Лифт стремительно и бесшумно поднял их на двадцать седьмой этаж, где находился кабинет президента-исполнителя главного банка «империи».
— Никого не принимаю. Буду занят, — бросил Пэнки секретарю, проходя через приёмную.
Секретарь — крупный мужчина средних лет, с массивным подбородком и удлинённым, яйцевидным черепом, чуть прикрытым гладко прилизанными светлыми волосами, — почтительно склонил голову.
Пропустив Крукса вперёд, Пэнки вошёл следом и плотно закрыл обитую коричневой кожей дверь.
Крукс с любопытством огляделся.
— Обновили кабинетик, — заметил он, устраиваясь в глубоком кожаном кресле, на которое указал Пэнки.
— Пришлось, — коротко ответил тот, садясь за свой огромный стол, заставленный телефонными аппаратами и дисплеями.
Просторный кабинет был отделан в коричневых тонах. Коричневые деревянные панели вдоль стен, коричневая полированная мебель, коричневатые занавеси на окнах, оранжево-коричневые тона росписи потолка — там была изображена батальная сцена из германской мифологии. Пол покрывал большой персидский ковёр сизовато-коричневой расцветки.
«Однако раскошелился старик, — не без зависти подумал Крукс, — один такой ковёр стоит уйму денег. Крутит Цезарем как хочет».
— Я хотел поговорить с вами о Цезаре, — начал Пэнки, не глядя на Крукса. — Как вы нашли его сегодня?
Адвокат пожал плечами и вздохнул:
— Конечно, он подавлен случившимся, но, по-моему, держался… достойно, как подобает главе такой фирмы.
— Он рассказывал какие-нибудь подробности?
— Никаких… Сказал только, что… этого типа… похоронили на Цейлоне, в парке «Парадиз».
— Вам известно точно, что произошло?
Крукс взглянул на собеседника с удивлением:
— Нет, конечно… Только газеты… Но… полагаю, вам-то известно?
— Оставьте! В Касабланке были ваши люди.
— Э-э, вот вы куда гнёте, Пэнки, — медленно произнёс Крукс, и его круглые, навыкате глаза сердито засверкали, — вот чего вам захотелось… Не выйдет… Мои люди действительно там были, но… Вам хорошо известно, что я противник крайних мер. Только бог вправе распоряжаться судьбами людей… Да-да, это моё святое убеждение, сэр. Я только добиваюсь правды во всем и справедливости.
— Прекратите, — поморщился Пэнки. — Не терплю кликушеств. Знаю, ваши люди неотрывно следовали за… вашим бывшим другом…
— Я сам говорил вам об этом. Но моей единственной целью было установить правду.
— Установили?
Крукс тяжело вздохнул:
— Сейчас, когда его уже нет, я не хотел бы ничего утверждать. Кое-какие подозрения остались, но…
— А в Касабланке?
— Цезарь всегда летал через Дакар. В Касабланку мои люди опоздали. Прибыли, когда самолёт Цезаря уже улетел. И вы это знаете…
— Нет, не знаю. Мой человек прибыл в Касабланку… ещё позже.
По розовому лицу адвоката скользнула чуть заметная усмешка.
— Значит, нам нечего сказать друг другу…
— Нет, есть, — повысил голос Пэнки, в первый раз подняв на Крукса бесцветные немигающие глаза. — Если это действительно не ваших рук дело, тогда кто?..
Адвокат завозился в кресле, извлёк из кармана батистовый носовой платок и принялся вытирать лысину.
— Ну, что вы молчите?
— А о чём говорить? — сердито пробормотал Крукс. — Не понимаю, зачем вы разыгрываете передо мной эту комедию.
— Послушайте, Крукс… — Пэнки ударил высохшей старческой ладонью по столу.
— И не кричите на меня, — взвизгнул адвокат. — Не имею чести быть вашим служащим. Возмутительно!
— Ну хорошо, — сказал, помолчав, Пэнки, видимо стараясь успокоиться. — Хорошо… — Он достал из ящика письменного стола коричневый пузырёк с таблетками, вытряхнул одну на ладонь и осторожно положил в рот. — Хорошо, — в третий раз повторил он, прижав ладонь к впалой груди, — Порассуждаем спокойно: если не вы и не я, — а я действительно не имею к этой тёмной истории никакого отношения, — тогда кто, почему?
— Я готов поклясться на Библии, Пэнки, мои люди не причастны к устранению этого человека.
— Плохо, Крукс. Признаться, надеялся, что это вы…
Адвокат подскочил в кресле.
— Успокойтесь, — махнул рукой Пэнки. — Но история сильно запутывается. Это плохо…
— Не понимаю, о чём вы. — Крукс снова принялся вытирать лысину. — Главное случилось. Человека, который казался опасным, больше нет.
Пэнки снова устремил на Крукса холодный взгляд неподвижных бесцветных глаз:
— Вы можете поручиться? Я — нет… Ваш бывший друг и клиент Эспиноза-Роулинг доставил нам массу хлопот. Уже не говорю, что он оказывал самое отрицательное влияние на Цезаря. Утечки информации — его работа… А вероятные связи с Москвой…
— Но теперь… — попытался возразить адвокат.
