Отвезу по первому слову…
К обеду они, конечно, опоздали, и Мариана встретила их сурово недоумевающим взглядом. Мариэля что-то коротко объяснила ей на языке, совершенно незнакомом Инге. Мариана пристально взглянула на Инге, нахмурилась ещё больше, но ничего не сказала. Обед прошёл в напряжённом молчании, даже Пако выглядел неуверенно и, вопреки обыкновению, помалкивал.
Спустя несколько дней Пако снова привёз Инге в Сквер динозавров. На этот раз сквер был полон шумной детворы. Инге провела там несколько часов, сделала множество снимков и удачные зарисовки детских головок на фоне зелёных чудовищ.
Потом она приезжала в этот сквер много раз, однако ни разу ей не удалось побыть там одной, как не удавалось побродить в одиночестве по улицам Гвадалахары. И в поездках, и во время пеших прогулок, даже при посещении музеев и художественных выставок Инге всегда сопровождали Пако либо Мариэля, а иногда — они вместе.
Время шло, и Инге все чаще задавала себе вопрос: кто же она в действительности — служащая «Смит—Цвикк лимитед» или просто пленница? И — не находила ответа…
Наконец, когда Инге совсем извелась ожиданием, тревогой и постоянным присутствием «стражей», явился вестник. Его приход возвестил стук бронзового молотка за входной дверью. Обитатели «Лас Флорес» досматривали вечернюю телевизионную программу в гостиной внизу. Инге заметила, что Мари-ана и Мариэля тревожно переглянулись, услышав стук. Пако нахмурился, неторопливо поднялся с кресла; выходя в холл, переложил что-то тяжёлое из заднего кармана брюк в карман потёртой бархатной куртки.
Хлопнула входная дверь, послышались шаги, и на пороге гостиной выросла высокая сутуловатая фигура в элегантном сером костюме.
— Шейкуна, — не веря глазам, пролепетала Инге.
Африканец приоткрыл в улыбке ровные белые зубы.
— Я, сеньорина.
Сложив большие ладони, он коснулся ими лба, губ и груди.
Мариана и Млриэля молча кивнули в ответ, а Инге, вдруг рассмеявшись, повторила приветственный жест Шейкуны.
— Войди и сядь, — предложила Мариана. — Что хочешь пить?
— Ром, если сеньора позволит.
— Мариэля принесёт. Пока говори.
— Все хорошо. Хозяин поздравляет всех.
— Поздравь его. Что ещё?
— Это тебе, — Шейкуна протянул Мариане бумажный квадратик, — прочтёшь — сожги.
— Знаю. Ещё?
— Соблюдать осторожность. Беречь сеньорину.
Вошла Мариэля с подносом в руках. На подносе были бутылка рома, большой бокал, тарелочки с сыром и фруктами.
Мариэля поставила поднос на столик перед Шейкуной и присела в кресло рядом.
— Я — один? — Шейкуна обвёл присутствующих вопросительным взглядом.
— Один, — кивнула Мариана. — Мы ужинали; Пако на ночь не пьёт.
Пако у двери гостиной хмыкнул неопределённо.
Шейкуна наполнил бокал ромом, посмотрел на свет, выцедил неторопливо, облизнулся и вытер губы тыльной стороной ладони. Потом запустил правую руку куда-то очень далеко под свой элегантный пиджак и извлёк небольшой плоский свёрток, обшитый белой тканью.
— Это сеньорине, — объявил он, подбросив свёрток на широкой ладони, — там и письмо, но… сеньорина бросит его в камин, когда послушает.
— Когда послушаю? — растерянно повторила Инге, беря свёрток. — Как это?
— Сеньорина поймёт, — заверил Шейкуна, вставая. — Чао! Ночью уеду.
— А моё письмо? — ахнула Инге.
— Не надо. Буду рассказывать сам. Однако не очень скоро…
Оставшись наедине с загадочным свёртком в своей голубой спальне, Инге задумалась. Что означают все эти предосторожности: письма, которые надо уничтожать, странное поведение Марианы, пистолет, с которым не расстаётся Пако? Пистолет он постоянно носит с собой, даже если они отправляются в город за покупками. Кто в действительности Стив, чем он сейчас занимается? Почему не хочет или не может появиться в своём собственном доме, если, конечно, «Лас Флорес» его дом?..
Инге вздохнула, присела к туалетному столику и принялась распаковывать свёрток с помощью маникюрных ножниц. Несмотря на небольшие размеры, он был довольно тяжёлый. Распоров обшивку и осторожно развернув бумажные салфетки, Инге ахнула. Ещё никогда в жизни её пальцы не касались ничего более прекрасного. Все вещицы были золотые, удивительно тонкой, вероятно, старинной работы: перстни с изумрудами, оправленные в золото камеи, массивное ожерелье с головами каких-то фантастических животных и изумительной красоты серьги с рубиновыми подвесками, похожими на капельки крови. Исключение составлял перстень с большим черным камнем — тоже оригинальный, но явно современный. Однако письмо… Конверта в свёртке не оказалось. Осторожно перебирая бумажные салфетки, в которые были обернуты кольца и ожерелье, Инге обнаружила миниатюрную кассету. Очевидно, это и было письмо, но говорящее. Вот почему Шей-куна сказал, что Инге его «послушает». Диктофона для такой маленькой кассеты у Инге не было. Завтра его можно купить в одном из магазинов, где продаётся японская электроника. Но ждать до завтра Инге просто не могла. Это же ужасно — держать в руках говорящее послание Стива и не иметь возможности услышать его.
