Все, на что он был
способен - снять усталость, ощутить чуть заметный трепет чужих мыслей,
уврачевать рану... Зато у него имелись другие таланты, позволявшие стать
если не бойцом, грозным истребителем Зла, то превосходным разведчиком.
Он попал к Учителю совсем юным шестнадцатилетним пареньком, когда,
влекомый природной непоседливостью и неуемным любопытством, покинул поля
родной Бритунии, добрел до Султанапура и, нанявшись юнгой на торговый
барк, переправился на восточные берега Вилайета. За морем лежала
бескрайняя гирканская степь, а за ней - далекие и сказочные страны, Меру,
Кусан и Кхитай; в Кхитай он, собственно, и собирался, но не дошел. Где-то
к северу от великих восточных империй простиралась безводная песчаная
пустыня, чьи барханы упирались в горный хребет на краю мира; там, на
склоне древнего потухшего вулкана жил Учитель, и туда добрался полумертвый
Лайтлбро, месяцем раньше отбившийся от каравана.
Несомненно, на то была воля богов! Он мог сотни раз погибнуть в
проклятой пустыне, умереть от голода, жажды или укуса змеи... Но он
добрался! И принял обет, который наставник налагал на своих Учеников.
Собственно, эта клятва являлась единственной платой за науку...
Вернувшись к убежищу, Маленький Брат взглянул на разметавшегося во
сне киммерийца и усмехнулся. Какой он огромный, этот Конан! Сам он, кроме
потрясающей живучести, не мог похвастать ничем - ни ростом, ни силой...
Учителю пришлось немало повозиться с ним! Зато, приняв под руку свою
беспомощного цыпленка, он выпустил в мир орла... Ну, если уж и не орла, то
бойцового петуха, подумал Лайтлбро с некоторой долей законной гордости.
Наставник обучал приходящих к нему как бы дважды. Все, добравшиеся до
него живыми (и тем самым доказавшие крепость духа), овладевали Великим
Искусством Убивать, коему приходилось учиться не один месяц. Зато
результаты говорили сами за себя: каждый из Учеников мог лишить человека
жизни тысячью способов, оружием и голыми руками, копьем, мечом, дротиком,
стрелой или с помощью куда более хитроумных и смертоносных устройств.
Наука эта давалась не даром - тот, кто умел убивать, убивать
по-настоящему, начинал иначе относиться и к собственной, и к чужой жизни.
Но Великое Искусство включало не только понятие о телесной мощи,
неутомимости, ловкости во владении любым оружием; тренировка духа была
важнее крепости мышц. На этом втором этапе наставник учил владению Силой
Митры - той, что изливалась на землю с астральных высот, пронизывая воды и
воздух, деревья, травы, мертвые камни и живую человеческую плоть. Он учил
прислушиваться к божественной Силе, ловить ее трепет, концентрировать в
себе чудовищную мощь, исторгать ее, испепеляя Зло... Подобное таинство
давалось не всем, хотя, как утверждал Учитель, всякий человек, в той или
иной степени, мог ощутить эманацию божества.
Как жаль, подумал Лайтлбро, что у него не оказалось больших
способностей! Особенно к концентрации, в чем, вероятно, повинен его
непоседливый нрав... Снова испустив едва слышный вздох, он уселся рядом с
очагом, скрестил ноги и замер, вспоминая.
Учитель не пытался утешить его, но всячески подчеркивал другие
таланты, утверждая, что они являются не менее ценными, чем способность
испускать молнии и громы. "Ты, Малыш, - говорил он, - сумеешь всякому
влезть в душу..." Малыш! Разумеется, по заведенному наставником обычаю, он
получил новое имя, и теперь, семь или восемь лет спустя, едва мог
припомнить то, которым его звали в детстве. Он носил его с гордостью,
слегка переделав - Маленький Брат звучало все-таки солидней, - и не
собирался менять; по крайней мере, не в ближайшие двадцать лет. Он любил
поражать людей, а несоответствие между его именем, видом и той ловкостью,
с которой он владел оружием, было достойно удивления.
Разумеется, он был тщеславен! Но светлый Митра милостиво прощал сей
грех, а в обетах, принесенных Учителю, вообще не упоминалось о подобных
человеческих слабостях. Клятва, служившая платой за обучение, не запрещала
почти ничего: ни вина, ни вкусной пищи, ни женщин, ни даже стремления к
богатству и успеху. Запретным оставалось лишь одно - убийство; владеющий
Искусством не должен убивать, пока на него не нападают. Конечно, имелось и
исключение из этого правила - когда речь шла о том, чтобы покарать Зло, и
смерть одного человека спасала многих от мучений и гибели. Собственно, это
и было главной задачей Учеников, бродивших по свету уже не первый век.
