Вероятнее всего, что именно ваш труп станет первым в этой сече.
Теперь молчала я.
Михаил подождал, не услышал возражений и продолжил:
- Но скажу вам честно, княгиня. Главная причина, по которой мои люди не станут нападать на Кавустова, - это как раз мое желание помочь вам. Вы должны сесть в Суроже на княжение. Вы нужны нашему миру. Вы нужны мне. Я не могу просто взять и отпустить вас. Назад? Домой? Будете ли вы жить там, куда сейчас хотите вернуться? Не подстерегают ли вас и там смертельные опасности? Я не знаю. Но, уйдя, вы для нашего мира исчезнете. Все равно что умрете. А я этого не хочу. И помогать вам в этом не могу.
- Князь… - Я растерянно глядела полными слез глазами на этого человека. Единственного из всех здешних жителей, в чьи мысли я не могла проникнуть. - Но что же мне тогда делать, князь?
- Вам не надо расстраиваться, княгиня.
Он взял с подушки мой небрежно кинутый шейный платок. осторожно, как маленькой, промокнул им слезы, текущие по моим щекам.
- Мы с вами спокойно доедем до Вышеграда.
- Мы с вами?
- Да. Я и так собирался в Вышеград. Селиван может этого и не знать, но князьям нельзя не бывать при царевом дворе. Цар хоть и носит звание верховного лыцара, но управляет лыцарством через нас, князей. Не думаю, что он откажет вам в своей милости. Мы ее получим и спокойно вернемся, чтобы княжить. Вы - у себя, я - у себя. А может статься, что получится и еще лучше. Я надеюсь… Впрочем, о моих надеждах мы решили не говорить. Поэтому ложитесь-ка лучше, княгиня, почивать. Дорога все ж таки дальняя.
И я захотела верить, что все будет хорошо. Что рядом с князем Михаилом мне не страшны никакие злоключения, никакие беды и горести. И я почти поверила. Но вспомнила, что именно такую, по-детски безграничную, веру - только в меня! - испытывает моя служанка, и усмехнулась.
* * *
Толпа, провожавшая в рассветном сумраке мою карету, была тиха. Кое-где слышались бабьи всхлипывания, шелестели приглушенные мужские вздохи. Да, все были убеждены, что я еду на благое дело, которое утвердит меня на Сурожском княжении по всей Прави… Но терять только-только обретенную княгиню было тяжело. На лицах конных лыцаров, двумя рядами - справа и слева, следовавших вместе с каретой, застыла скорбная суровость. В целом это скорее напоминало похоронную процессию, и я решила, что последнее воспоминание о княгине Шагировой - даже если оно окажется действительно последним - не должно быть таким траурным.
Почти у самых ворот я распахнула дверцу кареты. Выглянувшая вслед Лизавета ахнула, народ оторопел.
А я уже была на крыше кареты. Сорвала с шеи платок - так, чтобы всем была видна Филумана, засиявшая своим магнетическим блеском в первых лучах восходящего солнца. И закричала толпе:
- Мир и спокойствие да пребудут в Суроже! Правь с нами! Ждите меня и готовьтесь праздновать!
- Княгиня! Княгине слава! Свет наш княгиня! - возопила восхищенная толпа. Да так, что кони шарахнулись и карета качнулась.
Но я уже спрыгивала на облучок, Никола поспешно захлопнул за мной дверцу кареты, закричал:
- И-и, залетные!
И мы вылетели за городские стены.
Я еще раз приоткрыла дверцу, оглянулась. Народ кидал шапки и махал руками, лыцарство, так и не выступившее за городскую границу, едва сдерживало хрипящих, танцующих на месте коней. И только кравенцовское посольство - из двух карет (княжеской, с изумрудно отсвечивающим гербом, и простой кибитки для баб-поварих), телеги, пятерых всадников и трех запасных лошадей - выехало вслед за нами из ворот.
На дорогу в Вышеград.
* * *
Кое-что я начала понимать об этом мире после того, как моя карета, спокойно ехавшая впереди нашего небольшого каравана, вдруг начала трястись больше обычного, а потом резко остановилась и накренилась так, что я съехала в самый угол сиденья.
Мирно посапывавшая в дреме Лизавета не удержалась со сна и свалилась мне под ноги. И на ноги.
- Ой-ой, госпожа, что такое? - послышался снизу ее очумелый голос.
- Если ты позволишь мне встать, то я попробую узнать, - морщась и пытаясь вытащить платье из-под Лизаветы, ответила я.
Послышались мужские голоса. Через окошко я увидела, что кравенцовские всадники подскакали и спешиваются.
- Ой, сейчас, сейчас, госпожа, - барахтаясь в надетой на нее господской юбке, причитала Лизавета. Я ей позволила выбрать что-нибудь в дорогу из княжеского барахла - и вот результат: она запуталась в непривычном обилии ткани.
- Прощения просим, госпожа, но с вами все в порядке? - постучал в окошко Никодим.
- Все, - ответила я и высвободила наконец свои ноги из-под Лизаветы. - Что стряслось?
