Быть может, мы
способны познать сложные идеи с помощью определения, являющегося не чем
иным, как перечислением частей, или простых идей, из которых составлены
сложные. Но когда мы доведем свои определения до самых простых идей и все
же будем находить в них некоторую двусмысленность и темноту, какое же
средство останется еще в нашем распоряжении? Что сможем мы изобрести для
того, чтобы пролить свет на эти идеи и сделать их вполне точными и
определенными для нашего умственного взора? Указать впечатления, или
первичные чувствования, с которых эти идеи скопированы. Все эти впечатления
сильны и доступны восприятию, они не оставляют места двусмысленности, они
не только сами ярко освещены, но могут пролить свет и на соответствующие им
идеи, скрытые во тьме. Таким путем нам, возможно, удастся изобрести новый
микроскоп, или оптический инструмент, с помощью которого самые мелкие,
самые простые идеи моральных наук могут быть увеличены настолько, что
станут зримыми и доступными познанию наравне с самыми крупными и заметными
идеями, какие только могут стать предметом нашего исследования.
Итак, чтобы вполне ознакомиться с идеей силы, или необходимой связи,
рассмотрим соответствующее впечатление, а чтобы найти с большей
несомненностью это впечатление, будем искать его во всех источниках, из
которых оно может быть почерпнуто.
Рассматривая окружающие нас внешние объекты и действия причин, мы не
способны, исходя из одного примера, открыть какую-либо силу, или
необходимую связь, и вообще какое-нибудь качество, связывающее действие с
причиной и делающее первое неизменным следствием второй. Мы находим только,
что действие в самом деле, фактически, следует за причиной. Толчок,
производимый одним бильярдным шаром, сопровождается движением второго. И
это все, что является внешним чувствам. Дух не получает от этой
последовательности объектов никакого чувства, или внутреннего впечатления,
а значит, ни в каком единичном, частном случае причинности нет ничего
такого, что могло бы вызвать идею силы, или необходимой связи.
При первом появлении объекта мы никогда не можем предположить, какое
действие он произведет. Но если бы сила, или энергия, какой-нибудь причины
могла быть открыта умом, мы были бы в состоянии предвидеть действие даже
без помощи опыта и сразу же с уверенностью высказывать о нем суждение
благодаря одному лишь мышлению и рассуждению.
В действительности нет ни одной частицы материи, которая посредством своих
качеств, доступных ощущению, проявила бы какую-нибудь силу, или энергию,
или дала бы нам повод воображать, что она может что-либо произвести, или
сопровождаться другим объектом, который мы могли бы назвать ее действием.
Плотность, протяжение, движение-эти качества представляют собой нечто
законченное и никогда не указывают на какое-нибудь другое явление, которое
могло бы быть их результатом. События во вселенной постоянно чередуются, и
один объект сменяет другой в непрерывной последовательности; но сила, или
мощь, приводящая в движение весь механизм, полностью скрыта от нас и
никогда не проявляется ни в одном из доступных ощущению качеств тел. Мы
знаем, что тепло фактически постоянно сопровождает пламя, но какова между
ними связь, не можем ни предположить, ни вообразить. Итак, невозможно,
чтобы идея силы была выведена из рассмотрения единичных примеров действия
тел, коль скоро никакое тело никогда не проявляет силы, которая могла бы
послужить первоисточником этой идеи*.
* Г-н Локк в главе о силе говорит, что, обнаруживая в материи посредством
опыта некоторые новые действия и заключая, что где-нибудь должна
существовать сила, способная их произвести, мы в результате этого
рассуждения доходим наконец до идеи силы. Но никакое рассуждение никогда не
может дать нам новой, первичной, простой идеи, в чем сознается и сам
философ. Следовательно, происхождение данной идеи никоим образом не могло
быть таковым.
Поскольку внешние объекты, будучи такими, какими они являются чувствам, не
дают нам посредством своих действий в единичных случаях идею силы, или
необходимой связи, посмотрим, не проистекает ли эта идея из рефлексии над
операциями нашего собственного ума и не скопирована ли она с какого-нибудь
внутреннего впечатления. Можно сказать, что мы ежеминутно сознаем свою
внутреннюю силу, чувствуя, что простым повелением воли можем приводить в
движение органы своего тела или направлять свои духовные способности. Акт
воли производит движение в наших членах или вызывает новую идею в нашем
воображении; это воздействие воли мы знаем благодаря сознанию; отсюда мы
приобретаем идею силы, или энергии, и уверенность в том, что мы, равно как
и другие разумные существа, обладаем силой. Итак, эта идея есть идея
рефлексии, ибо она возникает путем рефлексии над деятельностью нашего
собственного ума и над властью, проявляемой волей как над органами тела,
так и над способностями души.