Лайтлбро пошевелился, протянул руку, подбросил сухую ветвь в
угасающее пламя костра. Он был незлобив, и обет, наложенный Учителем,
исполнял без труда. Ему, едва-едва владеющему Силой, не приходилось карать
Зло - настоящее Зло, способное нанести ущерб многим поколениям людей и
сдвинуть Великое Равновесие. Зато он был превосходным лазутчиком, ибо
отмеченный наставником талант влезать в душу позволял добираться до таких
секретов и тайн, которые сильные мира сего предпочитали не вытаскивать на
свет благого Митры, Подателя Жизни и Владыки Всего Сущего. Вот и этот
поход в Хоршемиш... Этим городом в Кофе давно стоило бы поинтересоваться;
много лет туда не добирался ни один из Учеников. Может, там все в порядке,
а может, и наоборот... Лайтлбро знал, что если не сумеет справиться своими
силами, в Хоршемише вскоре появится кто-нибудь посильнее - Фарал Серый из
Аквилонии или Рагар Утес, аргосец... Кто-то придет обязательно, услышав
зов великого Митры, его божественное повеление; придет и исполнит свой
долг, сокрушив Зло, даже если это будет стоить ему жизни...
Что же остается ему, Малышу, ловкому стрелку и фехтовальщику, не
способному, однако, вести на равных поединки с черными магами, злыми
колдунами и потусторонней нечистью, что затаилась в чешуе Древнего Змея
Сета, вечного противника Митры? Усмехнувшись, Лайтлбро потянулся к своему
мечу. Благой бог правильно устроил этот мир, определив каждому своему
аколиту задачу по силам: одни сражаются с могущественными чародеями,
другие... Что ж, другим предстоит на рассвете уничтожить разбойничью
шайку, а это тоже благое дело!
Он вытянул клинок из ножен, погладил холодную сталь, покосился на
гиганта-киммерийца, чья мощная грудь вздымалась и опадала, будто кузнечные
меха. Славный парень! Грубоват, конечно, но чего требовать от варвара?
Зато вдвоем они разберутся с это бандой быстрее, чем шелудивый пес чихнет!
Лайтлбро перевел взгляд на тропу, уходившую к перевалу, и вдруг
почувствовал легкий озноб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
способен - снять усталость, ощутить чуть заметный трепет чужих мыслей,
уврачевать рану... Зато у него имелись другие таланты, позволявшие стать
если не бойцом, грозным истребителем Зла, то превосходным разведчиком.
Он попал к Учителю совсем юным шестнадцатилетним пареньком, когда,
влекомый природной непоседливостью и неуемным любопытством, покинул поля
родной Бритунии, добрел до Султанапура и, нанявшись юнгой на торговый
барк, переправился на восточные берега Вилайета. За морем лежала
бескрайняя гирканская степь, а за ней - далекие и сказочные страны, Меру,
Кусан и Кхитай; в Кхитай он, собственно, и собирался, но не дошел. Где-то
к северу от великих восточных империй простиралась безводная песчаная
пустыня, чьи барханы упирались в горный хребет на краю мира; там, на
склоне древнего потухшего вулкана жил Учитель, и туда добрался полумертвый
Лайтлбро, месяцем раньше отбившийся от каравана.
Несомненно, на то была воля богов! Он мог сотни раз погибнуть в
проклятой пустыне, умереть от голода, жажды или укуса змеи... Но он
добрался! И принял обет, который наставник налагал на своих Учеников.
Собственно, эта клятва являлась единственной платой за науку...
Вернувшись к убежищу, Маленький Брат взглянул на разметавшегося во
сне киммерийца и усмехнулся. Какой он огромный, этот Конан! Сам он, кроме
потрясающей живучести, не мог похвастать ничем - ни ростом, ни силой...
Учителю пришлось немало повозиться с ним! Зато, приняв под руку свою
беспомощного цыпленка, он выпустил в мир орла... Ну, если уж и не орла, то
бойцового петуха, подумал Лайтлбро с некоторой долей законной гордости.
Наставник обучал приходящих к нему как бы дважды. Все, добравшиеся до
него живыми (и тем самым доказавшие крепость духа), овладевали Великим
Искусством Убивать, коему приходилось учиться не один месяц. Зато
результаты говорили сами за себя: каждый из Учеников мог лишить человека
жизни тысячью способов, оружием и голыми руками, копьем, мечом, дротиком,
стрелой или с помощью куда более хитроумных и смертоносных устройств.
Наука эта давалась не даром - тот, кто умел убивать, убивать
по-настоящему, начинал иначе относиться и к собственной, и к чужой жизни.
