Влюбленный, чем безропотней, чем ниже
Колена преклонит, -- тем к цели ближе.
Живя в свете, надо иногда обладать переменчивостью
хамелеона и даже развить в себе эти качества несколько больше и
несколько раньше пустить их в ход, потому что тебе придется в
какой-то степени принимать окраску мужчины или женщины, которые
тебе нужны или с которыми ты хочешь завязать близкие отношения.
A propos, отыскал ты себе в Париже какую-нибудь дружественно
расположенную к тебе госпожу де Люрсе, qui veut bien se charger
du soin de vous eduquer?213 И представлялся ли тебе случай
заметить ей, qu'elle faisait done des noeuds?214 Ho, прошу
прощения, сэр, за то, что я так бесцеремонно вас расспрашиваю;
я признаю, что вмешиваюсь не в свое дело. Во всяком случае, в
делах менее важных я хочу быть de vos secrets le fidele
depositaire215. Расскажи мне, какого рода развлечения больше
всего привлекают тебя в Париже. Что это le fracas du grand
monde, comedies, bals, operas, cour, etc.216? Или это des
petites societes moins bruy antes mais, pas pour cela moins
agreables?217
Где ты больше всего etabli?218 Где ты, le petit Stanhope?
Voyez-vous encore jour a quelque arrangement honnete219? Много
ли ты завел знакомств среди молодых французов, которые
занимаются верховой ездой в твоей Академии, и кто они? Поговори
со мной обо всех этих пустяках в твоих письмах, которые, к
слову сказать, я не прочь был бы удостоиться чести получать
немного почаще. Если ты посещаешь кого-нибудь из великого
множества благовоспитанных англичан, которыми кишит Париж, то
кто они такие? Кончил ли ты свои занятия с аббатом Ноле и
добрался ли ты до сути всех свойств и действий воздуха? Будь я
склонен к остротам, я сказал бы, что действие воздуха лучше
всего изучать у Марселя. Если ты все же окончил свои занятия с
аббатом Ноле, попроси моего друга аббата Салье рекомендовать
тебе какого-нибудь отощавшего филомата, чтобы он поучил тебя
немного геометрии и астрономии, причем не настолько, чтобы
предметы эти поглотили твое внимание и смутили твой ум, а
просто чтобы не быть полным невеждой в том и другом. Недавно я
сделался неким astronome malgre moi220, в понедельник я
выступил в палате лордов с проектом реформы существующего
календаря и перехода на новый стиль. По этому случаю я должен
был употребить в своей речи кое-какие астрономические
выражения, которых совершенно не понимал, но тем не менее
выучил наизусть, и сумел сказать все, что было нужно. Мне
хотелось бы знать немного больше обо всем этом самому и
хотелось бы, чтобы знал ты. Но самое важное и необходимое --
это знать себя и людей; наука эта требует пристального внимания
и большого опыта; выработай в себе первое, и да придет к тебе
второе! Прощай.
Р. S. Только что получил твои письма от 27 февраля и 2
марта н. ст. Постараюсь, чтобы печать для тебя была сделана
возможно скорее. Рад, что ты работаешь в канцелярии лорда
Албемарла; по крайней мере ты обучишься механическим приемам,
как-то складывать письма, регистрировать их и надписывать
адреса; ты ведь не должен думать, что постиг уже все tin tin221
корреспонденции, да в твоем возрасте такие вещи и не пристало
знать. Во всяком случае приучись хранить втайне содержание
писем, которые читаешь или пишешь, чтобы впоследствии тебе
доверили все "секретное", "совершенно секретное", "особо
важное" и т. п. Жаль, что работа в канцелярии мешает твоим
занятиям верховой ездой, надеюсь, это случается только изредка.
Однако оно ни в коем случае не должно мешать твоим занятиям с
учителем танцев. Сейчас из всех учителей, какие только есть или
могут быть, он -- для тебя самый полезный и нужный.
LXVIII
Лондон, 18 марта ст. ст. 1751 г.
Милый друг,
В прошлом письме я писал тебе, что внес в палату лордов
проект закона об исправлении и реформировании существующего, т.
е. Юлианского календаря и о принятии Григорианского. Сейчас я
расскажу тебе об этом подробнее, и, естественно, у тебя
возникнут кое-какие мысли, которые могут оказаться полезными и
которых, боюсь, до сих пор у тебя еще не возникало. Известно
было, что Юлианский календарь неверен и что к солнечному году
прибавилось еще одиннадцать дней. Папа Григорий XIII исправил
эту ошибку, реформированный им календарь был тут же принят
всеми католическими государствами Европы, а потом и всеми
протестантскими, за исключением России, Швеции и Англии. На мой
взгляд, для Англии не очень-то было почетно пребывать в столь
грубом и всеми признанном заблуждении... Неудобство это
ощущалось также всеми теми, кому приходилось вести переписку с
заграницей как политического, так и коммерческого характера.
Поэтому я решил попытаться реформировать календарь; я
посовещался с лучшими юристами и самыми выдающимися
астрономами, и мы состряпали проект соответственного закона. Но
тут-то и начались трудности: мне предстояло предложить этот
проект, который, естественно, должен был содержать в себе
юридические формулировки и астрономические исчисления, а как
то, так и другое мне в равной степени недоступно. Тем не менее
совершенно необходимо было убедить палату лордов, что я
разбираюсь в этих предметах, и заставить их поверить, что и они
кое-что в них понимают, чего на самом деле не было. Надо
сказать, что, выслушивая мои астрономические расчеты, они
понимали их не лучше, чем кельтскую или славянскую речь:
поэтому я решил прибегнуть к более действенным средствам,
нежели простое изложение сути дела, и поставил себе целью не
осведомлять их о чем-то, а просто им понравиться. И вот я
принялся рассказывать историю календарей, начиная с Египетского
и кончая Григорианским, стараясь время от времени развлечь их
каким-нибудь занимательным анекдотом. Вместе с тем я обращал
особенное внимание на выбор слов, на законченность и
благозвучность периодов, на дикцию, на сопутствующие словам
движения. Я достиг успеха, и этим путем люди неизменно его
достигают: слушатели мои были уверены, что я сообщаю им весьма
полезные сведения именно потому, что моя речь нравилась им, и
многие сказали даже, что теперь им все стало ясно, тогда как,
видит бог, я даже не пытался что-либо объяснить. Вслед за мной
говорил один из самых крупных математиков и астрономов Европы
лорд Мэклсфилд, принимавший самое деятельное участие в
составлении проекта закона; речь его была проникнута
неимоверной ученостью, отличалась всей ясностью, какую только
можно было внести в столь запутанный вопрос, но так как в
отношении выбора слов, звучания периодов и манеры говорить ему
было далеко до меня, предпочтение было единодушно, хоть и
несправедливо отдано мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106