чувств; между тем ни
Священное писание, ни предание, на которых, по предположению, построена эта
доктрина, не обладают очевидностью этого свидетельства, если рассматривать
и то и другое как внешние свидетельства, а не считать, что они влияют на
сердца людей благодаря непосредственному воздействию Святого Духа.
Нет ничего удобнее такого решающего аргумента: он должен по крайней мере
принудить к молчанию самое дерзкое ханжество и суеверие и освободить нас от
их назойливых домогательств. Я льщу себя надеждой, что мною найден такого
же рода аргумент, с помощью которого, если он верен, разумные и
образованные люди будут постоянно бороться против всяких суеверных
заблуждений, так что он останется полезным, пока стоит мир, ибо, мне
думается, в течение всего этого времени не прекратятся рассказы о чудесах и
сверхъестественных случаях в истории, как священной, так и светской.
Хотя опыт и является нашим единственным руководителем, когда мы делаем
заключения о фактах, но надо сознаться, что этот руководитель не всегда
непогрешим и иногда способен ввести нас в заблуждение. Всякий, кто при
нашем климате стал бы ожидать лучшей погоды в июне, чем в декабре,
рассуждал бы правильно и согласно с опытом; но несомненно, что факты могут
и не подтвердить его ожиданий. Однако, заметим мы, он не мог бы в таком
случае жаловаться на опыт, ибо последний обычно наперед знакомит нас с
неопределенностью через противоречивость явлений, которую мы можем изучить
благодаря прилежному наблюдению. Не все действия с одинаковой
достоверностью следуют из своих предполагаемых причин; некоторые явления во
всех странах и во все времена всегда соединялись друг с другом, иные же
были более изменчивы и иногда обманывали наши ожидания; так что наши
заключения, касающиеся фактов, могут достигать всевозможных степеней
уверенности - от высшей достоверности до низшего вида моральной очевидности.
Поэтому разумный человек соразмеряет свою веру с очевидностью; при таких
заключениях, которые основаны на непогрешимом опыте, он ожидает явления с
высшей степенью уверенности и рассматривает свой прошлый опыт как полное
доказательство того, что данное событие наступит в будущем. В других же
случаях он действует с большей осторожностью: взвешивает противоположные
опыты, рассматривает, которая из сторон подкрепляется большим числом
опытов, склоняется к этой стороне, все еще сомневаясь и колеблясь, и когда
наконец останавливается на определенном решении, очевидность не превосходит
того, что мы называем собственно вероятностью. Итак, всякая вероятность
требует противопоставления опытов и наблюдений, причем одна сторона должна
перевешивать другую и порождать известную степень очевидности,
пропорциональную этому превосходству. Сто примеров или опытов, с одной
стороны, и пятьдесят-с другой, порождают неуверенное ожидание того или
другого явления, тогда как сто однородных опытов и только один
противоречащий им естественно вызывают довольно высокую степень
уверенности. В каждом случае мы должны сопоставлять противоположные опыты,
поскольку они противоположны, и вычитать меньшее число их из большего,
чтобы узнать точную степень преобладающей очевидности.
Применим теперь эти принципы к частному примеру; легко заметить, что нет
заключений более обычных, полезных и даже необходимых для человеческой
жизни, чем заключения, основанные на свидетельстве людей и показаниях
очевидцев, или лиц, наблюдавших какое-нибудь событие. Быть может,
кто-нибудь станет отрицать, что подобного рода заключения основаны на
отношении причины и действия. Я не стану спорить о словах; достаточно будет
заметить, что уверенность в действительности любого подобного аргумента
основана у нас исключительно на наблюдении правдивости человеческих
свидетельств и обычного соответствия между фактами и показаниями
свидетелей. Так как общее правило гласит, что нет доступной нашему
наблюдению связи между объектами и все заключения, которые мы можем
выводить относительно одного объекта, исходя из другого, основаны
исключительно на нашем ознакомлении из опыта с их постоянным и правильным
соединением, то очевидно, что мы не должны делать исключения из этого
общего правила в пользу людских свидетельств, связь которых с любым
явлением сама по себе так же мало необходима, как и всякая другая. Если бы
память не обладала известной степенью устойчивости, если бы люди не имели в
общем склонности к правде и принципам честности, если бы они не испытывали
стыда, когда их уличают во лжи, если бы, говорю я, мы не могли узнать из
опыта, что все эти качества свойственны человеческой природе, мы никогда не
питали бы ни малейшего доверия к свидетельству людей. Человек безумный или
же известный своей лживостью и подлостью не пользуется у нас никаким
авторитетом.
Так как очевидность, связанная с показаниями свидетелей и рассказами людей,
основана на прошлом опыте, то она меняется вместе с опытом и
рассматривается или как доказательство, или же как вероятность сообразно
тому, постоянна или изменчива связь между различного рода свидетельствами и
фактами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
инстинкты, но не что иное, как инстинкт, учит человека избегать огня,
подобно тому как инстинкт же столь тщательно обучает птицу искусству
сидения на яйцах и всей расчетливости, всему порядку выращивания птенцов.