Перейдем к рассмотрению этой попытки объяснения и сперва рассмотрим то, что
касается влияния воли на органы нашего тела. Это влияние, отметим мы, есть
факт, который подобно всем другим естественным явлениям может быть
обнаружен только путем опыта и никогда не может быть выведен заранее из
какой-нибудь заключающейся в причине явной энергии, или силы, которая бы
связывала причину с действием и превращала второе в неизменное следствие
первой. Движение нашего тела следует за повелением нашей воли - это мы
сознаем ежеминутно. Но от непосредственного осознания того, каким образом
это происходит и благодаря какой энергии воля производит столь необычное
действие, мы настолько далеки, что последние всегда будут ускользать даже
от самого тщательного нашего исследования.
Ибо, во-первых, есть ли во всей природе принцип более таинственный, нежели
связь души и тела, принцип, благодаря которому предполагаемая духовная
субстанция приобретает над материальной такое влияние, что самая утонченная
мысль может действовать на самую грубую материю? Если бы мы были в силах
вследствие тайного желания передвигать горы или направлять планеты по их
орбитам, то эта огромная власть не была бы более необыкновенной или более
превышающей наше понимание, чем упомянутая выше. Но если бы при помощи
сознания мы восприняли в воле силу, или энергию, мы должны были бы познать
эту силу и ее связь с действием, а также тайное единение души с телом и
природу обеих этих субстанций, благодаря которой одна из них способна во
многих случаях действовать на другую.
Во-вторых, мы не способны в равной мере произвольно приводить в движение
все органы нашего тела, хотя и не можем указать для объяснения столь
значительного различия между отдельными органами никакого основания, кроме
опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
способны познать сложные идеи с помощью определения, являющегося не чем
иным, как перечислением частей, или простых идей, из которых составлены
сложные. Но когда мы доведем свои определения до самых простых идей и все
же будем находить в них некоторую двусмысленность и темноту, какое же
средство останется еще в нашем распоряжении? Что сможем мы изобрести для
того, чтобы пролить свет на эти идеи и сделать их вполне точными и
определенными для нашего умственного взора? Указать впечатления, или
первичные чувствования, с которых эти идеи скопированы. Все эти впечатления
сильны и доступны восприятию, они не оставляют места двусмысленности, они
не только сами ярко освещены, но могут пролить свет и на соответствующие им
идеи, скрытые во тьме. Таким путем нам, возможно, удастся изобрести новый
микроскоп, или оптический инструмент, с помощью которого самые мелкие,
самые простые идеи моральных наук могут быть увеличены настолько, что
станут зримыми и доступными познанию наравне с самыми крупными и заметными
идеями, какие только могут стать предметом нашего исследования.
Итак, чтобы вполне ознакомиться с идеей силы, или необходимой связи,
рассмотрим соответствующее впечатление, а чтобы найти с большей
несомненностью это впечатление, будем искать его во всех источниках, из
которых оно может быть почерпнуто.
Рассматривая окружающие нас внешние объекты и действия причин, мы не
способны, исходя из одного примера, открыть какую-либо силу, или
необходимую связь, и вообще какое-нибудь качество, связывающее действие с
причиной и делающее первое неизменным следствием второй. Мы находим только,
что действие в самом деле, фактически, следует за причиной. Толчок,
производимый одним бильярдным шаром, сопровождается движением второго. И
это все, что является внешним чувствам. Дух не получает от этой
последовательности объектов никакого чувства, или внутреннего впечатления,
а значит, ни в каком единичном, частном случае причинности нет ничего
такого, что могло бы вызвать идею силы, или необходимой связи.
При первом появлении объекта мы никогда не можем предположить, какое
действие он произведет. Но если бы сила, или энергия, какой-нибудь причины
могла быть открыта умом, мы были бы в состоянии предвидеть действие даже
без помощи опыта и сразу же с уверенностью высказывать о нем суждение
благодаря одному лишь мышлению и рассуждению.
