- Ну-ка, подсоби, - приказал он Богдану, и они вдвоем вытянули за руки из подвальной темноты на свет беспамятно обвисающее тело богато, по-княжески одетого подростка, почти мальчишку.
- Задохся! - презрительно бросил Зиновий, глянув через плечо на нашу находку.
- А может, и нет, - сказала я, становясь возле тела парня на колени. - Надо бы попробовать сделать искусственное дыхание…
И обвела глазами столпившихся вокруг мужчин.
Увы. Вряд ли кто-то из них обучен приемам искусственного дыхания. Ну а мне, княгине, мужней жене, целовать в губы постороннее лицо мужеска полу Сомнительно, что мой медицинский порыв - оказать пострадавшему первую помощь - окружающие воспримут адекватно.
С другой стороны - речь идет о спасении человеческой жизни.
Я почти решилась на проведение необходимого комплекса мероприятий, но, к счастью, необходимость в этом отпала сама собой - парень вдруг вздохнул самостоятельно и даже чуть слышно застонал, не открывая глаз.
- Да там, кажись, еще хтось есть! - сообщил Богдан, заглядывая в дыру подпола. - Кажись, девки какие-то. И с ними мужики.
И он полез вниз.
- Богдан! - в тревоге выкрикнула я. Что-то мне совсем не понравилась лихость, с которой он туда полез.
- Чего, матушка, - глухо отозвался Богдан из глубины. И смолк.
- Ты споткнулся, что ли? - удивленно поинтересовался Кизим, присаживаясь на корточки возле люка. - Упал и не встает, - недоуменно сообщил он мне.
- Богдан, твою дивизию! - заорала я, подхватываясь. - Там же, наверно, угарный газ внизу скопился! Кизим, быстро! - накинулась я на опешившего дружинника, - Спускайся
Богданом и тащи его наружу. Только при этом сам не дыши! - закричала я уже начавшему скрываться в темноту Кизиму - Слышишь? Задержи дыхание, чтоб ни молекулы ядовитого газа тебе не попало внутрь, в легкие! Не сметь дышать - как бы ни хотелось! Если не сможешь терпеть, лучше сразу вылезай наверх! - продолжала давать я указания, согнувшись над пастью подпола и пытаясь разглядеть, что там делается.
Но видела только шапку на затылке Кизима, который ворочал внизу неподатливое тело Богдана.
Я прислушалась к скачке его напряженных мыслей - совладать с грузным телом Кизиму было нелегко. Он с трудом подтаскивал Богдана к пятну света, падающего сверху, из люка подпола, и я чувствовала, что надолго его не хватит.
Вдруг снизу раздался шумный выдох.
- Кизим! - охнула я.
Но голова моего дружинника уже метнулась из глубины вверх по уступам стены, сделанной полого и заменяющей лестницу. Бледное Кизимово лицо с вытаращенными глазами возникло над полом.
- Ой, не могу больше! - надрывно, на вдохе пожаловался он, - Вот чуть отдышусь… Сейчас только… Тогда уж опять полезу…
И добавил через пару натужных вдохов-выдохов: - Тяжелый он, Богдан-то!
Я почувствовала, что меня кто-то осторожно оттесняет плечом от отверстия подпола. Подняла глаза - Никодим. Уголки губ у него были решительно поджаты, а под шапкой билась только одна мысль: «Я воевода - мне и отвечать за дружинника!» - А ну вылазь, - грубо приказал он Кизиму. И даже потянул с силой за ворот из люка. - Вылазь, я сам туда пойду!
Кизим оторопело подчинился, тяжело поднялся наверх по земляным ступенькам, стал в сторонку, все еще с присвистом продыхиваясь.
А Никодим глубоко вздохнул и, задержав дыхание, нырнул вниз. В черноту.
Менее чем через минуту к нам оттуда взмыла опущенная голова Богдана и его поникшие плечи.
