Ты третий и последний, кто знает…
— А второй?
— Тибб Линстер, конечно.
— Так ему веришь?
— Как себе самому, Стив.
— Гм… Интересно будет с ним познакомиться…
— Потерпи немного. Завтра летим в Манаус, оттуда прямо на полигон.
— Кого ещё ты пригласил на испытания?
— Только Пэнки. Он потом передаст остальным в совете, что сочтёт нужным.
— Но он ведь полагает, что… — Стив усмехнулся.
— Ещё бы. Пусть посмотрит, убедится… Дальше — надо будет усовершенствовать первые модели, дорабатывать, создавать соответствующую начинку. Пока это летающие бонбоньерки — новое транспортное средство, не более. Работы предстоит много, она потребует массу времени… Очень много времени… Понимаешь? А мы пока начнём исследования, которые предлагает Шарк. Как он тебе показался?
— Не знаю, гений он или безумец, но фанатик бесспорно.
— По-моему, тоже гений, как и Линстер… Деньги ему надо дать. Понимаешь, тут прямая связь. Линстеру для его аппаратуры нужны алмазы. Множество алмазов. Причём натуральные. Пришлось закупить массу алмазов у этих акул из «Де Бирс». Цены на алмазы пошли вверх… Чтобы окончательно не обанкротиться, мы должны располагать собственными алмазными копями. Поэтом) Шарку дадим зелёную улицу.
— В «империи» возникли финансовые трудности? — с удивлением спросил Стив.
— Нет, пока нет, — Цезарь поморщился, — но возникнут, когда осуществим ещё некоторые из наших проектов…
— Знаешь, ты становишься полноценным бизнесменом, — похвалил Стив. — А как твоя наука?
— Все в своё время. Невозможно заниматься тремя делами сразу. Пришлось отложить древние рукописи. Закончим испытания, обсудим дальнейшее, и вернусь к ним снова…
— А что Райя?
— Занята «Парадизом XXI».
— Много ещё осталось?
Цезарь махнул рукой:
— До конца жизни хватит.
— Чьей жизни?
— Нашей с ней.
— Мне кажется, — сказал Стив очень серьёзно, — что вам следует думать не о конце жизни, а о наследнике «империи».
— Его не будет, — жёстко отрезал Цезарь. — Выкинь из головы и никогда не напоминай мне об этом. Глупо!
— Почему?
— Считал тебя догадливее, Стив.
— Все равно не понимаю…
Цезарь усмехнулся и похлопал Стива по плечу:
— Это ведь была твоя блестящая идея, старина, а теперь ты вспомнил о наследнике.
— Идея чего?
— Взорвать изнутри адскую машину. Разве мы не решили? «Империя» Фигуранкайнов должна исчезнуть вместе с нами — со мной, с Райей и… с тобой… Поэтому — никаких наследников. Им нечего будет наследовать.
— Зачем выплёскивать ребёнка вместе с грязной водой? — пожал плечами Стив. — Что общего между нашей сверхзадачей и вашей любовью? Вы оба ещё молоды, полны сил, ты не глуп, Райя — красавица… У таких родителей…
— Замолчи! И пойми, наконец: не хочу, чтобы в этот безумный мир, пропитанный ненавистью, интригами и кровью, мир, прикованный к чудовищной бомбе со взрывателем замедленного действия, вступил бы кто-то, кому я дал жизнь. Райя согласна со мной. Мы давно так решили, Стив. Это решение неизменно.
— Жаль, — сказал Стив расстроенно. — Я ведь считал ваш «Парадиз XXI» гнездом. Гнездом для будущих птенцов.
— «Парадиз» — призрак, — шепнул Цезарь, отворачиваясь. — Он тоже исчезнет… вместе с нами… Помнишь прощальные слова ассирийского владыки Сарданапала? Он произносит их, всходя вместе со своей возлюбленной на погребальный костёр.
…Прощай, Ассирия, любил я сильно
Тебя, страну отцов моих, и даже
Любил тебя сильней я как отчизну,
Чем как своё владение. Прощай же…
Мир дать тебе хотел, все блага жизни…
И вот моя награда… но за это
Тебе на память ничего, ни даже
Могилы по себе я не оставлю.
— Не терплю Байрона, — поморщился Стив. — Убеждён, что в действительности твой Сарданапал был подонком, вроде Гитлера и его прихвостней, включая Пэнки.
— Искренне желаю тебе, Стив, пережить всех нас и посмотреть, что получится. — Цезарь поднялся и взял с дивана куртку из белого китайского шелка. — Убеждён, — продолжал он, надевая куртку, — что и нас с тобой будущие историки назовут подонками, независимо от того, чем закончится наш «эксперимент»… Если, конечно, история будет существовать, — добавил он после небольшой паузы, — Ну, хватит дискуссий. Пора обедать. Спускаемся в ресторан.