— Не будьте наивным, Крукс. Ваша доверчивость уже обошлась всем нам достаточно дорого… Что, если опять мистификация?
— С его смертью? Э-э, куда хватили, — с видимым облегчением вздохнул Крукс, откидываясь в кресле. — Если дело только в этом, могу вас успокоить. Цезарь увёз из Касабланки труп. Это подтвердили десятки очевидцев.
— Врача в отель не вызывали. Местной полиции ничего точно не известно.
Крукс усмехнулся:
— Что вы хотите от марокканской полиции? А врач был: Суонг — одно из самых доверенных лиц Цезаря.
— Он подписал свидетельство о смерти?
— Конечно. Оно у меня. Цезарь отдал его мне.
— Зачем? У этого проходимца есть родственники?
Крукс беспокойно заёрзал в кресле:
— Не люблю, когда меня начинают допрашивать…
— Я не допрашиваю, Крукс. Но необходимо уточнить детали… Не разделяю вашей безмятежной убеждённости. Роулинг, или Эспиноза, или кто он там в действительности, был очень опасным типом.
— Был, но…
— Нужна стопроцентная уверенность. Так что известно о родственниках?
— Практически ничего… Я не знаю, кто вёл его дела. Цезарь поручил мне разыскать его адвоката… А что касается родственников… Фамилия Роулинг достаточно распространена в Штатах… Журналист Стив Роулинг, который работал в «Калифорния таймс», родился на северо-западе, в Спокане. Его родственников там не осталось, никто его не помнит. Кое-что удалось узнать в «Калифорния таймс», но и там сейчас мало людей, которые знали Стива Роулинга. Кроме того, журналисты «неразговорчивы», если речь заходит о ком-то из их бывших коллег… Главный редактор, который хорошо знал Роулинга, умер… В Лос-Анджелесе живёт некая Перш, она работала секретарём в «Калифорния таймс». Кое-что удалось выудить у неё, у соседей — в доме, где жил Роулинг. Он действительно был очень похож на Эспинозу. Но Роулинг, работавший в Лос-Анджелесе, исчез с горизонта давно. Лет десять назад… Тут все совпадает — все, как мы считали…
— Вы считали, Крукс.
— Вы — тоже… Могу напомнить: первым усомнился я…
— Поздно усомнились. Могли пораньше… Вы ведь его выручали, когда его чуть не засадили за убийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— Никого не принимаю. Буду занят, — бросил Пэнки секретарю, проходя через приёмную.
Секретарь — крупный мужчина средних лет, с массивным подбородком и удлинённым, яйцевидным черепом, чуть прикрытым гладко прилизанными светлыми волосами, — почтительно склонил голову.
Пропустив Крукса вперёд, Пэнки вошёл следом и плотно закрыл обитую коричневой кожей дверь.
Крукс с любопытством огляделся.
— Обновили кабинетик, — заметил он, устраиваясь в глубоком кожаном кресле, на которое указал Пэнки.
— Пришлось, — коротко ответил тот, садясь за свой огромный стол, заставленный телефонными аппаратами и дисплеями.
Просторный кабинет был отделан в коричневых тонах. Коричневые деревянные панели вдоль стен, коричневая полированная мебель, коричневатые занавеси на окнах, оранжево-коричневые тона росписи потолка — там была изображена батальная сцена из германской мифологии. Пол покрывал большой персидский ковёр сизовато-коричневой расцветки.
«Однако раскошелился старик, — не без зависти подумал Крукс, — один такой ковёр стоит уйму денег. Крутит Цезарем как хочет».
— Я хотел поговорить с вами о Цезаре, — начал Пэнки, не глядя на Крукса. — Как вы нашли его сегодня?
Адвокат пожал плечами и вздохнул:
— Конечно, он подавлен случившимся, но, по-моему, держался… достойно, как подобает главе такой фирмы.
— Он рассказывал какие-нибудь подробности?
— Никаких… Сказал только, что… этого типа… похоронили на Цейлоне, в парке «Парадиз».
— Вам известно точно, что произошло?
Крукс взглянул на собеседника с удивлением:
— Нет, конечно… Только газеты… Но… полагаю, вам-то известно?
— Оставьте! В Касабланке были ваши люди.
— Э-э, вот вы куда гнёте, Пэнки, — медленно произнёс Крукс, и его круглые, навыкате глаза сердито засверкали, — вот чего вам захотелось… Не выйдет… Мои люди действительно там были, но… Вам хорошо известно, что я противник крайних мер. Только бог вправе распоряжаться судьбами людей… Да-да, это моё святое убеждение, сэр. Я только добиваюсь правды во всем и справедливости.
— Прекратите, — поморщился Пэнки. — Не терплю кликушеств. Знаю, ваши люди неотрывно следовали за… вашим бывшим другом…
— Я сам говорил вам об этом. Но моей единственной целью было установить правду.