Но Великое Искусство включало не только понятие о телесной мощи,
неутомимости, ловкости во владении любым оружием; тренировка духа была
важнее крепости мышц. На этом втором этапе наставник учил владению Силой
Митры - той, что изливалась на землю с астральных высот, пронизывая воды и
воздух, деревья, травы, мертвые камни и живую человеческую плоть. Он учил
прислушиваться к божественной Силе, ловить ее трепет, концентрировать в
себе чудовищную мощь, исторгать ее, испепеляя Зло... Подобное таинство
давалось не всем, хотя, как утверждал Учитель, всякий человек, в той или
иной степени, мог ощутить эманацию божества.
Как жаль, подумал Лайтлбро, что у него не оказалось больших
способностей! Особенно к концентрации, в чем, вероятно, повинен его
непоседливый нрав... Снова испустив едва слышный вздох, он уселся рядом с
очагом, скрестил ноги и замер, вспоминая.
Учитель не пытался утешить его, но всячески подчеркивал другие
таланты, утверждая, что они являются не менее ценными, чем способность
испускать молнии и громы. "Ты, Малыш, - говорил он, - сумеешь всякому
влезть в душу..." Малыш! Разумеется, по заведенному наставником обычаю, он
получил новое имя, и теперь, семь или восемь лет спустя, едва мог
припомнить то, которым его звали в детстве. Он носил его с гордостью,
слегка переделав - Маленький Брат звучало все-таки солидней, - и не
собирался менять; по крайней мере, не в ближайшие двадцать лет. Он любил
поражать людей, а несоответствие между его именем, видом и той ловкостью,
с которой он владел оружием, было достойно удивления.
Разумеется, он был тщеславен! Но светлый Митра милостиво прощал сей
грех, а в обетах, принесенных Учителю, вообще не упоминалось о подобных
человеческих слабостях. Клятва, служившая платой за обучение, не запрещала
почти ничего: ни вина, ни вкусной пищи, ни женщин, ни даже стремления к
богатству и успеху. Запретным оставалось лишь одно - убийство; владеющий
Искусством не должен убивать, пока на него не нападают. Конечно, имелось и
исключение из этого правила - когда речь шла о том, чтобы покарать Зло, и
смерть одного человека спасала многих от мучений и гибели. Собственно, это
и было главной задачей Учеников, бродивших по свету уже не первый век.
Лайтлбро пошевелился, протянул руку, подбросил сухую ветвь в
угасающее пламя костра. Он был незлобив, и обет, наложенный Учителем,
исполнял без труда. Ему, едва-едва владеющему Силой, не приходилось карать
Зло - настоящее Зло, способное нанести ущерб многим поколениям людей и
сдвинуть Великое Равновесие. Зато он был превосходным лазутчиком, ибо
отмеченный наставником талант влезать в душу позволял добираться до таких
секретов и тайн, которые сильные мира сего предпочитали не вытаскивать на
свет благого Митры, Подателя Жизни и Владыки Всего Сущего. Вот и этот
поход в Хоршемиш... Этим городом в Кофе давно стоило бы поинтересоваться;
много лет туда не добирался ни один из Учеников. Может, там все в порядке,
а может, и наоборот... Лайтлбро знал, что если не сумеет справиться своими
силами, в Хоршемише вскоре появится кто-нибудь посильнее - Фарал Серый из
Аквилонии или Рагар Утес, аргосец... Кто-то придет обязательно, услышав
зов великого Митры, его божественное повеление; придет и исполнит свой
долг, сокрушив Зло, даже если это будет стоить ему жизни...
Что же остается ему, Малышу, ловкому стрелку и фехтовальщику, не
способному, однако, вести на равных поединки с черными магами, злыми
колдунами и потусторонней нечистью, что затаилась в чешуе Древнего Змея
Сета, вечного противника Митры? Усмехнувшись, Лайтлбро потянулся к своему
мечу. Благой бог правильно устроил этот мир, определив каждому своему
аколиту задачу по силам: одни сражаются с могущественными чародеями,
другие... Что ж, другим предстоит на рассвете уничтожить разбойничью
шайку, а это тоже благое дело!
Он вытянул клинок из ножен, погладил холодную сталь, покосился на
гиганта-киммерийца, чья мощная грудь вздымалась и опадала, будто кузнечные
меха. Славный парень! Грубоват, конечно, но чего требовать от варвара?
Зато вдвоем они разберутся с это бандой быстрее, чем шелудивый пес чихнет!
Лайтлбро перевел взгляд на тропу, уходившую к перевалу, и вдруг
почувствовал легкий озноб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168