Такое единообразие во всех частностях никогда не
встречается в природе; напротив, наблюдая разнообразные поступки различных
людей, мы можем составить большое количество разных правил, которые,
однако, предполагают все же известную степень единообразия и регулярности.
Нравы людей различны в разные эпохи и в разных странах? Благодаря этому мы
узнаем великую силу привычки и воспитания, которые формируют дух человека с
самого детства и развивают в нем твердый и стойкий характер. Два пола
значительно различаются в своем поведении и поступках? Благодаря этому мы
знакомимся с различием в характерах, которыми природа наделила каждый пол,
- различием, постоянно и равномерно сохраняемым ею. Поступки одного и того
же человека весьма различны в разные периоды его жизни с детства и до
старости? Это дает повод ко многим общим наблюдениям над постепенным
изменением наших чувств и наклонностей, над различием правил, преобладающих
у человека в разном возрасте. Даже характер, присущий каждой личности в
отдельности, обнаруживает некоторое единообразие в своих проявлениях; в
противном случае наше знакомство с людьми и наблюдение над их поведением
никогда не учили бы нас распознавать их наклонности и не помогали бы нам
согласовывать с последними наши поступки.
Я допускаю возможность таких поступков, которые, по-видимому, не находятся
в правильной связи ни с какими из известных нам мотивов и являются
исключением из всех общих правил поведения, когда-либо установленных для
управления людьми. Но если нам очень хочется знать, как мы должны судить о
таких неправильных, необыкновенных поступках, нам следует рассмотреть
мнения, которых обычно придерживаются люди относительно неправильных
явлений, встречающихся в природе и в действиях внешних объектов. Не все
причины одинаково единообразно соединены со своими обычными действиями:
ремесленник, имеющий дело только с мертвой материей, точно так же может не
достигнуть своей цели, как и политик, управляющий поступками чувствующих и
мыслящих субъектов (agents).
Толпа, привыкшая судить о вещах по тому, какими они представляются с
первого взгляда, приписывает неустойчивость явлений такой же неустойчивости
в причинах, из-за которой последние часто не оказывают своего обычного
влияния, хотя их действие и не встречает препятствий. Но философы, замечая,
что почти во всех областях природы существует большое разнообразие сил и
начал, скрытых от нас по своей малости или отдаленности, по крайней мере
считают возможным, что противоречие в явлениях происходит не вследствие
случайности причины, а вследствие скрытой деятельности противоположных
причин. Эта возможность превращается в достоверность при дальнейшем
наблюдении, когда после тщательного исследования замечают, что противоречие
в действиях всегда свидетельствует о противоречии в причинах и вызывается
взаимным противодействием последних. Крестьянин для объяснения того, что
стенные или карманные часы остановились, сумеет сказать только, что они
обычно не ходят правильно; часовщик же тотчас сообразит, что одинаковая
сила в пружине или маятнике всегда оказывает одинаковое влияние на колеса,
а в данном случае она не производит своего обычного действия, может быть,
из-за пылинки, останавливающей все движение. Исходя из наблюдения
нескольких сходных примеров, философы устанавливают правило, гласящее, что
связь между всеми причинами и действиями одинаково необходима и что
кажущаяся неустойчивость ее в некоторых случаях проистекает из скрытого
противодействия противоположных причин.
Так, когда обычные симптомы здоровья или болезни, проявляющиеся в
человеческом теле, не соответствуют нашим ожиданиям, когда лекарства не
действуют с обычной силой, когда неправильные явления вызываются
какой-нибудь особой причиной, философ и врач не удивляются этому и даже не
помышляют отрицать вообще необходимость и единообразие тех принципов,
которые управляют жизнью организма. Им известно, что тело человека -
могучая, сложная машина, что в нем таится много скрытых сил, совершенно
недоступных нашему пониманию, что оно часто должно казаться нам весьма
непостоянным в своих действиях и что, следовательно, неправильные явления,
обнаруживающиеся вовне, еще не могут служить доказательством того, что
законы природы не соблюдаются в высшей степени регулярно во внутренних
процессах тела и его внутреннем управлении.