— Установили?
Крукс тяжело вздохнул:
— Сейчас, когда его уже нет, я не хотел бы ничего утверждать. Кое-какие подозрения остались, но…
— А в Касабланке?
— Цезарь всегда летал через Дакар. В Касабланку мои люди опоздали. Прибыли, когда самолёт Цезаря уже улетел. И вы это знаете…
— Нет, не знаю. Мой человек прибыл в Касабланку… ещё позже.
По розовому лицу адвоката скользнула чуть заметная усмешка.
— Значит, нам нечего сказать друг другу…
— Нет, есть, — повысил голос Пэнки, в первый раз подняв на Крукса бесцветные немигающие глаза. — Если это действительно не ваших рук дело, тогда кто?..
Адвокат завозился в кресле, извлёк из кармана батистовый носовой платок и принялся вытирать лысину.
— Ну, что вы молчите?
— А о чём говорить? — сердито пробормотал Крукс. — Не понимаю, зачем вы разыгрываете передо мной эту комедию.
— Послушайте, Крукс… — Пэнки ударил высохшей старческой ладонью по столу.
— И не кричите на меня, — взвизгнул адвокат. — Не имею чести быть вашим служащим. Возмутительно!
— Ну хорошо, — сказал, помолчав, Пэнки, видимо стараясь успокоиться. — Хорошо… — Он достал из ящика письменного стола коричневый пузырёк с таблетками, вытряхнул одну на ладонь и осторожно положил в рот. — Хорошо, — в третий раз повторил он, прижав ладонь к впалой груди, — Порассуждаем спокойно: если не вы и не я, — а я действительно не имею к этой тёмной истории никакого отношения, — тогда кто, почему?
— Я готов поклясться на Библии, Пэнки, мои люди не причастны к устранению этого человека.
— Плохо, Крукс. Признаться, надеялся, что это вы…
Адвокат подскочил в кресле.
— Успокойтесь, — махнул рукой Пэнки. — Но история сильно запутывается. Это плохо…
— Не понимаю, о чём вы. — Крукс снова принялся вытирать лысину. — Главное случилось. Человека, который казался опасным, больше нет.
Пэнки снова устремил на Крукса холодный взгляд неподвижных бесцветных глаз:
— Вы можете поручиться? Я — нет… Ваш бывший друг и клиент Эспиноза-Роулинг доставил нам массу хлопот. Уже не говорю, что он оказывал самое отрицательное влияние на Цезаря. Утечки информации — его работа… А вероятные связи с Москвой…
— Но теперь… — попытался возразить адвокат.
— Не будьте наивным, Крукс. Ваша доверчивость уже обошлась всем нам достаточно дорого… Что, если опять мистификация?
— С его смертью? Э-э, куда хватили, — с видимым облегчением вздохнул Крукс, откидываясь в кресле. — Если дело только в этом, могу вас успокоить. Цезарь увёз из Касабланки труп. Это подтвердили десятки очевидцев.
— Врача в отель не вызывали. Местной полиции ничего точно не известно.
Крукс усмехнулся:
— Что вы хотите от марокканской полиции? А врач был: Суонг — одно из самых доверенных лиц Цезаря.
— Он подписал свидетельство о смерти?
— Конечно. Оно у меня. Цезарь отдал его мне.
— Зачем? У этого проходимца есть родственники?
Крукс беспокойно заёрзал в кресле:
— Не люблю, когда меня начинают допрашивать…
— Я не допрашиваю, Крукс. Но необходимо уточнить детали… Не разделяю вашей безмятежной убеждённости. Роулинг, или Эспиноза, или кто он там в действительности, был очень опасным типом.
— Был, но…
— Нужна стопроцентная уверенность. Так что известно о родственниках?
— Практически ничего… Я не знаю, кто вёл его дела. Цезарь поручил мне разыскать его адвоката… А что касается родственников… Фамилия Роулинг достаточно распространена в Штатах… Журналист Стив Роулинг, который работал в «Калифорния таймс», родился на северо-западе, в Спокане. Его родственников там не осталось, никто его не помнит. Кое-что удалось узнать в «Калифорния таймс», но и там сейчас мало людей, которые знали Стива Роулинга. Кроме того, журналисты «неразговорчивы», если речь заходит о ком-то из их бывших коллег… Главный редактор, который хорошо знал Роулинга, умер… В Лос-Анджелесе живёт некая Перш, она работала секретарём в «Калифорния таймс». Кое-что удалось выудить у неё, у соседей — в доме, где жил Роулинг. Он действительно был очень похож на Эспинозу. Но Роулинг, работавший в Лос-Анджелесе, исчез с горизонта давно. Лет десять назад… Тут все совпадает — все, как мы считали…
— Вы считали, Крукс.
— Вы — тоже… Могу напомнить: первым усомнился я…
— Поздно усомнились. Могли пораньше… Вы ведь его выручали, когда его чуть не засадили за убийство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134