Инге набросила халат. Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не разбудить Мариану, спустилась вниз. В холле было темно; пробираясь ощупью к комнате Пако, Инге наступила на кота, который дремал, растянувшись на ковре. Кот возмущённо вякнул, метнулся из-под ног Инге и опрокинул вазу с цветами. Ваза загремела, по ногам Инге плеснула холодная вода, и тотчас в глубине коридора вспыхнул свет и послышался тревожный возглас Пако:
— Эй, кто там? Что такое?
— Тише, Пако! Это я…
— Сеньорина?
Пако вышел в коридор. Он был в своём обычном рабочем костюме — видимо, ещё не ложился. В руке он держал пистолет.
— Можно к вам на минуту? — смущённо шепнула Инге, переступая на ковре мокрыми ногами.
— Почему нет? Что-нибудь случилось, сеньорина?
— Нет, ничего… Я просто хотела спросить…
Холл ярко осветился. На лестнице появилась Мариэля в белой ночной сорочке до пят.
— Что случилось?
— Ничего особенного, — сказал Пако, выходя в холл, — ступай спать.
— Я слышала шум. Что-то упало?
— Кот опрокинул вазу, — объяснила Инге, — я наступила на него в темноте.
— А зачем сеньорина тут бродит в темноте? Что сеньорина хочет?..
— Иди, иди, спи, — ворчливо прервал Пако. — Сколько раз говорил: незачем оставлять котов в доме на ночь.
— Коты не ваше дело, — объявила Мариэля. — Остаются где надо.
— Ступай ты наконец!
— А сеньорина?
— Тоже сейчас пойдёт к себе.
— Шейкуна уехал?
— Ещё нет. Через полчаса повезу.
Мариэля не уходила. Ждала. Инге показала Пако кассету:
— Вы извините меня, что беспокою так поздно. Но мне очень, понимаете, очень нужен маленький диктофон. Прослушать это…
— А, — сказал Пако, разглядывая кассету, — у меня такого нет, у хозяина где-то был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
К обеду они, конечно, опоздали, и Мариана встретила их сурово недоумевающим взглядом. Мариэля что-то коротко объяснила ей на языке, совершенно незнакомом Инге. Мариана пристально взглянула на Инге, нахмурилась ещё больше, но ничего не сказала. Обед прошёл в напряжённом молчании, даже Пако выглядел неуверенно и, вопреки обыкновению, помалкивал.
Спустя несколько дней Пако снова привёз Инге в Сквер динозавров. На этот раз сквер был полон шумной детворы. Инге провела там несколько часов, сделала множество снимков и удачные зарисовки детских головок на фоне зелёных чудовищ.
Потом она приезжала в этот сквер много раз, однако ни разу ей не удалось побыть там одной, как не удавалось побродить в одиночестве по улицам Гвадалахары. И в поездках, и во время пеших прогулок, даже при посещении музеев и художественных выставок Инге всегда сопровождали Пако либо Мариэля, а иногда — они вместе.
Время шло, и Инге все чаще задавала себе вопрос: кто же она в действительности — служащая «Смит—Цвикк лимитед» или просто пленница? И — не находила ответа…
Наконец, когда Инге совсем извелась ожиданием, тревогой и постоянным присутствием «стражей», явился вестник. Его приход возвестил стук бронзового молотка за входной дверью. Обитатели «Лас Флорес» досматривали вечернюю телевизионную программу в гостиной внизу. Инге заметила, что Мари-ана и Мариэля тревожно переглянулись, услышав стук. Пако нахмурился, неторопливо поднялся с кресла; выходя в холл, переложил что-то тяжёлое из заднего кармана брюк в карман потёртой бархатной куртки.
Хлопнула входная дверь, послышались шаги, и на пороге гостиной выросла высокая сутуловатая фигура в элегантном сером костюме.
— Шейкуна, — не веря глазам, пролепетала Инге.
Африканец приоткрыл в улыбке ровные белые зубы.
— Я, сеньорина.
Сложив большие ладони, он коснулся ими лба, губ и груди.
Мариана и Млриэля молча кивнули в ответ, а Инге, вдруг рассмеявшись, повторила приветственный жест Шейкуны.
— Войди и сядь, — предложила Мариана. — Что хочешь пить?
— Ром, если сеньора позволит.
— Мариэля принесёт. Пока говори.
— Все хорошо. Хозяин поздравляет всех.
— Поздравь его. Что ещё?
— Это тебе, — Шейкуна протянул Мариане бумажный квадратик, — прочтёшь — сожги.