Философ, желая быть последовательным, должен применять то же рассуждение к
действиям и хотениям разумных субъектов. Самые необычные и неожиданные
решения людей часто могут быть объяснены теми, кто знает каждую частную
черту их характера и особенность их положения. Человек, отличающийся
приветливым нравом, отвечает нам с раздражением,-это оттого, что у него
болят зубы, или оттого, что он не обедал. Человек бестолковый проявляет в
своих действиях необычайную сноровку,-это оттого, что судьба внезапно
ниспослала ему удачу. И если даже, как иногда случается, какой-нибудь
поступок не может быть объяснен ни совершившим его лицом, ни другими, все
же мы знаем вообще, что характер людей до известной степени непостоянен и
неустойчив. Это в некотором роде обычное свойство человеческой природы,
хотя в особенности данное замечание приложимо к тем лицам, которые не
руководствуются в своем поведении никакими твердыми правилами и всегда
проявляют непостоянство, следуя своим прихотям. Внутренние принципы и
мотивы могут действовать единообразно, несмотря на эти кажущиеся
неправильности, подобно тому как ветер, дождь, тучи и другие перемены
погоды, по нашему предположению, подчинены твердым принципам, хотя
последние и нелегко поддаются человеческой проницательности и малодоступны
для исследования.
Таким образом, помимо того что соединение мотивов и волевых актов так же
правильно и единообразно, как соединение причин и действий в любой области
природы, это правильное соединение всеми признано и никогда не было
предметом спора ни в философии, ни в обыденной жизни. И вот, поскольку мы
выводим все свои заключения о будущем из прошлого опыта и заключаем, что
объекты, соединение которых мы постоянно наблюдали, всегда будут
соединяться друг с другом, может показаться излишним доказательство того,
что это познаваемое путем опыта единообразие человеческих поступков и есть
источник, из которого мы черпаем свои заключления о них. Но чтобы пояснить
наш аргумент по возможности всесторонне, мы остановимся, хотя бы ненадолго,
на последнем пункте. Взаимная зависимость людей во всяком обществе так
велика, что едва ли какой-нибудь человеческий поступок представляет собой
нечто завершенное и не находится в каком-либо отношении к поступкам других
людей, необходимым для того, чтобы данный поступок вполне отвечал намерению
действующего лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
встречается в природе; напротив, наблюдая разнообразные поступки различных
людей, мы можем составить большое количество разных правил, которые,
однако, предполагают все же известную степень единообразия и регулярности.
Нравы людей различны в разные эпохи и в разных странах? Благодаря этому мы
узнаем великую силу привычки и воспитания, которые формируют дух человека с
самого детства и развивают в нем твердый и стойкий характер. Два пола
значительно различаются в своем поведении и поступках? Благодаря этому мы
знакомимся с различием в характерах, которыми природа наделила каждый пол,
- различием, постоянно и равномерно сохраняемым ею. Поступки одного и того
же человека весьма различны в разные периоды его жизни с детства и до
старости? Это дает повод ко многим общим наблюдениям над постепенным
изменением наших чувств и наклонностей, над различием правил, преобладающих
у человека в разном возрасте. Даже характер, присущий каждой личности в
отдельности, обнаруживает некоторое единообразие в своих проявлениях; в
противном случае наше знакомство с людьми и наблюдение над их поведением
никогда не учили бы нас распознавать их наклонности и не помогали бы нам
согласовывать с последними наши поступки.
Я допускаю возможность таких поступков, которые, по-видимому, не находятся
в правильной связи ни с какими из известных нам мотивов и являются
исключением из всех общих правил поведения, когда-либо установленных для
управления людьми. Но если нам очень хочется знать, как мы должны судить о
таких неправильных, необыкновенных поступках, нам следует рассмотреть
мнения, которых обычно придерживаются люди относительно неправильных
явлений, встречающихся в природе и в действиях внешних объектов. Не все
причины одинаково единообразно соединены со своими обычными действиями:
ремесленник, имеющий дело только с мертвой материей, точно так же может не
достигнуть своей цели, как и политик, управляющий поступками чувствующих и
мыслящих субъектов (agents).
