Прощай.
XIV
Лондон, 2 декабря ст. ст. 1746 г.
Милый мой мальчик.
Новая должность, которую я занял, не позволяет мне писать
тебе ни так часто, ни так пространно, как я писал на прежней
службе, где я пользовался гораздо большим досугом и свободой.
Но ты не должен судить о моей любви к тебе по количеству писем,
и пусть их будет меньше, -- могу заверить тебя. это отнюдь не
значит, что любовь моя к тебе сколько-нибудь уменьшилась.
Только что получил твое письмо от 25 ноября н. ст., а с
предыдущей почтой -- еще и письмо от м-ра Харта; оба эти письма
меня очень порадовали: письмо м-ра Харта -- хорошим отзывом о
тебе, твое же -- точными сведениями по части интересующих меня
вопросов. Пожалуйста, продолжи свои сообщения о том, как
управляется страна, где ты сейчас живешь. Надеюсь, что до того,
как ты покинешь ее, ты досконально изучишь этот вопрос.
Холмистое расположение Лозанны представляет, по-видимому,
большие удобства при такой холодной погоде: постоянно то
взбираясь на гору, то спускаясь вниз, ты будешь согреваться и
этим убережешь себя от простуды.
Ты пишешь, что в городе есть хорошее общество. Принят ли
ты в нем? Завел ли новые знакомства и с кем? Назови хоть
несколько фамилий. Занимаешься ли немецким; учишься ли читать,
писать, разговаривать?
Вчера один из моих друзей показал мне письмо, полученное
им от месье Боша -- оно доставило мне огромное удовольствие
тем. что автор его с такой похвалой отзывается о тебе Среди
прочих лестных вещей, которые месье Боша говорит о тебе, он
упоминает о том, как ты был встревожен моей болезнью и сколько
выказал трогательной заботы обо мне. Я признателен тебе за нее,
хотя, вообще-то говоря, это твой долг. чувство благодарности
свойственно далеко не всем, и его никак нельзя назвать даже
распространенным Так как твоя любовь ко мне может проистекать
только от твоего жизненного опыта и от убеждения в том, что я
люблю тебя (ибо все разговоры о врожденной любви -- сущий
вздор), то взамен я хочу только одного и как рад того, что для
тебя всего важнее: чтобы ты неизменно жил достойною жизнью и
неуклонно стремился к знаниям. Прощай и будь уверен что я
всегда буду горя-ю любить тебя, если ты будешь заслуживать эту
любовь, а если нет, гот-час же тебя разлюблю.
XV
Лондон, 9 декабря ст, ст. 1746 г.
Милый мой мальчик,
Хоть у меня и очень мало времени и хотя с этой же почтой я
пишу м-ру Харту, я все-таки не могу отправить пакет в Лозанну
не написав тебе несколько строк. Спасибо за поздравительное
письмо написанное невзирая на боль, которую тебе пришлось при
этом терпеть. Несчастная случайность, причинившая тебе эту
боль, произошла как мне кажется, вследствие твоего легкомыслия,
о котором я позволил себе не раз уже тебе писать. Пост, который
я сейчас занял, несмотря на то что многие мечтают о нем и к
нему стремятся, мне был в некотором роде навязан.
Обстоятельства сложились так, что мне пришлось согласиться. Но
я чувствую, что мне для этого нужно больше сил -- как
физических, так и духовных. Был бы ты года на три-четыре старше
-- ты бы разделил со мною мои труды, и я мог бы сделать тебя
своим помощником. Однако я надеюсь, что ты так успешно будешь
заниматься все ближайшие годы, что еще сумеешь быть мне
полезным, если должность эта останется за мной до тех пор.
Знание новых языков -- уменье правильно читать, писать и
говорить на них, -- знание законов различных стран и, в
частности, государственного устройства, знание истории,
географии и хронологии совершенно необходимы для того поприща,
к которому я тебя всю жизнь стремился и стремлюсь подготовить.
Обладая этими знаниями, ты сможешь сделаться моим преемником,
хоть, может быть, и не непосредственным.
Надеюсь, что ты умеешь беречь свое время -- а это ведь
удается очень немногим -- и что ты используешь так или иначе
каждую свободную минуту. Бывать в обществе, гулять, ездить
верхом -- все это. на мой взгляд, означает употреблять свое
время с пользой, а при соответствующих обстоятельствах польза
эта может оказаться немалой. Но что я никому никогда не прощаю,
так это праздности и совершенного безделья, которые губят
величайшую драгоценность -- время, такое невосполнимое для тех,
кто его теряет.