— Знаю. Ещё?
— Соблюдать осторожность. Беречь сеньорину.
Вошла Мариэля с подносом в руках. На подносе были бутылка рома, большой бокал, тарелочки с сыром и фруктами.
Мариэля поставила поднос на столик перед Шейкуной и присела в кресло рядом.
— Я — один? — Шейкуна обвёл присутствующих вопросительным взглядом.
— Один, — кивнула Мариана. — Мы ужинали; Пако на ночь не пьёт.
Пако у двери гостиной хмыкнул неопределённо.
Шейкуна наполнил бокал ромом, посмотрел на свет, выцедил неторопливо, облизнулся и вытер губы тыльной стороной ладони. Потом запустил правую руку куда-то очень далеко под свой элегантный пиджак и извлёк небольшой плоский свёрток, обшитый белой тканью.
— Это сеньорине, — объявил он, подбросив свёрток на широкой ладони, — там и письмо, но… сеньорина бросит его в камин, когда послушает.
— Когда послушаю? — растерянно повторила Инге, беря свёрток. — Как это?
— Сеньорина поймёт, — заверил Шейкуна, вставая. — Чао! Ночью уеду.
— А моё письмо? — ахнула Инге.
— Не надо. Буду рассказывать сам. Однако не очень скоро…
Оставшись наедине с загадочным свёртком в своей голубой спальне, Инге задумалась. Что означают все эти предосторожности: письма, которые надо уничтожать, странное поведение Марианы, пистолет, с которым не расстаётся Пако? Пистолет он постоянно носит с собой, даже если они отправляются в город за покупками. Кто в действительности Стив, чем он сейчас занимается? Почему не хочет или не может появиться в своём собственном доме, если, конечно, «Лас Флорес» его дом?..
Инге вздохнула, присела к туалетному столику и принялась распаковывать свёрток с помощью маникюрных ножниц. Несмотря на небольшие размеры, он был довольно тяжёлый. Распоров обшивку и осторожно развернув бумажные салфетки, Инге ахнула. Ещё никогда в жизни её пальцы не касались ничего более прекрасного. Все вещицы были золотые, удивительно тонкой, вероятно, старинной работы: перстни с изумрудами, оправленные в золото камеи, массивное ожерелье с головами каких-то фантастических животных и изумительной красоты серьги с рубиновыми подвесками, похожими на капельки крови. Исключение составлял перстень с большим черным камнем — тоже оригинальный, но явно современный. Однако письмо… Конверта в свёртке не оказалось. Осторожно перебирая бумажные салфетки, в которые были обернуты кольца и ожерелье, Инге обнаружила миниатюрную кассету. Очевидно, это и было письмо, но говорящее. Вот почему Шей-куна сказал, что Инге его «послушает». Диктофона для такой маленькой кассеты у Инге не было. Завтра его можно купить в одном из магазинов, где продаётся японская электроника. Но ждать до завтра Инге просто не могла. Это же ужасно — держать в руках говорящее послание Стива и не иметь возможности услышать его.
Инге набросила халат. Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не разбудить Мариану, спустилась вниз. В холле было темно; пробираясь ощупью к комнате Пако, Инге наступила на кота, который дремал, растянувшись на ковре. Кот возмущённо вякнул, метнулся из-под ног Инге и опрокинул вазу с цветами. Ваза загремела, по ногам Инге плеснула холодная вода, и тотчас в глубине коридора вспыхнул свет и послышался тревожный возглас Пако:
— Эй, кто там? Что такое?
— Тише, Пако! Это я…
— Сеньорина?
Пако вышел в коридор. Он был в своём обычном рабочем костюме — видимо, ещё не ложился. В руке он держал пистолет.
— Можно к вам на минуту? — смущённо шепнула Инге, переступая на ковре мокрыми ногами.
— Почему нет? Что-нибудь случилось, сеньорина?
— Нет, ничего… Я просто хотела спросить…
Холл ярко осветился. На лестнице появилась Мариэля в белой ночной сорочке до пят.
— Что случилось?
— Ничего особенного, — сказал Пако, выходя в холл, — ступай спать.
— Я слышала шум. Что-то упало?
— Кот опрокинул вазу, — объяснила Инге, — я наступила на него в темноте.
— А зачем сеньорина тут бродит в темноте? Что сеньорина хочет?..
— Иди, иди, спи, — ворчливо прервал Пако. — Сколько раз говорил: незачем оставлять котов в доме на ночь.
— Коты не ваше дело, — объявила Мариэля. — Остаются где надо.
— Ступай ты наконец!
— А сеньорина?
— Тоже сейчас пойдёт к себе.
— Шейкуна уехал?
— Ещё нет. Через полчаса повезу.
Мариэля не уходила. Ждала. Инге показала Пако кассету:
— Вы извините меня, что беспокою так поздно. Но мне очень, понимаете, очень нужен маленький диктофон. Прослушать это…
— А, — сказал Пако, разглядывая кассету, — у меня такого нет, у хозяина где-то был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134