«Я готов понять все, — думал Стив следуя за Цезарем Фигуранкайном-младшим. — Даже его сегодняшнее настроение, учитывая предстоящие испытания… Но не могу понять, что я видел вчера ночью».
Под крыльями самолёта расстилался зелёный океан бразильской сельвы, прикрытый синим куполом безоблачного неба. Пи дорог, ни посёлков, только зелёный полог сомкнувшихся крон, по которому скользила на запад крестообразная тень самолёта. Из Манауса вылетели час назад. Миновали несколько небольших посёлков, прилепившихся к Амазонке, прямоугольники джутовых плантаций на северном берегу, а потом сразу началась сельва.
Манаус с его высотными зданиями банков, компаний, отелей, с его знаменитым оперным театром, в котором некогда пел Карузо, даже и в начале семидесятых годов продолжал оставаться последним оплотом цивилизации на берегу океана сельвы.
Расположенный в центре Амазонии, занимающей половину площади страны, Манаус, став в 1967 году «беспошлинным городом» и центром туризма, сохранил вуаль таинственной экзотики… Сюда поднимались по Амазонке океанские лайнеры и прилетали самолёты из Европы, а где-то не очень далеко от здешних небоскрёбов в сумраке сельвы пролегала граница двадцатого и каменного веков… На улицах, в фешенебельных отелях и в торговых центрах Манауса звучала разноязычная речь, но никто из туристов — американцев, немцев, французов — не задерживался тут долго. Поколесив на автобусах по городу и ближайшим окрестностям, туристы торопились в Перу, к развалинам древней столицы инков. Через каменный век они предпочитали перепрыгнуть на современных самолётах. Автострады, гидростанции, рудники, плантации пока создавались восточнее и юго-восточнее Манауса. На севере и на западе была только сельва.
Полигон находился вблизи стыка границ Бразилии, Венесуэлы и Колумбии. И стык, и сами границы были понятием условным. Никто не знал, где они точно проходят, никто не пытался обозначать их на местности в сыроватом сумраке сельвы, где кочевали немногочисленные индейские племена, некогда отступившие с побережья под натиском завоевателей-испанцев. Племена эти так и не приняли цивилизации, сохраняли свой уклад, обычаи и богов. И продолжали жить в каменном веке. Никому не было известно, сколько их, где находятся их стойбища, где проложены охотничьи тропы и пути кочевий. Они занимались собирательством и охотой, ловили рыбу и черепах по притокам Рио-Негру и, опустошив участок сельвы, прилегающий к стойбищу, переходили на другое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
— А второй?
— Тибб Линстер, конечно.
— Так ему веришь?
— Как себе самому, Стив.
— Гм… Интересно будет с ним познакомиться…
— Потерпи немного. Завтра летим в Манаус, оттуда прямо на полигон.
— Кого ещё ты пригласил на испытания?
— Только Пэнки. Он потом передаст остальным в совете, что сочтёт нужным.
— Но он ведь полагает, что… — Стив усмехнулся.
— Ещё бы. Пусть посмотрит, убедится… Дальше — надо будет усовершенствовать первые модели, дорабатывать, создавать соответствующую начинку. Пока это летающие бонбоньерки — новое транспортное средство, не более. Работы предстоит много, она потребует массу времени… Очень много времени… Понимаешь? А мы пока начнём исследования, которые предлагает Шарк. Как он тебе показался?
— Не знаю, гений он или безумец, но фанатик бесспорно.
— По-моему, тоже гений, как и Линстер… Деньги ему надо дать. Понимаешь, тут прямая связь. Линстеру для его аппаратуры нужны алмазы. Множество алмазов. Причём натуральные. Пришлось закупить массу алмазов у этих акул из «Де Бирс». Цены на алмазы пошли вверх… Чтобы окончательно не обанкротиться, мы должны располагать собственными алмазными копями. Поэтом) Шарку дадим зелёную улицу.
— В «империи» возникли финансовые трудности? — с удивлением спросил Стив.
— Нет, пока нет, — Цезарь поморщился, — но возникнут, когда осуществим ещё некоторые из наших проектов…
— Знаешь, ты становишься полноценным бизнесменом, — похвалил Стив. — А как твоя наука?
— Все в своё время. Невозможно заниматься тремя делами сразу. Пришлось отложить древние рукописи. Закончим испытания, обсудим дальнейшее, и вернусь к ним снова…
— А что Райя?
— Занята «Парадизом XXI».
— Много ещё осталось?
Цезарь махнул рукой:
— До конца жизни хватит.
— Чьей жизни?
— Нашей с ней.
— Мне кажется, — сказал Стив очень серьёзно, — что вам следует думать не о конце жизни, а о наследнике «империи».
— Его не будет, — жёстко отрезал Цезарь. — Выкинь из головы и никогда не напоминай мне об этом. Глупо!
— Почему?
— Считал тебя догадливее, Стив.
