теперь же маг будто бы получил предостережение. От
кого? Кому сие ведомо... Странствующие по миру Ученики имели свои секреты,
и свои тайны были у колдунов Черного Круга... Во всяком случае, посланец
знал, что враг догадывается о его присутствии. И хотя Неджес не мог
выследить Ученика и напасть первым, злой колдун чувствовал, что некто
намеревается положить конец его делам и самой его жизни.
Это осложняло задачу. При неожиданном ударе имелось несравнимо больше
шансов на успех, и схватка была бы короткой; теперь же придется ломать
мощную магическую защиту. Если придумать какую-то хитрость... как-то
отвлечь колдуна... да, это бы помогло! Но хищник, за которым охотился
посланец, все время был настороже и скалил клыки, едва почувствовав
касание чуждой силы. Матерый зверь! Из ближних самого Тот-Амона! Тем более
почетным казалось уничтожить его, обратить во прах, швырнуть беспомощным и
бездыханным к сияющим стопам Митры.
Под сомкнутыми веками прижавшегося к стволу человека неспешной
чередой текли картины: бесплодная пустыня, обрезанная стеной горного
хребта; гигантский округлый конус потухшего вулкана; террасы у его
подножья - на одной из них зеленеет сад... Потом перед ним возникло сухое
старческое лицо, словно вырезанное из темного дерева, и он услышал голос:
"Рази, Серый! Рази!"
Учитель... Он всем давал новые имена, странные клички - Утес,
Арбалет, Клинок, Малыш... его вот прозвал Серым, определив носить одежду
того же цвета... Почему? Был ли в том некий тайный смысл? Безусловно - но
не в самом прозвище, а в том, что оно заменяло прежнее имя. Вероятно,
наставник хотел подчеркнуть, что жизнь любого его Ученика словно делилась
на две части - до того, как тот являлся к нему, и после... После, когда
Ученик постигал Искусство и давал Клятву.
Сквозь привычное полузабытье транса посланец вновь услышал резкий
голос, похожий на клекот хищной птицы: "Рази, Серый! Рази!" - и едва
заметно усмехнулся. Нет, почтенный наставник, разить еще нельзя! Рано! Не
ты ли учил: семижды примерься, один раз ударь? И в данном случае
примеряться следовало с особым тщанием: противник был силен. Это не кучка
полупьяных солдат и не шайка разбойников, решивших пощупать кошелек
одинокого путника! С теми разговор короткий - два-три удара мечом и пинок
под зад на прощанье...
Он почувствовал, как Сила начинает пульсировать в кончиках пальцев,
стремясь вырваться наружу беззвучной ослепительной молнией, пронизать
прохладный ночной воздух, разнести каменную стену дома напротив,
обрушиться на врага, поразить, сокрушить, сжечь... Нет, сказал он себе,
никаких необдуманных атак, никаких ударов; только разведка, осторожная и
деликатная. Он даже скрестил руки на груди, чтобы не выбросить их вперед в
привычном боевом приеме, превращающем накопленную Силу в разящий клинок, в
острие смертоносного копья... Утихомирив бушующую внутри мощь, он слегка
развел локти в стороны, сложив ладони чашечкой перед грудью.
Тонкий, едва ощутимый жгут, в котором мягко переливалась Сила
светоносного Митры, коснулся разума колдуна. Конечно, тот не спал; и,
конечно, был готов к отражению атаки. Теперь посланец ощущал все жилистое
крепкое тело врага, застывшего на ложе; мышцы казались расслабленными,
дыхание - спокойным и мерным, но некая часть сознания бодрствовала, несла
караул, словно сторожевой пес. Там клубилось нечто темное, неясное,
смутное - паутина защитных заклинаний, которую малейший признак опасности
мог привести в движение, превратив вначале в непроницаемый панцирь, а
затем - в молниеносный ответный выпад.
Посланец глубоко вздохнул, и, вместе с хлынувшим в легкие воздухом,
невидимая и неощутимая нить Силы втянулась в его ладони, растеклась по
телу, разлилась неудержимым океанским приливом, заставляя стиснуть зубы.
Он соединил ладони, вытянул руки вниз и в сторону; мгновенный фиолетовый
проблеск разорвал мрак, длинная искра ударила в землю и исчезла. Человек в
сером плаще покачнулся, словно гася отдачу, несколько мгновений стоял
неподвижно, потом присел, массируя виски. Резкий выброс Силы всегда
отзывался недолгой слабостью и головной болью; впрочем, она быстро
проходила.
Когда взошла луна, посланец уже шагал по обочине дороги, направляясь
в свое укрытие. Разведка удалась, и он был доволен; если колдун и почуял
нечто, то лишь самую неопределенную и смутную угрозу. Пусть! Пусть знает,
что находится под неусыпным наблюдением, пусть истощает свою мощь в
попытках защититься или нанести удар вслепую; пусть скрипит зубами в
бессильной злости. Свет Митры поразит его! И этот город на берегу моря,
эта страна не будут отданы Сету, Порождению Тьмы!
Клянусь Вечными Звездами, - подумал посланник, - и в мире, и в этой
земле и так достаточно горя... без того, что приносит поклонение злобным
богам. Люди пускают кровь друг другу по любому поводу... жгут,
прелюбодействуют, грабят, убивают... хватают детей, юных дев и мальчишек,
обращая их в рабство... Так могло случиться и с этим парнем, киммерийцем,
едва не угодившим в гиперборейский плен...
Он принялся вспоминать об их встрече и недолгом пути в город, по
пустынной дороге, тянувшейся вдоль взморья. Дикий киммерийский волчонок...