ГЛАВА Х О ЧУДЕСАХ
Часть 1
В сочинениях д-ра Тиллотсона есть аргумент против реального присутствия,
достигающий такой степени сжатости, изящества и силы, какой только можно
требовать от доказательства, направленного против доктрины, столь мало
заслуживающей серьезного опровержения. Все признают, говорит этот ученый
прелат, что авторитет как Священного писания, так и предания основан только
на свидетельстве апостолов, видевших своими глазами чудеса, с помощью
которых наш Спаситель доказал божественность своей миссии. Таким образом,
очевидность истинности христианской религии для нас меньше, нежели
очевидность истинности восприятий наших чувств, ибо уже для основателей
нашей религии первая была не больше последней; между тем эта очевидность
явно должна была ослабевать, переходя от апостолов к их ученикам. Очевидно
также, что никто не может относиться к свидетельству последних с таким же
доверием, как к непосредственному объекту своих чувств. Но более слабая
очевидность никогда не может уничтожить более сильную; поэтому, как бы ясно
ни была нам открыта в Священном писании доктрина о реальном присутствии, мы
поступили бы наперекор правилам здравого рассудка, если бы приняли ее.
Доктрина эта противоречит свидетельству наших чувств; между тем ни
Священное писание, ни предание, на которых, по предположению, построена эта
доктрина, не обладают очевидностью этого свидетельства, если рассматривать
и то и другое как внешние свидетельства, а не считать, что они влияют на
сердца людей благодаря непосредственному воздействию Святого Духа.
Нет ничего удобнее такого решающего аргумента: он должен по крайней мере
принудить к молчанию самое дерзкое ханжество и суеверие и освободить нас от
их назойливых домогательств. Я льщу себя надеждой, что мною найден такого
же рода аргумент, с помощью которого, если он верен, разумные и
образованные люди будут постоянно бороться против всяких суеверных
заблуждений, так что он останется полезным, пока стоит мир, ибо, мне
думается, в течение всего этого времени не прекратятся рассказы о чудесах и
сверхъестественных случаях в истории, как священной, так и светской.
Хотя опыт и является нашим единственным руководителем, когда мы делаем
заключения о фактах, но надо сознаться, что этот руководитель не всегда
непогрешим и иногда способен ввести нас в заблуждение. Всякий, кто при
нашем климате стал бы ожидать лучшей погоды в июне, чем в декабре,
рассуждал бы правильно и согласно с опытом; но несомненно, что факты могут
и не подтвердить его ожиданий. Однако, заметим мы, он не мог бы в таком
случае жаловаться на опыт, ибо последний обычно наперед знакомит нас с
неопределенностью через противоречивость явлений, которую мы можем изучить
благодаря прилежному наблюдению. Не все действия с одинаковой
достоверностью следуют из своих предполагаемых причин; некоторые явления во
всех странах и во все времена всегда соединялись друг с другом, иные же
были более изменчивы и иногда обманывали наши ожидания; так что наши
заключения, касающиеся фактов, могут достигать всевозможных степеней
уверенности - от высшей достоверности до низшего вида моральной очевидности.
Поэтому разумный человек соразмеряет свою веру с очевидностью; при таких
заключениях, которые основаны на непогрешимом опыте, он ожидает явления с
высшей степенью уверенности и рассматривает свой прошлый опыт как полное
доказательство того, что данное событие наступит в будущем. В других же
случаях он действует с большей осторожностью: взвешивает противоположные
опыты, рассматривает, которая из сторон подкрепляется большим числом
опытов, склоняется к этой стороне, все еще сомневаясь и колеблясь, и когда
наконец останавливается на определенном решении, очевидность не превосходит
того, что мы называем собственно вероятностью. Итак, всякая вероятность
требует противопоставления опытов и наблюдений, причем одна сторона должна
перевешивать другую и порождать известную степень очевидности,
пропорциональную этому превосходству. Сто примеров или опытов, с одной
стороны, и пятьдесят-с другой, порождают неуверенное ожидание того или
другого явления, тогда как сто однородных опытов и только один
противоречащий им естественно вызывают довольно высокую степень
уверенности. В каждом случае мы должны сопоставлять противоположные опыты,
поскольку они противоположны, и вычитать меньшее число их из большего,
чтобы узнать точную степень преобладающей очевидности.
Применим теперь эти принципы к частному примеру; легко заметить, что нет
заключений более обычных, полезных и даже необходимых для человеческой
жизни, чем заключения, основанные на свидетельстве людей и показаниях
очевидцев, или лиц, наблюдавших какое-нибудь событие. Быть может,
кто-нибудь станет отрицать, что подобного рода заключения основаны на
отношении причины и действия. Я не стану спорить о словах; достаточно будет
заметить, что уверенность в действительности любого подобного аргумента
основана у нас исключительно на наблюдении правдивости человеческих
свидетельств и обычного соответствия между фактами и показаниями
свидетелей. Так как общее правило гласит, что нет доступной нашему
наблюдению связи между объектами и все заключения, которые мы можем
выводить относительно одного объекта, исходя из другого, основаны
исключительно на нашем ознакомлении из опыта с их постоянным и правильным
соединением, то очевидно, что мы не должны делать исключения из этого
общего правила в пользу людских свидетельств, связь которых с любым
явлением сама по себе так же мало необходима, как и всякая другая. Если бы
память не обладала известной степенью устойчивости, если бы люди не имели в
общем склонности к правде и принципам честности, если бы они не испытывали
стыда, когда их уличают во лжи, если бы, говорю я, мы не могли узнать из
опыта, что все эти качества свойственны человеческой природе, мы никогда не
питали бы ни малейшего доверия к свидетельству людей. Человек безумный или
же известный своей лживостью и подлостью не пользуется у нас никаким
авторитетом.
Так как очевидность, связанная с показаниями свидетелей и рассказами людей,
основана на прошлом опыте, то она меняется вместе с опытом и
рассматривается или как доказательство, или же как вероятность сообразно
тому, постоянна или изменчива связь между различного рода свидетельствами и
фактами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51