В действительности нет ни одной частицы материи, которая посредством своих
качеств, доступных ощущению, проявила бы какую-нибудь силу, или энергию,
или дала бы нам повод воображать, что она может что-либо произвести, или
сопровождаться другим объектом, который мы могли бы назвать ее действием.
Плотность, протяжение, движение-эти качества представляют собой нечто
законченное и никогда не указывают на какое-нибудь другое явление, которое
могло бы быть их результатом. События во вселенной постоянно чередуются, и
один объект сменяет другой в непрерывной последовательности; но сила, или
мощь, приводящая в движение весь механизм, полностью скрыта от нас и
никогда не проявляется ни в одном из доступных ощущению качеств тел. Мы
знаем, что тепло фактически постоянно сопровождает пламя, но какова между
ними связь, не можем ни предположить, ни вообразить. Итак, невозможно,
чтобы идея силы была выведена из рассмотрения единичных примеров действия
тел, коль скоро никакое тело никогда не проявляет силы, которая могла бы
послужить первоисточником этой идеи*.
* Г-н Локк в главе о силе говорит, что, обнаруживая в материи посредством
опыта некоторые новые действия и заключая, что где-нибудь должна
существовать сила, способная их произвести, мы в результате этого
рассуждения доходим наконец до идеи силы. Но никакое рассуждение никогда не
может дать нам новой, первичной, простой идеи, в чем сознается и сам
философ. Следовательно, происхождение данной идеи никоим образом не могло
быть таковым.
Поскольку внешние объекты, будучи такими, какими они являются чувствам, не
дают нам посредством своих действий в единичных случаях идею силы, или
необходимой связи, посмотрим, не проистекает ли эта идея из рефлексии над
операциями нашего собственного ума и не скопирована ли она с какого-нибудь
внутреннего впечатления. Можно сказать, что мы ежеминутно сознаем свою
внутреннюю силу, чувствуя, что простым повелением воли можем приводить в
движение органы своего тела или направлять свои духовные способности. Акт
воли производит движение в наших членах или вызывает новую идею в нашем
воображении; это воздействие воли мы знаем благодаря сознанию; отсюда мы
приобретаем идею силы, или энергии, и уверенность в том, что мы, равно как
и другие разумные существа, обладаем силой. Итак, эта идея есть идея
рефлексии, ибо она возникает путем рефлексии над деятельностью нашего
собственного ума и над властью, проявляемой волей как над органами тела,
так и над способностями души.
Перейдем к рассмотрению этой попытки объяснения и сперва рассмотрим то, что
касается влияния воли на органы нашего тела. Это влияние, отметим мы, есть
факт, который подобно всем другим естественным явлениям может быть
обнаружен только путем опыта и никогда не может быть выведен заранее из
какой-нибудь заключающейся в причине явной энергии, или силы, которая бы
связывала причину с действием и превращала второе в неизменное следствие
первой. Движение нашего тела следует за повелением нашей воли - это мы
сознаем ежеминутно. Но от непосредственного осознания того, каким образом
это происходит и благодаря какой энергии воля производит столь необычное
действие, мы настолько далеки, что последние всегда будут ускользать даже
от самого тщательного нашего исследования.
Ибо, во-первых, есть ли во всей природе принцип более таинственный, нежели
связь души и тела, принцип, благодаря которому предполагаемая духовная
субстанция приобретает над материальной такое влияние, что самая утонченная
мысль может действовать на самую грубую материю? Если бы мы были в силах
вследствие тайного желания передвигать горы или направлять планеты по их
орбитам, то эта огромная власть не была бы более необыкновенной или более
превышающей наше понимание, чем упомянутая выше. Но если бы при помощи
сознания мы восприняли в воле силу, или энергию, мы должны были бы познать
эту силу и ее связь с действием, а также тайное единение души с телом и
природу обеих этих субстанций, благодаря которой одна из них способна во
многих случаях действовать на другую.
Во-вторых, мы не способны в равной мере произвольно приводить в движение
все органы нашего тела, хотя и не можем указать для объяснения столь
значительного различия между отдельными органами никакого основания, кроме
опыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51