* * *
Все три дня, пока над дорогой нависали лесные ветви, дружина да и сам Каллистрат были настороже. На четвертый день вздохнули с облегчением: лес поредел, отступил, открылись поля с колосящимся просом, цветущей гречихой - начались оболыжские земли.
- Каллистрат! - прокричала я, приоткрыв дверцу кареты. Когда он подъехал ближе, попросила:
- Давайте оставим моих лесных антов где-нибудь здесь - и от леса недалеко, и все-таки среди людей! Сил нет смотреть, как они бегут за нами вприпрыжку - уже ноги себе в кровь посбивали!
- За поворотом - первое село, - все еще недовольным тоном сообщил Каллистрат. - Там и оставляйте. Я распоряжусь, чтоб их не обижали и подкармливали. Пока не освоятся.
Это меня порадовало.
При прощании я сказала прочувственную речь, объяснив моим антам, что покидаю их надолго, но все время буду любить и помнить. И вернусь обязательно (причем когда говорила, то свято в это верила, - иначе бы никакого внушения не получилось). Им же велела всячески готовиться к встрече. А для этого им следует научиться говорить, как здесь говорят, работать, как здесь работают, а также есть, пить, спать, готовить, стирать, убирать, одеваться и так далее. Чтоб к моему возвращению - строго наказала я - они ничем не отличались от здешних антов!
Такого задания моим лесным жителям должно было хватить на очень долгое время. А пока они его выполняют во славу меня, обожаемой княгини, можно не беспокоиться об их душевном здоровье. Мне необходимо было сосредоточиться на собственном здоровье.
Каллистрат заверил меня, что в его поместье, куда мы приедем уже завтра, я смогу заняться рукой всерьез, на целый день погружая ее в ванночку с настоем из целебных кореньев. Пока же я ограничивалась тем, что допивала из кувшинчика последние глотки пряно-горько-кислой жидкости, приготовленной Меланьей из свежих трав.
Никодим периодически подскакивал к окошку кареты, как бы проверяя - здесь ли я? Удастся ли ему все-таки выполнить последнюю волю Порфирия Никитовича и освободиться, таким образом, для новой службы?
Будущее всерьез его беспокоило.
Мысль поватажничать как пришла, так и ушла. Все-таки по своей натуре он был человек служивый. И. если раньше служба представлялась ему делом ясным - присягнуть кравенцовскому князю и продолжать исправлять ее под все теми же знаменами, - то теперь эта перспектива его не устраивала.
С одной стороны, нынешнее положение князя Михаила казалось Никодиму унизительным. Лично он предпочел бы смерть в бою вот такому лежанию. Да еще будучи обузой для бабы.
А с другой стороны… Сама баба и была другой стороной! Общение со мной навело его на мысль сразу после выполнения последней воли Порфирия Никитовича проситься на службу именно ко мне, княгине сурожской.
В том, что я вернусь в Сурож с даровой милостью и истинной хозяйкой, Никодим не сомневался. А памятуя, как меня выставили из собственного города, был уверен, что я не стану набирать в княжескую дружину сурожских голутвенных, возьму людей со стороны. Учитывая же, так сказать, опыт личного знакомства, надеялся быстро выдвинуться в моей будущей дружине из гридни по меньшей мере в полковники Ну и просто хотелось ему служить именно у меня, вот и все!
Однако обнаружились новые обстоятельства. Его служебное рвение обернулась против него же… Никодим каждый день со страхом и раскаянием вспоминал свой пыточный подвиг. Он и раньше-то не чувствовал склонности к пыточному делу, а увидев мою реакцию на содеянное, вообще скис, опасаясь, что полностью потерял всякое уважение в моих глазах.
Однако и от мысли проситься присягнуть мне Никодим не отказался. И думал теперь одну горькую думу: что же сделать такого, чтоб загладить свою вину?
* * *
Мои лечебные процедуры едва не оказались под угрозой срыва из-за Каллистратовой хлебосольности.
Едва мы устроились в имении Оболыжских, как туда валом повалило в гости окрестное лыцарство. Слух о нас с князем Михаилом распространился быстро, и каждое утро начиналось с вереницы выстроившихся под окнами карет, повозок и спешивающихся всадников. Потом - долгое застолье. Каллистрат почувствовал себя первой знаменитостью Кравенцовского княжества, не уставал рассказывать обо мне, о моих доблестях и дорожных приключениях. Отчего приключения эти становились все красочнее день ото дня. Многие лыцары помнили еще моего отца, находили у меня большое фамильное сходство, вино за мое здоровье и успешное вокняжение в Суроже лилось рекой…
Я поняла, что здесь остановить эту веселуху будет трудно, и на четвертый день потребовала:
- В Киршаг!
Никодим поддержал меня с угрюмой радостью. Непроспавшийся после вчерашнего Каллистрат сперва не принял мое требование всерьез: - К чему такая спешка, княгиня! Вы не вылечились, мы еще даже не приступили к осмотру моей лаборатории…
- И не приступим, - заявила я. - Мне после Киршага нужно еще попасть в Вышеград.
- Княгиня, Киршаг - это такая дыра, поверьте мне. Там, кроме моря да самой Киршаговой пустохляби, и нет ничего. Вы успеете повсюду, - заюлил Каллистрат. - Смотрите, какие у меня сады, поля, лесные угодья!
- На лесные угодья я и в заповедном лесу насмотрелась, - сообщила я для незнающих. - А моря вашего не видела. Значит, в Киршаг!
И, уловив мысль Каллистрата оттянуть отъезд, уточнила:
- Отправляемся завтра, с утра.
Он стоял в полной растерянности, искал новые аргументы, жалко глядя на меня, и я не удержалась, вздохнула:
- А князь Михаил рекомендовал вас таким мыслителем, книжником, знатоком… Обещал, что получу истинное удовольствие от ученой беседы с вами…
- Княгиня! - обрадованно вскричал Каллистрат. - Я к вашим услугам!
- В Киршаге, - ободрила я его. - Разрешаю вам меня туда сопровождать.
Гостям, прибывшим к застолью, которое последовало в этот день по заведенной программе, уже было известно о моем предстоящем отъезде. К традиционным тостам добавилось пожелание успешного путешествия в Киршаг, и выяснилось, что чуть ли не у всех лыцаров имения как раз по дороге (ну в крайнем случае - чуть в стороне, но совсем чуть!), поэтому я настоятельно приглашалась в гости хотя бы на денек.
- Вы должны мне показать карту, - тихо сказала я Кал-листрату, сидевшему, как всегда, во главе стола по правую мою руку. - Неужели все Кравенцовское княжество представляет собой узкую полоску, вытянувшуюся вдоль дороги на Киршаг?
Каллистрат, отпивавший вино из серебряного кубка, чуть не захлебнулся от смеха:
- Карту? Хоть сейчас, княгиня! Только чтобы вы убедились, что это не так!
Пир был в разгаре, поэтому нашего ухода никто особо не заметил.
- Ну вот, хоть напоследок гляну, - порадовалась я, когда мы поднялись наверх, в комнаты, отведенные Каллистратом под лабораторию.
- Карта из самых точных!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154