Г.В.Ф. Гегель Наука логики. - Спб., - 1997.
ВВЕДЕНИЕ
Всеобщее понятие логики
Ни в какой другой науке не чувствуется столь сильно потребность начинать
с самой сути дела, без предварительных размышлений, как в науке логики. В
каждой другой науке рассматриваемый ею предмет и научный метод различаются
между собой; равным образом и содержание [этих наук] не начинает абсолютно с
самого начала, а зависит от других понятий и связано с окружающим его иным
материалом. Вот почему за этими науками признается право говорить лишь при
помощи лемм о почве, на которой они стоят, и о ее связи, равно как и о
методе, прямо применять предполагаемые известными и принятыми формы
дефиниций и т. п. и пользоваться для установления своих всеобщих понятий и
основных определений обычным способом рассуждения.
Логика же, напротив, не может брать в качестве предпосылки ни одной из
этих форм рефлексии или правил и законов мышления, ибо сами они составляют
часть ее содержания и сначала должны получить свое обоснование внутри нее.
Но в ее содержание входит не только указание научного метода, но и вообще
само понятие науки, причем это понятие составляет ее конечный результат: она
поэтому не может заранее сказать, что она такое, лишь все ее изложение
порождает это знание о ней самой как ее итог (Letztes) и завершение. И точно
так же ее предмет, мышление или, говоря определеннее, мышление, постигающее
в понятиях, рассматривается по существу внутри нее; понятие этого мышления
образуется в ходе ее развертывания и, стало быть, не может быть предпослано.
То, что мы предпосылаем здесь в этом введении, не имеет поэтому своей целью
обосновать, скажем, понятие логики или дать наперед научное обоснование ее
содержания и метода, а имеет своей целью с помощью некоторых разъяснений и
размышлений в рассуждающем и историческом духе растолковать представлению ту
точку зрения, с которой следует рассматривать эту науку.
Если вообще логику признают наукой о мышлении, то под этим понимают, что
это мышление составляет голую форму некоторого познания, что логика
абстрагируется от всякого содержания, и так называемая вторая составная
часть всякого познания, материя, должна быть дана откуда-то извне, что,
следовательно, логика, от которой эта материя совершенно независима, может
только указать формальные условия истинного познания, но не может содержать
самое реальную истину, не может даже быть путем к реальной истине, так как
именно суть истины, содержание, находится вне ее.
Но, во-первых, неудачно уже утверждение, что логика абстрагируется от
всякого содержания, что она только учит правилам мышления, не имея
возможности вдаваться в рассмотрение мыслимого и его характера. В самом
деле, если, как утверждают, ее предмет - мышление и правила мышления, то она
непосредственно в них имеет 'свое, ей лишь свойственное содержание; в них
она имеет также и вторую составную часть познания, некую материю, характер
которой ее интересует.
Во-вторых, вообще представления, на которых до сих пор основывалось
понятие логики, отчасти уже сошли со сцены, отчасти им пора полностью
исчезнуть, пора, чтобы понимание этой науки исходило из более высокой точки
зрения и чтобы она приобрела совершенно измененный вид.
Понятие логики, которого придерживались до сих пор, основано на раз
навсегда принятом обыденным сознанием предположении о раздельности
содержания познания и его формы, или, иначе сказать, истины, и
достоверности. Предполагается, во-первых, что материя познавания существует
сама по себе вне мышления как некий готовый мир, что мышление, взятое само
по себе, пусто, что оно примыкает к этой материи как некая форма извне,
наполняется ею, лишь в ней обретает некоторое содержание и благодаря этому
становится реальным познанием.
Во-вторых, эти две составные части (ибо предполагается, что они находятся
между собой в отношении составных частей и познание составляется из них
механически или в лучшем случае химически) находятся, согласно этому
воззрению, в следующей иерархии: объект есть нечто само по себе завершенное,
готовое, нисколько не нуждающееся для своей действительности в мышлении,
тогда как мышление есть нечто ущербное, которому еще предстоит восполнить
себя в некоторой материи, и притом оно должно сделать себя адекватным своей
материи в качестве мягкой неопределенной формы. Истина есть соответствие
мышления предмету, и для того чтобы создать такое соответствие - ибо само по
себе оно не дано как нечто наличное, - мышление должно подчиняться предмету,
сообразоваться с ним.
В-третьих, так как различие материи и формы, предмета и мышления не
оставляется в указанной туманной неопределенности, а берется более
определенно, то каждая из них есть отделенная от другой сфера. Поэтому
мышление, воспринимая и формируя материю, не выходит за сдои пределы,
воспринимание ее и сообразование с ней остается видоизменением его самого, и
от этого оно не становится своим иным; а сознающий себя процесс определения
уж во всяком случае принадлежит лишь исключительно мышлению. Следовательно,
даже в своем отношении к предмету оно не выходит из самого себя, не
переходит к предмету; последний остается как вещь в себе просто чем-то
потусторонним мышлению.
Эти взгляды на отношение между субъектом и объектом выражают собой те
определения, которые составляют природу нашего обыденного сознания,
охватывающего лишь явления. Но когда эти предрассудки переносятся в область
разума, как будто и в нем имеет место то же самое отношение, как будто это
отношение истинно само по себе, они представляют собой заблуждения,
опровержением которых, проведенным через все части духовного и природного
универсума, служит философия или, вернее, они суть заблуждения, от которых
следует освободиться до того, как приступают к философии, так. как они
преграждают вход в нее.
В этом отношении прежняя метафизика имела более возвышенное понятие о
мышлении, чем то, которое сделалось ходячим в новейшее время. А именно она
полагала в основание то, что есть действительно истинное (das wahrhaft
Wahre) в вещах, это то, что познается мышлением о них и в них;
следовательно, действительно истинны не вещи в своей непосредственности, а
лишь вещи, возведенные в форму мышления, вещи как мыслимые. Эта метафизика,
стало быть, считала, что мышление и определения мышления не нечто чуждое
предметам, а скорее их сущность, иначе говоря, что вещи и мышление о них
сами по себе соответствуют друг другу (как и немецкий язык выражает их
сродство) " что мышление в своих имманентных определениях и истинная природа
вещей составляют одно содержание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304