- Хватай! - полупридушенно приказал снизу Никодим.
Потянулось сразу несколько рук, и общими усилиями беспамятного Богдана выволокли наружу. Да и Никодиму помогли выбраться
Я похлопала Богдана по бледным щекам. Он задышал, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег, глаза приобрели осмысленность.
- Ну, слава богу, хоть с одним все в порядке, - подытожила я и обернулась ко все еще лежащему навзничь, всеми забытому княжескому сыну Якову.
Оказалось, что он тоже открыл глаза и теперь молча смотрел на нас снизу вверх. Не делая никаких попыток подняться или хотя бы пошевелиться.
- Яков! - тихонько окликнул его Михаил, присаживаясь рядом на корточки. - Ты как?
Яков перевел на него взгляд, но не произнес ни звука.
- Давай, я помогу тебе сесть, - предложил Михаил, приподнимая его за плечи.
И тут я услышала спокойную, отчетливую мысль сына князя Окинфова. Даже не мысль, а ощущение. Безбрежное, всеох-ватное. И безнадежное: «Все - убийцы. Цар, волхвы, Михаил Квасуров, ратники, ополченцы, отец, братья - все. И я. Убийцы. Зачем жить?» - Ну, давай, - уговаривал Михаил, усаживая его и поддерживая под спину. - Все плохое кончилось…
В Якове что-то дернулось, он резко отвернулся от Михаила и наклонился, опираясь на тонкие мальчишечьи руки. Его тошнило. Долго, мучительно. В воздух взвивались снежинки пепла, и когда Яков вновь повернулся к нам, утираясь тыльной стороной ладони, брови и волосы его были припорошены седой трухой. А в глазах стояли слезы.
- Ублюдок волхвовский, - зло сказал Зиновий.
- Ты меня узнаешь, Яков? - настойчиво спрашивал Михаил. - Ты с отцом и братьями был два года тому назад в Киршаге. Я - Михаил Квасуров, кравенцовский князь.
- Узнаю, - тихо ответил Яков и скривился от нового приступа тошноты.
Но переборол его. Расправил плечи, глубоко вздохнул. Подумал недоуменно: «Зачем мне это? Я все равно не хочу жить…»
И предложил вдруг твердым голосом: - Михаил, убей меня.
- С чего вдруг? - удивился Михаил. - Все ведь уже позади!
- Позади, - подтвердил Яков. - Только впереди ничего нет. Совсем. Михаил не стан спорить с ним и, кивая в сторону черноты подпола, спросил: - Кто там остался?
Яков послушно начал перечислять: - Отец, братья - Иван и Юрий, сестры - Ираида с Удьянкой, нянька, отцовы слуги…
- Всех их надо достать, - со вздохом констатировал Михаил.
- Зачем? - равнодушно пожал плечами Яков. - Они все умерли. И я должен умереть. Я виноват. Я пытался открыть подпол, но не смог.
Взгляд его вдруг остановился на лице Зиновия.
- Я знаю тебя, - сказал Яков. - Ты сын князя Константина. Ты меня, верно, не помнишь, я мал был тогда. А я тебя помню. Мы с отцом и братьями гостевали у вас в Сморгони. Я вижу, у тебя есть меч. Заруби меня. Я видел, как казнили твоего отца. Князь Лексей не пошел, братья не пошли, один я пошел. Я видел и ничего не сделал. Ты должен зарубить меня.
Мне совсем перестало нравиться то, что тут происходило - Вот что… - начала я.
Но продолжить мне помешал Зиновий. Он рывком наклонился к Якову, одной рукой ухватил его за грудки, вторую сжал на тонкой обнаженной шее мальчишки.
- Э-эй! - воскликнула я. Но Зиновий уже отпустил Якова, выпрямился.
Не глядя, глухим голосом произнес: - Я помню тебя.
Круто повернулся и зашагал прочь, исподтишка вытирая глаза.