Толпа, привыкшая судить о вещах по тому, какими они представляются с
первого взгляда, приписывает неустойчивость явлений такой же неустойчивости
в причинах, из-за которой последние часто не оказывают своего обычного
влияния, хотя их действие и не встречает препятствий. Но философы, замечая,
что почти во всех областях природы существует большое разнообразие сил и
начал, скрытых от нас по своей малости или отдаленности, по крайней мере
считают возможным, что противоречие в явлениях происходит не вследствие
случайности причины, а вследствие скрытой деятельности противоположных
причин. Эта возможность превращается в достоверность при дальнейшем
наблюдении, когда после тщательного исследования замечают, что противоречие
в действиях всегда свидетельствует о противоречии в причинах и вызывается
взаимным противодействием последних. Крестьянин для объяснения того, что
стенные или карманные часы остановились, сумеет сказать только, что они
обычно не ходят правильно; часовщик же тотчас сообразит, что одинаковая
сила в пружине или маятнике всегда оказывает одинаковое влияние на колеса,
а в данном случае она не производит своего обычного действия, может быть,
из-за пылинки, останавливающей все движение. Исходя из наблюдения
нескольких сходных примеров, философы устанавливают правило, гласящее, что
связь между всеми причинами и действиями одинаково необходима и что
кажущаяся неустойчивость ее в некоторых случаях проистекает из скрытого
противодействия противоположных причин.
Так, когда обычные симптомы здоровья или болезни, проявляющиеся в
человеческом теле, не соответствуют нашим ожиданиям, когда лекарства не
действуют с обычной силой, когда неправильные явления вызываются
какой-нибудь особой причиной, философ и врач не удивляются этому и даже не
помышляют отрицать вообще необходимость и единообразие тех принципов,
которые управляют жизнью организма. Им известно, что тело человека -
могучая, сложная машина, что в нем таится много скрытых сил, совершенно
недоступных нашему пониманию, что оно часто должно казаться нам весьма
непостоянным в своих действиях и что, следовательно, неправильные явления,
обнаруживающиеся вовне, еще не могут служить доказательством того, что
законы природы не соблюдаются в высшей степени регулярно во внутренних
процессах тела и его внутреннем управлении.
Философ, желая быть последовательным, должен применять то же рассуждение к
действиям и хотениям разумных субъектов. Самые необычные и неожиданные
решения людей часто могут быть объяснены теми, кто знает каждую частную
черту их характера и особенность их положения. Человек, отличающийся
приветливым нравом, отвечает нам с раздражением,-это оттого, что у него
болят зубы, или оттого, что он не обедал. Человек бестолковый проявляет в
своих действиях необычайную сноровку,-это оттого, что судьба внезапно
ниспослала ему удачу. И если даже, как иногда случается, какой-нибудь
поступок не может быть объяснен ни совершившим его лицом, ни другими, все
же мы знаем вообще, что характер людей до известной степени непостоянен и
неустойчив. Это в некотором роде обычное свойство человеческой природы,
хотя в особенности данное замечание приложимо к тем лицам, которые не
руководствуются в своем поведении никакими твердыми правилами и всегда
проявляют непостоянство, следуя своим прихотям. Внутренние принципы и
мотивы могут действовать единообразно, несмотря на эти кажущиеся
неправильности, подобно тому как ветер, дождь, тучи и другие перемены
погоды, по нашему предположению, подчинены твердым принципам, хотя
последние и нелегко поддаются человеческой проницательности и малодоступны
для исследования.
Таким образом, помимо того что соединение мотивов и волевых актов так же
правильно и единообразно, как соединение причин и действий в любой области
природы, это правильное соединение всеми признано и никогда не было
предметом спора ни в философии, ни в обыденной жизни. И вот, поскольку мы
выводим все свои заключения о будущем из прошлого опыта и заключаем, что
объекты, соединение которых мы постоянно наблюдали, всегда будут
соединяться друг с другом, может показаться излишним доказательство того,
что это познаваемое путем опыта единообразие человеческих поступков и есть
источник, из которого мы черпаем свои заключления о них. Но чтобы пояснить
наш аргумент по возможности всесторонне, мы остановимся, хотя бы ненадолго,
на последнем пункте. Взаимная зависимость людей во всяком обществе так
велика, что едва ли какой-нибудь человеческий поступок представляет собой
нечто завершенное и не находится в каком-либо отношении к поступкам других
людей, необходимым для того, чтобы данный поступок вполне отвечал намерению
действующего лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51