Познакомился ли ты с какими-нибудь лозаннскими дамами? И
достаточно ли ты вежлив с ними, чтобы им было приятно
находиться в твоем обществе?
Пора кончать. Да благословит тебя бог!
XVI
Лондон, 6 марта ст. ст. 1747 г.
Милый мой мальчик,
Все, что бы ты ни делал, всегда будет меня волновать,
радуя или огорчая. И сейчас вот мне огромное удовольствие
доставили письма. полученные на днях из Лозанны, в которых речь
идет о тебе, одно -- от мадам Сен-Жермен, другое -- от месье
Пампиньи: оба они настолько хорошо говорят о тебе, что я счел
себя обязанным, воздав должное и тебе, и им, сообщить тебе об
этом. Люди, которые заслужили хорошие отзывы о себе, вправе
узнать об этом -- для них это будет наградой и поощрением. В
обоих письмах говорится, что ты не только decrotte15, но что ты
достаточно хорошо воспитан и что от английской коросты --
неловкой застенчивости, робости и грубости (которые, кстати
сказать, у тебя были) -- теперь мало что осталось. Всей душой
этому радуюсь, ибо, как я тебе много раз говорил, эти, казалось
бы второстепенные, качества -- приветливость и приятность,
отсутствие всякой натянутости, располагающие к себе манеры и
обходительность -- в действительности значат гораздо больше,
чем это принято думать, особенно у нас, в Англии. У добродетели
и у знания, как у золота, есть своя присущая ему ценность, но
если их не шлифовать, то они, разумеется, утратят значительную
часть своего блеска, а ведь даже хорошо начищенная латунь может
на многих людей произвести больше впечатления, чем
необработанное золото.
Сколько всяческих пороков французы прикрывают своим
непринужденным, приятным и располагающим к себе обращением!
Многим из них недостает обычного здравого смысла, многим -- еще
более обычных знаний, но в общем манерами своими они настолько
восполняют эти свои недостатки, что порой их невозможно бывает
обнаружить. Я часто говорил, да и продолжаю думать сейчас, что
француз, сочетающий в себе высокие нравственные качества,
добродетель, ученость и здравый смысл, с воспитанностью и
хорошими манерами своей страны, являет пример совершенства
человеческой природы. Этого совершенства ты можешь достичь и,
надеюсь, достигнешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
XIV
Лондон, 2 декабря ст. ст. 1746 г.
Милый мой мальчик.
Новая должность, которую я занял, не позволяет мне писать
тебе ни так часто, ни так пространно, как я писал на прежней
службе, где я пользовался гораздо большим досугом и свободой.
Но ты не должен судить о моей любви к тебе по количеству писем,
и пусть их будет меньше, -- могу заверить тебя. это отнюдь не
значит, что любовь моя к тебе сколько-нибудь уменьшилась.
Только что получил твое письмо от 25 ноября н. ст., а с
предыдущей почтой -- еще и письмо от м-ра Харта; оба эти письма
меня очень порадовали: письмо м-ра Харта -- хорошим отзывом о
тебе, твое же -- точными сведениями по части интересующих меня
вопросов. Пожалуйста, продолжи свои сообщения о том, как
управляется страна, где ты сейчас живешь. Надеюсь, что до того,
как ты покинешь ее, ты досконально изучишь этот вопрос.
Холмистое расположение Лозанны представляет, по-видимому,
большие удобства при такой холодной погоде: постоянно то
взбираясь на гору, то спускаясь вниз, ты будешь согреваться и
этим убережешь себя от простуды.
Ты пишешь, что в городе есть хорошее общество. Принят ли
ты в нем? Завел ли новые знакомства и с кем? Назови хоть
несколько фамилий. Занимаешься ли немецким; учишься ли читать,
писать, разговаривать?
Вчера один из моих друзей показал мне письмо, полученное
им от месье Боша -- оно доставило мне огромное удовольствие
тем. что автор его с такой похвалой отзывается о тебе Среди
прочих лестных вещей, которые месье Боша говорит о тебе, он
упоминает о том, как ты был встревожен моей болезнью и сколько
выказал трогательной заботы обо мне. Я признателен тебе за нее,
хотя, вообще-то говоря, это твой долг. чувство благодарности
свойственно далеко не всем, и его никак нельзя назвать даже
распространенным Так как твоя любовь ко мне может проистекать
только от твоего жизненного опыта и от убеждения в том, что я
люблю тебя (ибо все разговоры о врожденной любви -- сущий
вздор), то взамен я хочу только одного и как рад того, что для
тебя всего важнее: чтобы ты неизменно жил достойною жизнью и
неуклонно стремился к знаниям. Прощай и будь уверен что я
всегда буду горя-ю любить тебя, если ты будешь заслуживать эту
любовь, а если нет, гот-час же тебя разлюблю.