Ярость, боль, гнев, жалость, раскаяние - все переплелось в его душе. Обезоружив, запутав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
- Задохся! - презрительно бросил Зиновий, глянув через плечо на нашу находку.
- А может, и нет, - сказала я, становясь возле тела парня на колени. - Надо бы попробовать сделать искусственное дыхание…
И обвела глазами столпившихся вокруг мужчин.
Увы. Вряд ли кто-то из них обучен приемам искусственного дыхания. Ну а мне, княгине, мужней жене, целовать в губы постороннее лицо мужеска полу Сомнительно, что мой медицинский порыв - оказать пострадавшему первую помощь - окружающие воспримут адекватно.
С другой стороны - речь идет о спасении человеческой жизни.
Я почти решилась на проведение необходимого комплекса мероприятий, но, к счастью, необходимость в этом отпала сама собой - парень вдруг вздохнул самостоятельно и даже чуть слышно застонал, не открывая глаз.
- Да там, кажись, еще хтось есть! - сообщил Богдан, заглядывая в дыру подпола. - Кажись, девки какие-то. И с ними мужики.
И он полез вниз.
- Богдан! - в тревоге выкрикнула я. Что-то мне совсем не понравилась лихость, с которой он туда полез.
- Чего, матушка, - глухо отозвался Богдан из глубины. И смолк.
- Ты споткнулся, что ли? - удивленно поинтересовался Кизим, присаживаясь на корточки возле люка. - Упал и не встает, - недоуменно сообщил он мне.
- Богдан, твою дивизию! - заорала я, подхватываясь. - Там же, наверно, угарный газ внизу скопился! Кизим, быстро! - накинулась я на опешившего дружинника, - Спускайся
Богданом и тащи его наружу. Только при этом сам не дыши! - закричала я уже начавшему скрываться в темноту Кизиму - Слышишь? Задержи дыхание, чтоб ни молекулы ядовитого газа тебе не попало внутрь, в легкие! Не сметь дышать - как бы ни хотелось! Если не сможешь терпеть, лучше сразу вылезай наверх! - продолжала давать я указания, согнувшись над пастью подпола и пытаясь разглядеть, что там делается.
Но видела только шапку на затылке Кизима, который ворочал внизу неподатливое тело Богдана.
Я прислушалась к скачке его напряженных мыслей - совладать с грузным телом Кизиму было нелегко. Он с трудом подтаскивал Богдана к пятну света, падающего сверху, из люка подпола, и я чувствовала, что надолго его не хватит.
Вдруг снизу раздался шумный выдох.
- Кизим! - охнула я.
Но голова моего дружинника уже метнулась из глубины вверх по уступам стены, сделанной полого и заменяющей лестницу. Бледное Кизимово лицо с вытаращенными глазами возникло над полом.
- Ой, не могу больше! - надрывно, на вдохе пожаловался он, - Вот чуть отдышусь… Сейчас только… Тогда уж опять полезу…
И добавил через пару натужных вдохов-выдохов: - Тяжелый он, Богдан-то!
Я почувствовала, что меня кто-то осторожно оттесняет плечом от отверстия подпола. Подняла глаза - Никодим. Уголки губ у него были решительно поджаты, а под шапкой билась только одна мысль: «Я воевода - мне и отвечать за дружинника!» - А ну вылазь, - грубо приказал он Кизиму. И даже потянул с силой за ворот из люка. - Вылазь, я сам туда пойду!
Кизим оторопело подчинился, тяжело поднялся наверх по земляным ступенькам, стал в сторонку, все еще с присвистом продыхиваясь.
А Никодим глубоко вздохнул и, задержав дыхание, нырнул вниз. В черноту.
Менее чем через минуту к нам оттуда взмыла опущенная голова Богдана и его поникшие плечи.
- Хватай! - полупридушенно приказал снизу Никодим.
