- Он обернулся и приказал: - Ролка, привязывай Черномора к запасным лошадкам, а сам садись вместо кучера княгини. А вашего кучера, госпожа, мы пока пересадим к вам, в карету. Пусть его ваша служанка придерживает, чтоб он не сваливался с сиденья. А как придет в себя - побеседуйте с ним, поговорите.
- О чем? - Я недоуменно смотрела на Михаила.
- О чем угодно. Не имеет значения. Когда у нас будет остановка на обед, мы с вами обсудим кое-что. Не переживайте, вам навья истома не грозит!
Князь ободряюще улыбнулся, но он сейчас был единственным, кто испытывал ко мне добрые чувства. По крайней мере, в его доброе ко мне отношение хотелось верить. Про остальных я знала наверняка. Самое безобидное из названий, которые они давали мне мысленно, было «злая госпожа». Вслух не было произнесено ни слова, но люди, стоило мне посмотреть на них, отводили глаза, не в силах скрыть неприязни.
В полном замешательстве я смотрела, как тяжелого, обмякшего Николу впихивают в карету, а когда мы тронулись в путь, первым делом спросила Лизавету, изо всех сил удерживающую грузное тело кучера от падения на пол:
- Что такое «навья истома»?
- Это… - Она пыхтела, перехватывая Николу то за ворот, то за грудки, - Это вранье все… И неправда… Не может такого быть!…
- То, что «не может», - это я поняла.
Я принялась помогать Лизавете - когда Никола клонился вперед, упиралась ладонями ему в грудь. Пока нам удавалось совладать с его бесчувственной тяжестью.
- А если «может»? Тогда это что?
Лизавета отвела глаза, чем сразу напомнила кравенцовиев.
- Это, - с немалым трудом выдавила она, - когда господин своих слуг не любит… Но это не про вас! - тут же вскинулась Лизавета. - Вы любите! Вы добрая, вы хорошая!
- Подожди, - попросила я. - Толком объясни. Не любит- и что? Голодом морит? Плетьми забивает?
- Плетьми? Ну это иногда и полезно! - уверенно ответила Лизавета, снова обхватывая сползающее тело Николы. - От этого навьей истомы случиться не может!
- А от чего может?
- Так я ж говорю: когда господин не любит.
Я чуть зубами не заскрипела от бестолковости своей служанки.
Нашу содержательную беседу прервало шевеление Николы. Он мутно повел глазами, вяло пробормотал:
- Госпожа княгиня…
И опять начал проваливаться в беспамятство.
- Э-эй! - Я ухватила его за волосатую щеку, принялась щипать и выкручивать. - Не спать, хватит, приходи в себя.
- Слышишь, что госпожа говорит? - грозно спросила Лизавета, наклоняясь прямо к его уху. - Княгиня приказывает не спать!
- Я не сплю… - невразумительно буркнул Никола и даже попытался удобнее устроиться на сиденье. - Передай госпоже… Голова его вновь безвольно упала, а тело обмякло.
- Ну скажите же вы, госпожа! - чуть не плача взмолилась Лизавета.
- Никола! - грозно сказала я. - Княгиня с тобой говорит. Ну-ка, быстро проснись!
- Да, княгиня, - вновь открыл глаза тот. - Слушаюсь, княгиня.
Вспомнив совет Михаила поговорить с кучером, я спросила первое, что пришло в голову:
- Ты где живешь, Никола?
- Отвечай княгине! - прикрикнула Лизавета.
Я укоризненно глянула на нее, и она смущенно зарделась.
- Живу? Там… - Никола неопределенно махнул рукой, - От конюшни сбоку домик такой… Хороший. Теплый зимой. Три окошка…
Он опять начал уплывать.
Но я строго спросила:
- Семья у тебя есть?
- Как же, госпожа, - вновь ожил Никола, - Без семьи человеку нельзя…
- Детишки есть? Сколько?