Карета стояла, погруженная по ободья в заросли зелени. Двумя колесами на каком-то бугорке, невидимом среди травы.
Наезженная дорога осталась метрах в десяти справа. Лошади мирно пощипывали листики.
- Кучер ваш заснул, - сумрачно ответил голос Порфирия с другой стороны кареты.
- Заснул? - удивилась я и вдруг поняла, что не чувствую его и не вижу даже сонных мыслей.
Спрыгнув со ступеньки, я прошуршала подолом о волны травы и, обежав карету, склонилась над лежащим на облучке
Николой.
- Он не спит. Он без сознания! - Я осторожно похлопала его по скулам. Массажу лица очень мешала густая, пегая с проседью борода.
- Княгиня?..
От своей кареты к нам бежал Михаил.
- Со мной все в порядке, - успокоила я его. - Но вот мой кучер что-то вдруг потерял сознание. Начались обещанные неприятности.
- Обещанные? - Михаил улыбнулся. - Вы все под впечатлением хитроумных речей Селивана? Что тут с вашим кучером?
Он тоже склонился к Николе, потормошил его за плечо:
- Ну хоть дышит. А вы, княгиня, хорошо его знали?
- В каком смысле? - удивилась я. - Он привез нас в Сурож, потом к княжеским теремам, теперь в Вышеград везет. Как я еще должна его знать?
- Вы говорили с ним? Приказывали?
- Приказывала? Ну приказала, кажется, в самом начале. Везти нас в Сурож. Вы думаете - я замучила его приказами? - Мне стало смешно. - Вовсе нет! Даже приказы готовиться ехать в сурожские терема и в Вышеград я передавала ему через Ли-завету.
Михаил с Порфирием переглянулись, и я услышала брезгливую мысль старшего брата: «Княгиня еще!… О слугах позаботиться не может!»
А Михаил сочувственно сказал:
- У вашего кучера навья истома.
«Навья истома! Навья истома!» - удивленно-сочувственно разнеслись его слова во всех головах.
- Что у Николы? - высунула голову из кареты Лизавета, которой, видимо, удалось справиться с юбками.
- Навья истома, - нехотя буркнул ей Никодим.
- Что? - Лизавета побледнела и зажала открывшийся рот кулачком.
А потом выскочила и забегала вокруг меня, яростно выкрикивая:
- Это не так! Не может такого быть! Не может!
- Это болезнь? - запаниковала я. - Она заразная?
- Давайте сделаем так, - предложил Михаил. - Чтобы не останавливаться и время не терять, я пока посажу править вашей каретой своего человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Теперь молчала я.
Михаил подождал, не услышал возражений и продолжил:
- Но скажу вам честно, княгиня. Главная причина, по которой мои люди не станут нападать на Кавустова, - это как раз мое желание помочь вам. Вы должны сесть в Суроже на княжение. Вы нужны нашему миру. Вы нужны мне. Я не могу просто взять и отпустить вас. Назад? Домой? Будете ли вы жить там, куда сейчас хотите вернуться? Не подстерегают ли вас и там смертельные опасности? Я не знаю. Но, уйдя, вы для нашего мира исчезнете. Все равно что умрете. А я этого не хочу. И помогать вам в этом не могу.
- Князь… - Я растерянно глядела полными слез глазами на этого человека. Единственного из всех здешних жителей, в чьи мысли я не могла проникнуть. - Но что же мне тогда делать, князь?
- Вам не надо расстраиваться, княгиня.
Он взял с подушки мой небрежно кинутый шейный платок. осторожно, как маленькой, промокнул им слезы, текущие по моим щекам.
- Мы с вами спокойно доедем до Вышеграда.
- Мы с вами?
- Да. Я и так собирался в Вышеград. Селиван может этого и не знать, но князьям нельзя не бывать при царевом дворе. Цар хоть и носит звание верховного лыцара, но управляет лыцарством через нас, князей. Не думаю, что он откажет вам в своей милости. Мы ее получим и спокойно вернемся, чтобы княжить. Вы - у себя, я - у себя. А может статься, что получится и еще лучше. Я надеюсь… Впрочем, о моих надеждах мы решили не говорить. Поэтому ложитесь-ка лучше, княгиня, почивать. Дорога все ж таки дальняя.
И я захотела верить, что все будет хорошо. Что рядом с князем Михаилом мне не страшны никакие злоключения, никакие беды и горести. И я почти поверила. Но вспомнила, что именно такую, по-детски безграничную, веру - только в меня! - испытывает моя служанка, и усмехнулась.
* * *
Толпа, провожавшая в рассветном сумраке мою карету, была тиха. Кое-где слышались бабьи всхлипывания, шелестели приглушенные мужские вздохи. Да, все были убеждены, что я еду на благое дело, которое утвердит меня на Сурожском княжении по всей Прави… Но терять только-только обретенную княгиню было тяжело. На лицах конных лыцаров, двумя рядами - справа и слева, следовавших вместе с каретой, застыла скорбная суровость. В целом это скорее напоминало похоронную процессию, и я решила, что последнее воспоминание о княгине Шагировой - даже если оно окажется действительно последним - не должно быть таким траурным.