— Все равно не понимаю…
Цезарь усмехнулся и похлопал Стива по плечу:
— Это ведь была твоя блестящая идея, старина, а теперь ты вспомнил о наследнике.
— Идея чего?
— Взорвать изнутри адскую машину. Разве мы не решили? «Империя» Фигуранкайнов должна исчезнуть вместе с нами — со мной, с Райей и… с тобой… Поэтому — никаких наследников. Им нечего будет наследовать.
— Зачем выплёскивать ребёнка вместе с грязной водой? — пожал плечами Стив. — Что общего между нашей сверхзадачей и вашей любовью? Вы оба ещё молоды, полны сил, ты не глуп, Райя — красавица… У таких родителей…
— Замолчи! И пойми, наконец: не хочу, чтобы в этот безумный мир, пропитанный ненавистью, интригами и кровью, мир, прикованный к чудовищной бомбе со взрывателем замедленного действия, вступил бы кто-то, кому я дал жизнь. Райя согласна со мной. Мы давно так решили, Стив. Это решение неизменно.
— Жаль, — сказал Стив расстроенно. — Я ведь считал ваш «Парадиз XXI» гнездом. Гнездом для будущих птенцов.
— «Парадиз» — призрак, — шепнул Цезарь, отворачиваясь. — Он тоже исчезнет… вместе с нами… Помнишь прощальные слова ассирийского владыки Сарданапала? Он произносит их, всходя вместе со своей возлюбленной на погребальный костёр.
…Прощай, Ассирия, любил я сильно
Тебя, страну отцов моих, и даже
Любил тебя сильней я как отчизну,
Чем как своё владение. Прощай же…
Мир дать тебе хотел, все блага жизни…
И вот моя награда… но за это
Тебе на память ничего, ни даже
Могилы по себе я не оставлю.
— Не терплю Байрона, — поморщился Стив. — Убеждён, что в действительности твой Сарданапал был подонком, вроде Гитлера и его прихвостней, включая Пэнки.
— Искренне желаю тебе, Стив, пережить всех нас и посмотреть, что получится. — Цезарь поднялся и взял с дивана куртку из белого китайского шелка. — Убеждён, — продолжал он, надевая куртку, — что и нас с тобой будущие историки назовут подонками, независимо от того, чем закончится наш «эксперимент»… Если, конечно, история будет существовать, — добавил он после небольшой паузы, — Ну, хватит дискуссий. Пора обедать. Спускаемся в ресторан.
«Я готов понять все, — думал Стив следуя за Цезарем Фигуранкайном-младшим. — Даже его сегодняшнее настроение, учитывая предстоящие испытания… Но не могу понять, что я видел вчера ночью».
Под крыльями самолёта расстилался зелёный океан бразильской сельвы, прикрытый синим куполом безоблачного неба. Пи дорог, ни посёлков, только зелёный полог сомкнувшихся крон, по которому скользила на запад крестообразная тень самолёта. Из Манауса вылетели час назад. Миновали несколько небольших посёлков, прилепившихся к Амазонке, прямоугольники джутовых плантаций на северном берегу, а потом сразу началась сельва.
Манаус с его высотными зданиями банков, компаний, отелей, с его знаменитым оперным театром, в котором некогда пел Карузо, даже и в начале семидесятых годов продолжал оставаться последним оплотом цивилизации на берегу океана сельвы.
Расположенный в центре Амазонии, занимающей половину площади страны, Манаус, став в 1967 году «беспошлинным городом» и центром туризма, сохранил вуаль таинственной экзотики… Сюда поднимались по Амазонке океанские лайнеры и прилетали самолёты из Европы, а где-то не очень далеко от здешних небоскрёбов в сумраке сельвы пролегала граница двадцатого и каменного веков… На улицах, в фешенебельных отелях и в торговых центрах Манауса звучала разноязычная речь, но никто из туристов — американцев, немцев, французов — не задерживался тут долго. Поколесив на автобусах по городу и ближайшим окрестностям, туристы торопились в Перу, к развалинам древней столицы инков. Через каменный век они предпочитали перепрыгнуть на современных самолётах. Автострады, гидростанции, рудники, плантации пока создавались восточнее и юго-восточнее Манауса. На севере и на западе была только сельва.
Полигон находился вблизи стыка границ Бразилии, Венесуэлы и Колумбии. И стык, и сами границы были понятием условным. Никто не знал, где они точно проходят, никто не пытался обозначать их на местности в сыроватом сумраке сельвы, где кочевали немногочисленные индейские племена, некогда отступившие с побережья под натиском завоевателей-испанцев. Племена эти так и не приняли цивилизации, сохраняли свой уклад, обычаи и богов. И продолжали жить в каменном веке. Никому не было известно, сколько их, где находятся их стойбища, где проложены охотничьи тропы и пути кочевий. Они занимались собирательством и охотой, ловили рыбу и черепах по притокам Рио-Негру и, опустошив участок сельвы, прилегающий к стойбищу, переходили на другое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134