Если честно, то меня и саму тянуло в сон. Вроде бы должна была отоспаться в свой песчаной берлоге на всю оставшуюся жизнь -так нет…
- А где твоя кроватка? - поинтересовалась я у сына, усиленно раздирая слипающиеся веки. - Куда ты ложишься спать?
- Ать, - отозвался мальчик. Протянул руку к моей ладони. - Ди.
- Пойдем, - согласилась я.
И на усталых, ватных ногах приплелась за ним в совершенно нежилого вида катакомбу. Узкую, мрачную, несмотря наЪран-жевые блики редких перистых облачков под низким потолком - а может, и благодаря им. Длинную -такую, что ее дальняя стена терялась где-то за пределами видимости. Неровные бурые стены покрывала шерсть разросшегося мха. А довершали убожество пейзажа гнутые ржавые штыри чуть не моего роста, натыканные в беспорядке здесь и там.
- Ать, - приветливо сообщил сынишка, указывая ладошкой на парочку особо мерзких штырей.
Я недоуменно приблизилась к ним, пытаясь сообразить, как все это понимать: не предполагает ли Олежка, что я после своей песчаной люльки смогу заснуть, только взгромоздившись на штырь?
Последнее, что я запомнила, - это чувство тихой радости от прикосновения тела к чему-то мягкому и пушистому. Такому, на чем приятно и растянуться, и расслабиться, и подремать всласть, забыв обо всем на свете…
* * *
Сон был развесело-сияющий: радужно брызгающийся водопад, радостное купание в его струях, солнце - очень много солнца. И полная, какая-то невероятная свобода, когда можно все. И что бы ты ни сделал - все будет просто классно!
Даже оранжевые облачка, которые я увидела, открыв глаза, тоже еще как бы соответствовали сну. Но остальное!… Что за жалкая фантазия была у создателей всех этих погребов. Я бы даже сказала - извращенно-жалкая. Сплошные закоулки, бугристые пещеры, катакомбная угрюмость… Единственная ровная стена - на пищевом складе! Единственное подлинно красивое блюдо - оказывается, чуть ли не отхожее место.. Странное понимание бытовой эстетики. А ведь могли бы, судя по всему, построить настоящий дворец - технический уровень вполне позволял..
Ладно, не будем о грустном.
Я вышла - яко Афродита из пены - из полупрозрачной массы, пузырящейся между двумя ржавыми шестами. И масса с тихим умильным вздохом исчезла за моей спиной.
Зато впереди возник коленопреклоненный, покаянный Бок-ша Все еще истощенно-худой, но уже чисто вымытый. В стираной, хоть и рваной, рубахе С ясным взором кротких глаз.
- Ты чего тут делаешь? - недовольно поинтересовалась я.
- Вас дожидаюсь, - покорно склонив голову, ответствовал ант, - Пока вы, княгиня, и княжич Олег Михайлович изволите покинуть опочивальни свои.
- Это опочивальня? - Я невольно оглянулась на гнутые ржавые железяки позади.
- Это та, которую вы изволили выбрать А Олег Михайлович всегда почивают вон в той, - Бокша указал в дальний конец мрачного коридора, где неявным облаком продолжала пузыриться капля полупрозрачного киселя.
- Княгиня, вы уж накажите меня как следует, - попросил Бокша со слезой в голосе - Что я по скудоумию своему кинул княжича на столь продолжительное время. Ведь, почитай, цельный месяц меня с ним не было. Виноват я, ох виноват!… Так бы и помер с сим грехом тяжким. Спасибо вам, матушка-княгинюшка, что не дали помереть, что пришли, выручили меня, бестолкового…
Бокша, и правда, был виноват, но выговаривать ему за это, а тем более наказывать (как? по щекам княжеской дланью отхлестать, что ли?) что-то не хотелось.
- Сначала дай мне умыться после сна, - приказала я. - А после уж разберемся. В чем ты виноват и что тут у вас делается. Показывай, где здесь умывальня и прочие удобства.
- А и нету умывальни, - озадаченно присев на коленях, сообщил ант.
- Ну где-то ж вы моетесь?
- В опочивальне.
- Там? - Я ткнула пальцем за спину. Бокша закивал.
- Но как же я там могу умыться? - с сомнением уставилась я на анта.
- Так уже ж. - Бокша замялся недоуменно.
- Что уже?
- Помылись уже. Вы ж, княгиня-матушка, и так чистая…
- Чистая? - Я взглянула на свои руки, потрогала щеку. Ощущение чистоты и вправду присутствовало.
- Это что ж - Я широко распахнула глаза. А потом прыснула от радостной догадки. - Это что, пока спала - я и купалась? А одежда?.. - оглядела я платье.
Действительно, чистое - никаких следов вчерашних ползаний на животе.
Надорванная нитка, правда, как болталась, так и болтается Непорядок. Вот если б эта опочивальня еще и штопать могла- цены б ей не было! Хотя - кто ее знает, может, и умеет. Только моя одежка для ее швейно-ремонтных упражнений не подходит - слишком уж простовата. Был бы на мне комбинезон из пластика, может, тогда она бы и взялась. А из-за какого-то, прости господи, княжеского платья?..
