Идем, скорее!
- Но я не могу бросить полки… - возразил Михаил.
- А я не брошу своего ребенка! - запальчиво выкрикнула я.
И, схватив малыша за здоровую руку, повела его вниз.
По пути нам встретился дозорный, который мчался к Михаилу. На бегу он оповестил:
- Царовы полки уходят! - и понесся дальше.
* * *
Я тряслась в карете, придерживая голову моего спящего малыша у себя на коленях.
Три сумасшедших дня, проведенных в пещерах рядом с сыном, у которого все больше распухала укушенная рука, едва не довели меня до нервного срыва. Когда к концу третьего дня нарыв прорвало, гной вышел и воспаление начало быстро стихать, я не выдержала и разрыдалась у Бокши на руках.
Выйдя же на четвертые сутки из подвала, я встретила мужа, который только-только разобрался с делами за те три часа, что прошли на поверхности, и собирался наконец спускаться к нам.
Не останавливаясь, без всяких предисловий, я поставила его в известность: - Еду прятать сына в своем мире!
- Где? - устремился следом за мной Михаил. - Но ты же не смогла туда попасть!
- А если он сам? Без меня? Вдруг сможет? Ведь его дед гулял туда-сюда запросто!
Михаил тяжко вздохнул и крикнул Ануфрия - готовить карету.
И теперь мы все подъезжали к имению Шагировых.
Я осторожно подняла Олежку.
- Сынок, мы сейчас пойдем с тобой к такой калиточке…
- Прямо сейчас? - засомневался супруг. - Может, хотя бы отдохнешь с дороги?
- Нет, я хочу знать прямо сейчас Я больше не могу выносить это напряжение, когда меня шантажируют ребенком! Я сама не своя, я ни о чем больше не думаю! Вот если удастся отправить малыша - вот тогда я смогу спокойно рассуждать. И тогда уж шантажистам не поздоровится! Идем скорее к калитке! Около садовой стены, на которой остались еще следы от жестяной загородки, установленной в свое время Георгом Ка-вустовым, я остановилась. Присела перед малышом на корточки, продолжила инструктаж: - Маленький мой, родной! Вот отсюда и пришла я, твоя мама, в этот мир. А теперь ты должен посмотреть - что там, с той стороны? Сначала ты только протянешь ручку - чуть-чуть, - чтоб мы увидели, действует ли для тебя этот проход. Ну, протяни ручку. Дальше, дальше - коснись пальчиками стены.
Вместо того чтобы коснуться, детская ладошка легко погрузилась в стену - Все! Выдергивай! - выкрикнула я и схватила эту ладошку, осматривая - нет ли следов нападения страшных газообразных тварей? Хотя какие следы искать - и сама не знала.
- Кажется, твоя… необычная задумка удалась, - подал голос Михаил.
- Да! - подняла я на него глаза. - Малыш может пройти!
- Малыш, кажется, может пройти как раз туда, куда ты хочешь его отправить - в твой мир. К твоей матери.
- Ты так думаешь? - воспряла я духом.
- Почти уверен. Ты когда пыталась перейти, что было?
- Не перешла.
- А что с тобой при этом было?
- Ты про тот ртутный каменный блеск, что покрыл меня с ног до головы?
- Про него. А сейчас наш сын руку через проход протянул- и что?
- Ничего! Не покрылся ничем.
- Значит?..
- А вот мы проверим, что это значит. Олежечка, подведи теперь - только осторожно-преосторожно - свое личико к стенке и чуть-чуть загляни на ту сторону. Посмотри - и сразу обратно! Хорошо?
Малыш слегка наклонился, его голова наполовину скрылась среди каменной кладки, и он тут отпрянул с удивленным возгласом: - Бобо!
На лице белела свежая царапина, а в волосах застрял маленький обломок терновой веточки с сухим листочком.
- Укололся, милый? - погладила я его головешку, вытаскивая ломкий терн. И радостно объявила: - Супруг, ты, как всегда, прав - это куст, через который я лезла с Земли! Слушай, а может, калитка и для меня откроется?
Я быстро, пока сама не успела испугаться своего порыва, наклонила голову, заглядывая через пространственную дыру. И тут же была с позором выдернута обратно заботливым супругом.
- Жива? Не съели тебя еще? - сурово осведомился он.
- А откуда знаешь, что должны были съесть? - потерянно спросила я. Ужас краснолунного мира призраков все еще стоял перед глазами.
- Каменеть не надо, тогда и не заметит никто, как тебя едят!
- Я опять покрылась блеском?
- А то! Произведение земного искусства, да и только!
- Не принимают меня обратно, - пожаловалась я. - Все к тем же призракам попадаю…
- Оставайся здесь, да и все. За сына спокойна теперь?
- Ой, да! Олежек, ты не бойся. Укололся - это не страшно. Обыкновенные кусты. Через них пролезть надо и зайти в дом тети Веры. Да что мы обсуждаем здесь? Михаил, хоть бы ты остановил ополоумевшую от счастья бабу! Пошли готовить сына в дорогу!
* * *
Задумка была такая: в первый раз Олежка идет с письмом к тете Вере и тут же возвращается обратно - с ответом от нее.
Ей я написала коротко: «Здравствуйте, тетя Вера! Пишет вам пропавшая Наталья, дочь Татьяны, племянницы вашего покойного мужа. Если вы получили эту записку, то, пожалуйста, напишите, что вы ее получили. И отдайте мальчику. А он отнесет мне Он знает куда - вы только не мешайте ему. И напишите еще хоть два слова о маме моей. Как она? Здорова ли? Жду ответа. Наталья».
- Олежек, отнеси, дождись ответа - и сразу обратно! Я очень жду тебя! - глотая дурацкие, непрошеные слезы, в десятый раз говорила я сыну.
Он терпеливо слушал. Крохотный, ладненький, в самом скромном из детских костюмчиков Михаила. Сверху простая беличья шубейка. Длинные темные волосы чуть вьются из-под шапочки - не мальчик, а картинка! Я этак весь день буду им любоваться и никуда не отпущу…
- Ну, все, иди, - развернула я его лицом к стене. - И возвращайся скорее! - пробормотала все-таки опять.
Ждать пришлось недолго. Мой сын появился с той стороны, как всегда невозмутимый, и с листком бумаги в руке.
- О! Цидулка какая-то! - воскликнул Михаил. Листок был мятый, какой-то жеваный, с одного края грубо надорванный - видно, писали на первом, что попалось под руку.
Прыгающими от волнения, крупными буквами было написано маминым почерком: «Наташенька, милая! Как ты меня измучила! Где ты? Почему сама не идешь? Мальчик какой-то странный - ничего не хочет рассказать. Я живу у тети Веры с тех пор, как ты пропала. Сторожу тут тебя: вдруг появишься? Узнала ли что про папу? Напиши скорее все! Твоя мама. Тетя Вера привет передает».
Я обрыдалась, читая эти суматошные строчки, выведенные зеленой шариковой ручкой. Капли от моих слез смешивались с уже начавшими подсыхать следами от маминой капели.
Михаил протянул чистый лист и серебряный карандашик.
Высморкавшись, я под взглядами двух самых моих любимых мужчин принялась писать:
«Мамулечка, дорогая! Здравствуй! Выйти к тебе не могу. И не знаю, когда смогу. Может, и никогда. Но это не страшно. Главное, что все живы и здоровы. Странный мальчик, который принесет тебе письмо, - твой внук. Зовут его Олег Михайлович Квасуров. Я тут вышла замуж. Очень удачно. Как и ты. Тоже за князя - Михаила Никитовича Квасурова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154