Потянулось сразу несколько рук, и общими усилиями беспамятного Богдана выволокли наружу. Да и Никодиму помогли выбраться
Я похлопала Богдана по бледным щекам. Он задышал, разевая рот, как рыба, выброшенная на берег, глаза приобрели осмысленность.
- Ну, слава богу, хоть с одним все в порядке, - подытожила я и обернулась ко все еще лежащему навзничь, всеми забытому княжескому сыну Якову.
Оказалось, что он тоже открыл глаза и теперь молча смотрел на нас снизу вверх. Не делая никаких попыток подняться или хотя бы пошевелиться.
- Яков! - тихонько окликнул его Михаил, присаживаясь рядом на корточки. - Ты как?
Яков перевел на него взгляд, но не произнес ни звука.
- Давай, я помогу тебе сесть, - предложил Михаил, приподнимая его за плечи.
И тут я услышала спокойную, отчетливую мысль сына князя Окинфова. Даже не мысль, а ощущение. Безбрежное, всеох-ватное. И безнадежное: «Все - убийцы. Цар, волхвы, Михаил Квасуров, ратники, ополченцы, отец, братья - все. И я. Убийцы. Зачем жить?» - Ну, давай, - уговаривал Михаил, усаживая его и поддерживая под спину. - Все плохое кончилось…
В Якове что-то дернулось, он резко отвернулся от Михаила и наклонился, опираясь на тонкие мальчишечьи руки. Его тошнило. Долго, мучительно. В воздух взвивались снежинки пепла, и когда Яков вновь повернулся к нам, утираясь тыльной стороной ладони, брови и волосы его были припорошены седой трухой. А в глазах стояли слезы.
- Ублюдок волхвовский, - зло сказал Зиновий.
- Ты меня узнаешь, Яков? - настойчиво спрашивал Михаил. - Ты с отцом и братьями был два года тому назад в Киршаге. Я - Михаил Квасуров, кравенцовский князь.
- Узнаю, - тихо ответил Яков и скривился от нового приступа тошноты.
Но переборол его. Расправил плечи, глубоко вздохнул. Подумал недоуменно: «Зачем мне это? Я все равно не хочу жить…»
И предложил вдруг твердым голосом: - Михаил, убей меня.
- С чего вдруг? - удивился Михаил. - Все ведь уже позади!
- Позади, - подтвердил Яков. - Только впереди ничего нет. Совсем. Михаил не стан спорить с ним и, кивая в сторону черноты подпола, спросил: - Кто там остался?
Яков послушно начал перечислять: - Отец, братья - Иван и Юрий, сестры - Ираида с Удьянкой, нянька, отцовы слуги…
- Всех их надо достать, - со вздохом констатировал Михаил.
- Зачем? - равнодушно пожал плечами Яков. - Они все умерли. И я должен умереть. Я виноват. Я пытался открыть подпол, но не смог.
Взгляд его вдруг остановился на лице Зиновия.
- Я знаю тебя, - сказал Яков. - Ты сын князя Константина. Ты меня, верно, не помнишь, я мал был тогда. А я тебя помню. Мы с отцом и братьями гостевали у вас в Сморгони. Я вижу, у тебя есть меч. Заруби меня. Я видел, как казнили твоего отца. Князь Лексей не пошел, братья не пошли, один я пошел. Я видел и ничего не сделал. Ты должен зарубить меня.
Мне совсем перестало нравиться то, что тут происходило - Вот что… - начала я.
Но продолжить мне помешал Зиновий. Он рывком наклонился к Якову, одной рукой ухватил его за грудки, вторую сжал на тонкой обнаженной шее мальчишки.
- Э-эй! - воскликнула я. Но Зиновий уже отпустил Якова, выпрямился.
Не глядя, глухим голосом произнес: - Я помню тебя.
Круто повернулся и зашагал прочь, исподтишка вытирая глаза.
Ярость, боль, гнев, жалость, раскаяние - все переплелось в его душе. Обезоружив, запутав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154