Вопрос с гигиеническими процедурами разрешился сам собой. Вот откуда Бокша такой чистенький л постиранный взялся!
- Ну пошли хоть позавтракаем, раб ты мой нерачительный. Заодно и расскажешь.
* * *
По совету Бокши я выбрала неяркую пищевую плитку - чуть зеленоватую, с голубыми полосами. Вкус, возникавший на языке, возвращал меня к весеннему маминому салату, к первой, нежной еще редисочке. Хрумкая этой плиткой, я и слушала немудрящий Бокшин рассказ.
Про то, как оторвались они тогда, в зимнем лесу, от погони, как добежали до Киршагского кремля. Там их приняли по-доброму, Бокшу узнали, поверили, что невдалеке бой идет и что законную супругу их кравенцовского князя захватить хотят в полон. Что после было - этим Бокша не очень интересовался, все младенцем был занят Но отряд вроде выслали. Да как-то неудачно: и княгиню отбить не сумели, и, пока скакали вкруг Киршаговой пустохляби туда-сюда, к незапертым воротам кремля проникли вражеские лазутчики. Которые и не дали ворота закрыть, а навесной мост вовремя поднять. Вот тогда к кремлю и придвинулись отряды ворогов.
Бокша о том злодейском случае услыхал чуть погодя, когда неприятель был уже в самом кремле и вовсю искал княжеского отпрыска (и прознал же, злодей, откуда-то!). Тогда-то Бокша с княжичем на руках и кинулся спасаться в подземные ходы, которые помнил еще по гуляниям вместе с матушкой-княгиней. И еще старуха к нему прибилась, нянька. Да, может, матушка-княгиня помнит ее - Чистушей звать…
- А где Чистуша-то? - спохватился Бокша.
- Как - где? - удивилась я. - Там же, где и была. Вон, за углом лежит.
- А чей-то она там лежит? - не понял Бокша. - Чего не в опочивальне?
Я только плечами пожала - откуда мне знать?
- Ой, не нравится мне, что она там лежит! - озаботился ант. - Пойду гляну - не сталось ли чего?
Я не препятствовала. Хотя и не могла понять - что могло статься с мумифицированным трупом кроме того, что уже случилось?
Бокша вылетел оттуда буквально через мгновение. Лицо бледное, глаза круглые.
- Да она ж там мертвая! - сообщил он подрагивающими губами.
- Бокша, - с подозрением уставилась я на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- А где твоя кроватка? - поинтересовалась я у сына, усиленно раздирая слипающиеся веки. - Куда ты ложишься спать?
- Ать, - отозвался мальчик. Протянул руку к моей ладони. - Ди.
- Пойдем, - согласилась я.
И на усталых, ватных ногах приплелась за ним в совершенно нежилого вида катакомбу. Узкую, мрачную, несмотря наЪран-жевые блики редких перистых облачков под низким потолком - а может, и благодаря им. Длинную -такую, что ее дальняя стена терялась где-то за пределами видимости. Неровные бурые стены покрывала шерсть разросшегося мха. А довершали убожество пейзажа гнутые ржавые штыри чуть не моего роста, натыканные в беспорядке здесь и там.
- Ать, - приветливо сообщил сынишка, указывая ладошкой на парочку особо мерзких штырей.
Я недоуменно приблизилась к ним, пытаясь сообразить, как все это понимать: не предполагает ли Олежка, что я после своей песчаной люльки смогу заснуть, только взгромоздившись на штырь?
Последнее, что я запомнила, - это чувство тихой радости от прикосновения тела к чему-то мягкому и пушистому. Такому, на чем приятно и растянуться, и расслабиться, и подремать всласть, забыв обо всем на свете…
* * *
Сон был развесело-сияющий: радужно брызгающийся водопад, радостное купание в его струях, солнце - очень много солнца. И полная, какая-то невероятная свобода, когда можно все. И что бы ты ни сделал - все будет просто классно!
Даже оранжевые облачка, которые я увидела, открыв глаза, тоже еще как бы соответствовали сну. Но остальное!… Что за жалкая фантазия была у создателей всех этих погребов. Я бы даже сказала - извращенно-жалкая. Сплошные закоулки, бугристые пещеры, катакомбная угрюмость… Единственная ровная стена - на пищевом складе! Единственное подлинно красивое блюдо - оказывается, чуть ли не отхожее место.. Странное понимание бытовой эстетики. А ведь могли бы, судя по всему, построить настоящий дворец - технический уровень вполне позволял..
Ладно, не будем о грустном.
Я вышла - яко Афродита из пены - из полупрозрачной массы, пузырящейся между двумя ржавыми шестами. И масса с тихим умильным вздохом исчезла за моей спиной.
Зато впереди возник коленопреклоненный, покаянный Бок-ша Все еще истощенно-худой, но уже чисто вымытый. В стираной, хоть и рваной, рубахе С ясным взором кротких глаз.