Почти у самых ворот я распахнула дверцу кареты. Выглянувшая вслед Лизавета ахнула, народ оторопел.
А я уже была на крыше кареты. Сорвала с шеи платок - так, чтобы всем была видна Филумана, засиявшая своим магнетическим блеском в первых лучах восходящего солнца. И закричала толпе:
- Мир и спокойствие да пребудут в Суроже! Правь с нами! Ждите меня и готовьтесь праздновать!
- Княгиня! Княгине слава! Свет наш княгиня! - возопила восхищенная толпа. Да так, что кони шарахнулись и карета качнулась.
Но я уже спрыгивала на облучок, Никола поспешно захлопнул за мной дверцу кареты, закричал:
- И-и, залетные!
И мы вылетели за городские стены.
Я еще раз приоткрыла дверцу, оглянулась. Народ кидал шапки и махал руками, лыцарство, так и не выступившее за городскую границу, едва сдерживало хрипящих, танцующих на месте коней. И только кравенцовское посольство - из двух карет (княжеской, с изумрудно отсвечивающим гербом, и простой кибитки для баб-поварих), телеги, пятерых всадников и трех запасных лошадей - выехало вслед за нами из ворот.
На дорогу в Вышеград.
* * *
Кое-что я начала понимать об этом мире после того, как моя карета, спокойно ехавшая впереди нашего небольшого каравана, вдруг начала трястись больше обычного, а потом резко остановилась и накренилась так, что я съехала в самый угол сиденья.
Мирно посапывавшая в дреме Лизавета не удержалась со сна и свалилась мне под ноги. И на ноги.
- Ой-ой, госпожа, что такое? - послышался снизу ее очумелый голос.
- Если ты позволишь мне встать, то я попробую узнать, - морщась и пытаясь вытащить платье из-под Лизаветы, ответила я.
Послышались мужские голоса. Через окошко я увидела, что кравенцовские всадники подскакали и спешиваются.
- Ой, сейчас, сейчас, госпожа, - барахтаясь в надетой на нее господской юбке, причитала Лизавета. Я ей позволила выбрать что-нибудь в дорогу из княжеского барахла - и вот результат: она запуталась в непривычном обилии ткани.
- Прощения просим, госпожа, но с вами все в порядке? - постучал в окошко Никодим.
- Все, - ответила я и высвободила наконец свои ноги из-под Лизаветы. - Что стряслось?
Карета стояла, погруженная по ободья в заросли зелени. Двумя колесами на каком-то бугорке, невидимом среди травы.
Наезженная дорога осталась метрах в десяти справа. Лошади мирно пощипывали листики.
- Кучер ваш заснул, - сумрачно ответил голос Порфирия с другой стороны кареты.
- Заснул? - удивилась я и вдруг поняла, что не чувствую его и не вижу даже сонных мыслей.
Спрыгнув со ступеньки, я прошуршала подолом о волны травы и, обежав карету, склонилась над лежащим на облучке
Николой.
- Он не спит. Он без сознания! - Я осторожно похлопала его по скулам. Массажу лица очень мешала густая, пегая с проседью борода.
- Княгиня?..
От своей кареты к нам бежал Михаил.
- Со мной все в порядке, - успокоила я его. - Но вот мой кучер что-то вдруг потерял сознание. Начались обещанные неприятности.
- Обещанные? - Михаил улыбнулся. - Вы все под впечатлением хитроумных речей Селивана? Что тут с вашим кучером?
Он тоже склонился к Николе, потормошил его за плечо:
- Ну хоть дышит. А вы, княгиня, хорошо его знали?
- В каком смысле? - удивилась я. - Он привез нас в Сурож, потом к княжеским теремам, теперь в Вышеград везет. Как я еще должна его знать?
- Вы говорили с ним? Приказывали?
- Приказывала? Ну приказала, кажется, в самом начале. Везти нас в Сурож. Вы думаете - я замучила его приказами? - Мне стало смешно. - Вовсе нет! Даже приказы готовиться ехать в сурожские терема и в Вышеград я передавала ему через Ли-завету.
Михаил с Порфирием переглянулись, и я услышала брезгливую мысль старшего брата: «Княгиня еще!… О слугах позаботиться не может!»
А Михаил сочувственно сказал:
- У вашего кучера навья истома.
«Навья истома! Навья истома!» - удивленно-сочувственно разнеслись его слова во всех головах.
- Что у Николы? - высунула голову из кареты Лизавета, которой, видимо, удалось справиться с юбками.
- Навья истома, - нехотя буркнул ей Никодим.
- Что? - Лизавета побледнела и зажала открывшийся рот кулачком.
А потом выскочила и забегала вокруг меня, яростно выкрикивая:
- Это не так! Не может такого быть! Не может!
- Это болезнь? - запаниковала я. - Она заразная?
- Давайте сделаем так, - предложил Михаил. - Чтобы не останавливаться и время не терять, я пока посажу править вашей каретой своего человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154