XV
Лондон, 9 декабря ст, ст. 1746 г.
Милый мой мальчик,
Хоть у меня и очень мало времени и хотя с этой же почтой я
пишу м-ру Харту, я все-таки не могу отправить пакет в Лозанну
не написав тебе несколько строк. Спасибо за поздравительное
письмо написанное невзирая на боль, которую тебе пришлось при
этом терпеть. Несчастная случайность, причинившая тебе эту
боль, произошла как мне кажется, вследствие твоего легкомыслия,
о котором я позволил себе не раз уже тебе писать. Пост, который
я сейчас занял, несмотря на то что многие мечтают о нем и к
нему стремятся, мне был в некотором роде навязан.
Обстоятельства сложились так, что мне пришлось согласиться. Но
я чувствую, что мне для этого нужно больше сил -- как
физических, так и духовных. Был бы ты года на три-четыре старше
-- ты бы разделил со мною мои труды, и я мог бы сделать тебя
своим помощником. Однако я надеюсь, что ты так успешно будешь
заниматься все ближайшие годы, что еще сумеешь быть мне
полезным, если должность эта останется за мной до тех пор.
Знание новых языков -- уменье правильно читать, писать и
говорить на них, -- знание законов различных стран и, в
частности, государственного устройства, знание истории,
географии и хронологии совершенно необходимы для того поприща,
к которому я тебя всю жизнь стремился и стремлюсь подготовить.
Обладая этими знаниями, ты сможешь сделаться моим преемником,
хоть, может быть, и не непосредственным.
Надеюсь, что ты умеешь беречь свое время -- а это ведь
удается очень немногим -- и что ты используешь так или иначе
каждую свободную минуту. Бывать в обществе, гулять, ездить
верхом -- все это. на мой взгляд, означает употреблять свое
время с пользой, а при соответствующих обстоятельствах польза
эта может оказаться немалой. Но что я никому никогда не прощаю,
так это праздности и совершенного безделья, которые губят
величайшую драгоценность -- время, такое невосполнимое для тех,
кто его теряет.
Познакомился ли ты с какими-нибудь лозаннскими дамами? И
достаточно ли ты вежлив с ними, чтобы им было приятно
находиться в твоем обществе?
Пора кончать. Да благословит тебя бог!
XVI
Лондон, 6 марта ст. ст. 1747 г.
Милый мой мальчик,
Все, что бы ты ни делал, всегда будет меня волновать,
радуя или огорчая. И сейчас вот мне огромное удовольствие
доставили письма. полученные на днях из Лозанны, в которых речь
идет о тебе, одно -- от мадам Сен-Жермен, другое -- от месье
Пампиньи: оба они настолько хорошо говорят о тебе, что я счел
себя обязанным, воздав должное и тебе, и им, сообщить тебе об
этом. Люди, которые заслужили хорошие отзывы о себе, вправе
узнать об этом -- для них это будет наградой и поощрением. В
обоих письмах говорится, что ты не только decrotte15, но что ты
достаточно хорошо воспитан и что от английской коросты --
неловкой застенчивости, робости и грубости (которые, кстати
сказать, у тебя были) -- теперь мало что осталось. Всей душой
этому радуюсь, ибо, как я тебе много раз говорил, эти, казалось
бы второстепенные, качества -- приветливость и приятность,
отсутствие всякой натянутости, располагающие к себе манеры и
обходительность -- в действительности значат гораздо больше,
чем это принято думать, особенно у нас, в Англии. У добродетели
и у знания, как у золота, есть своя присущая ему ценность, но
если их не шлифовать, то они, разумеется, утратят значительную
часть своего блеска, а ведь даже хорошо начищенная латунь может
на многих людей произвести больше впечатления, чем
необработанное золото.
Сколько всяческих пороков французы прикрывают своим
непринужденным, приятным и располагающим к себе обращением!
Многим из них недостает обычного здравого смысла, многим -- еще
более обычных знаний, но в общем манерами своими они настолько
восполняют эти свои недостатки, что порой их невозможно бывает
обнаружить. Я часто говорил, да и продолжаю думать сейчас, что
француз, сочетающий в себе высокие нравственные качества,
добродетель, ученость и здравый смысл, с воспитанностью и
хорошими манерами своей страны, являет пример совершенства
человеческой природы. Этого совершенства ты можешь достичь и,
надеюсь, достигнешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106