- Ты чего тут делаешь? - недовольно поинтересовалась я.
- Вас дожидаюсь, - покорно склонив голову, ответствовал ант, - Пока вы, княгиня, и княжич Олег Михайлович изволите покинуть опочивальни свои.
- Это опочивальня? - Я невольно оглянулась на гнутые ржавые железяки позади.
- Это та, которую вы изволили выбрать А Олег Михайлович всегда почивают вон в той, - Бокша указал в дальний конец мрачного коридора, где неявным облаком продолжала пузыриться капля полупрозрачного киселя.
- Княгиня, вы уж накажите меня как следует, - попросил Бокша со слезой в голосе - Что я по скудоумию своему кинул княжича на столь продолжительное время. Ведь, почитай, цельный месяц меня с ним не было. Виноват я, ох виноват!… Так бы и помер с сим грехом тяжким. Спасибо вам, матушка-княгинюшка, что не дали помереть, что пришли, выручили меня, бестолкового…
Бокша, и правда, был виноват, но выговаривать ему за это, а тем более наказывать (как? по щекам княжеской дланью отхлестать, что ли?) что-то не хотелось.
- Сначала дай мне умыться после сна, - приказала я. - А после уж разберемся. В чем ты виноват и что тут у вас делается. Показывай, где здесь умывальня и прочие удобства.
- А и нету умывальни, - озадаченно присев на коленях, сообщил ант.
- Ну где-то ж вы моетесь?
- В опочивальне.
- Там? - Я ткнула пальцем за спину. Бокша закивал.
- Но как же я там могу умыться? - с сомнением уставилась я на анта.
- Так уже ж. - Бокша замялся недоуменно.
- Что уже?
- Помылись уже. Вы ж, княгиня-матушка, и так чистая…
- Чистая? - Я взглянула на свои руки, потрогала щеку. Ощущение чистоты и вправду присутствовало.
- Это что ж - Я широко распахнула глаза. А потом прыснула от радостной догадки. - Это что, пока спала - я и купалась? А одежда?.. - оглядела я платье.
Действительно, чистое - никаких следов вчерашних ползаний на животе.
Надорванная нитка, правда, как болталась, так и болтается Непорядок. Вот если б эта опочивальня еще и штопать могла- цены б ей не было! Хотя - кто ее знает, может, и умеет. Только моя одежка для ее швейно-ремонтных упражнений не подходит - слишком уж простовата. Был бы на мне комбинезон из пластика, может, тогда она бы и взялась. А из-за какого-то, прости господи, княжеского платья?..
Вопрос с гигиеническими процедурами разрешился сам собой. Вот откуда Бокша такой чистенький л постиранный взялся!
- Ну пошли хоть позавтракаем, раб ты мой нерачительный. Заодно и расскажешь.
* * *
По совету Бокши я выбрала неяркую пищевую плитку - чуть зеленоватую, с голубыми полосами. Вкус, возникавший на языке, возвращал меня к весеннему маминому салату, к первой, нежной еще редисочке. Хрумкая этой плиткой, я и слушала немудрящий Бокшин рассказ.
Про то, как оторвались они тогда, в зимнем лесу, от погони, как добежали до Киршагского кремля. Там их приняли по-доброму, Бокшу узнали, поверили, что невдалеке бой идет и что законную супругу их кравенцовского князя захватить хотят в полон. Что после было - этим Бокша не очень интересовался, все младенцем был занят Но отряд вроде выслали. Да как-то неудачно: и княгиню отбить не сумели, и, пока скакали вкруг Киршаговой пустохляби туда-сюда, к незапертым воротам кремля проникли вражеские лазутчики. Которые и не дали ворота закрыть, а навесной мост вовремя поднять. Вот тогда к кремлю и придвинулись отряды ворогов.
Бокша о том злодейском случае услыхал чуть погодя, когда неприятель был уже в самом кремле и вовсю искал княжеского отпрыска (и прознал же, злодей, откуда-то!). Тогда-то Бокша с княжичем на руках и кинулся спасаться в подземные ходы, которые помнил еще по гуляниям вместе с матушкой-княгиней. И еще старуха к нему прибилась, нянька. Да, может, матушка-княгиня помнит ее - Чистушей звать…
- А где Чистуша-то? - спохватился Бокша.
- Как - где? - удивилась я. - Там же, где и была. Вон, за углом лежит.
- А чей-то она там лежит? - не понял Бокша. - Чего не в опочивальне?
Я только плечами пожала - откуда мне знать?
- Ой, не нравится мне, что она там лежит! - озаботился ант. - Пойду гляну - не сталось ли чего?
Я не препятствовала. Хотя и не могла понять - что могло статься с мумифицированным трупом кроме того, что уже случилось?
Бокша вылетел оттуда буквально через мгновение. Лицо бледное, глаза круглые.
- Да она ж там мертвая! - сообщил он подрагивающими губами.
- Бокша, - с подозрением уставилась я на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154