- Шестеро, - уже бодрее ответил Никола. Я заметила, что он оживал при моих вопросах, поэтому стала спрашивать чаще:
- Мальчики, девочки?
- Дык это… Нет… - озаботился Никола, не зная, как ответить княгине. - Не мальчики, не девочки - взрослые они уже. У самих дети.
- Ладно, можешь не отвечать, - разрешила я. - А при князе, моем отце, ты был уже кучером?
- А как же, княгинюшка! - приосанился Никола. - Ваш батюшка много ездил, меня часто сажали править. Не так, конечно, часто, как Петрушу - старого Князева кучера…
- А на какой карете князь любил ездить?
- На карете? Батюшки! - вдруг хлопнул Никола себя по лбу. - Где это я? Никак в вашей, княгинюшка, карете? Батюшки светы, да что ж это я?.. Что ж это делается?.. Кто ж лошадьми-то правит?
- Князь Михаил посадил к нам своего человека, - успокоила я кучера, - Ролка, кажется, зовут.
- А я? - не унимался Никола. - Я-то как к вам, госпожа, в карету залез?
- Ты устал, плохо тебе стало, вот тебя и пересадили сюда, отдохнуть, - начала объяснять я
Но Лизавета сказала, презрительно поджав губы:
- Навья истома с тобой приключилась! - И, отвернувшись, глухо пробормотала: - Позорник!
- Истома? Со мной? - не поверил Никола.
- С тобой, с тобой! - зло бросила Лизавета не оборачиваясь.
Рот Николы приоткрылся, на лбу выступили бисеринки пота. Вдруг его тело поехало вниз, я испугалась, что он снова теряет сознание, но оказалось, что это Никола пытается в узком пространстве между скамеечками встать на колени.
- Нет мне прощения, княгиня, - хриплым, надтреснутым голосом произнес он. - Опозорил, как есть опозорил… Виноват, княгинюшка. На мне вся вина, мне и искупать… Какую смерть выберете, ту и исполню! - И он лбом припал к сиденью.
Наверное, потому, что до пола лбом в тесноте кареты дотянуться было просто невозможно.
- Смерть? О чем он говорит, Лизавета?
- Он правильно говорит, - твердо сказала Лизавета и наконец повернулась к нам, глянула вниз, на коленопреклоненного Николу. - Выберите ему смерть, пусть позор с себя снимет!
- Это ему обязательно - убивать себя? - ошеломленно уточнила я.
- Обязательно, - просто сказала Лизавета. - Иначе ему же хуже будет. Изведется весь, что такой позор на княгинюш… - она запнулась, побледнела, но быстро исправилась, - что такой позор на себя навлек! Лучше пусть сразу умрет, чтоб не мучиться.
- А ты бы тоже себя убила, если б с тобой такая истома приключилась? - спросила я.
- Госпожа! - Лизавета ахнула и так побледнела, что, кажется, от кожи остались одни веснушки. - Вы думаете, я могу такое?.. - Она сделала попытку бухнуться на колени, но места на полу уже давно не осталось, и она смогла только чуть съехать с сиденья. - Если могу такое, то, конечно, заслуживаю смерти. Выберите самую лютую - сполню с радостью!
- Нет, ты никогда такого не сделаешь! - резко сказала я, чувствуя, что еще секунда этого безумия - и сама потеряю сознание, - Ты молодец и смерти не заслуживаешь!
- Правда? - радостно спросила Лизавета, и слезы благодарности к моей доброте повисли на ее желтых ресничках.
Она сейчас и вправду считала меня воплощением доброты. В душе она ликовала и возносила благодарности Всевышнему, что послал ей столь замечательную хозяйку.
- Никола! Встань! - Мой голос прозвучал, как удар хлыста
Кучер попытался быстро выполнить мое приказание, но это привело только к тому, что он треснулся затылком о низенький потолок кареты.
- Сядь! - быстро сменила я распоряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154