Нет, волк-подросток, готовый запустить зубы в горло любому, чтоб доказать
свое превосходство... Безусловно, жаждет золота, власти, женщин - всех
мирских благ, о которых мечтает любой молокосос, едва научившийся махать
мечом... Варвар! Северный варвар, коему юг мнится чашей сладкого вина, что
сама просится к губам...
И все же было в этом черноволосом синеглазом мальчишке нечто
необычное. Какая-то необузданная и дикая сила, первозданная мощь,
заставляющая вспомнить о Первосотворенных гигантах, детях великого Митры,
что сейчас, если верить сказкам, поддерживали земную твердь своими
могучими плечами... Да, этот парень был варваром, жестоким и жадным, но
лишь всеведущие боги могли предвидеть, что вылепит из него жизнь.
Возможно, ему, как тем гигантам из легенд, тоже предстояло свершить
великое, подставив спину под безмерную тяжесть земную... или расколоть,
растоптать твердыню зла, железной рукой сдавить горло Древнего Змея...
Посланец не мог ответить на эти вопросы, ибо, несмотря на многие свои
таланты и умения, даром предвидения не обладал. Ему, однако, казалось, что
Учителю было бы любопытно взглянуть на мальчишку; старый наставник,
обучавший Великому Искусству Убивать, сумел бы разобраться в том, что для
самого посланца оставалось неясным намеком, смутной аурой грядущего, что
окружала киммерийского волчонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
кого? Кому сие ведомо... Странствующие по миру Ученики имели свои секреты,
и свои тайны были у колдунов Черного Круга... Во всяком случае, посланец
знал, что враг догадывается о его присутствии. И хотя Неджес не мог
выследить Ученика и напасть первым, злой колдун чувствовал, что некто
намеревается положить конец его делам и самой его жизни.
Это осложняло задачу. При неожиданном ударе имелось несравнимо больше
шансов на успех, и схватка была бы короткой; теперь же придется ломать
мощную магическую защиту. Если придумать какую-то хитрость... как-то
отвлечь колдуна... да, это бы помогло! Но хищник, за которым охотился
посланец, все время был настороже и скалил клыки, едва почувствовав
касание чуждой силы. Матерый зверь! Из ближних самого Тот-Амона! Тем более
почетным казалось уничтожить его, обратить во прах, швырнуть беспомощным и
бездыханным к сияющим стопам Митры.
Под сомкнутыми веками прижавшегося к стволу человека неспешной
чередой текли картины: бесплодная пустыня, обрезанная стеной горного
хребта; гигантский округлый конус потухшего вулкана; террасы у его
подножья - на одной из них зеленеет сад... Потом перед ним возникло сухое
старческое лицо, словно вырезанное из темного дерева, и он услышал голос:
"Рази, Серый! Рази!"
Учитель... Он всем давал новые имена, странные клички - Утес,
Арбалет, Клинок, Малыш... его вот прозвал Серым, определив носить одежду
того же цвета... Почему? Был ли в том некий тайный смысл? Безусловно - но
не в самом прозвище, а в том, что оно заменяло прежнее имя. Вероятно,
наставник хотел подчеркнуть, что жизнь любого его Ученика словно делилась
на две части - до того, как тот являлся к нему, и после... После, когда
Ученик постигал Искусство и давал Клятву.
Сквозь привычное полузабытье транса посланец вновь услышал резкий
голос, похожий на клекот хищной птицы: "Рази, Серый! Рази!" - и едва
заметно усмехнулся. Нет, почтенный наставник, разить еще нельзя! Рано! Не
ты ли учил: семижды примерься, один раз ударь? И в данном случае
примеряться следовало с особым тщанием: противник был силен. Это не кучка
полупьяных солдат и не шайка разбойников, решивших пощупать кошелек
одинокого путника! С теми разговор короткий - два-три удара мечом и пинок
под зад на прощанье...
Он почувствовал, как Сила начинает пульсировать в кончиках пальцев,
стремясь вырваться наружу беззвучной ослепительной молнией, пронизать
прохладный ночной воздух, разнести каменную стену дома напротив,
обрушиться на врага, поразить, сокрушить, сжечь... Нет, сказал он себе,
никаких необдуманных атак, никаких ударов; только разведка, осторожная и
деликатная. Он даже скрестил руки на груди, чтобы не выбросить их вперед в
привычном боевом приеме, превращающем накопленную Силу в разящий клинок, в
острие смертоносного копья... Утихомирив бушующую внутри мощь, он слегка
развел локти в стороны, сложив ладони чашечкой перед грудью.
Тонкий, едва ощутимый жгут, в котором мягко переливалась Сила
светоносного Митры, коснулся разума колдуна. Конечно, тот не спал; и,
конечно, был готов к отражению атаки. Теперь посланец ощущал все жилистое
крепкое тело врага, застывшего на ложе; мышцы казались расслабленными,
дыхание - спокойным и мерным, но некая часть сознания бодрствовала, несла
караул, словно сторожевой пес. Там клубилось нечто темное, неясное,
смутное - паутина защитных заклинаний, которую малейший признак опасности
мог привести в движение, превратив вначале в непроницаемый панцирь, а
затем - в молниеносный ответный выпад.
Посланец глубоко вздохнул, и, вместе с хлынувшим в легкие воздухом,
невидимая и неощутимая нить Силы втянулась в его ладони, растеклась по
телу, разлилась неудержимым океанским приливом, заставляя стиснуть зубы.
Он соединил ладони, вытянул руки вниз и в сторону; мгновенный фиолетовый
проблеск разорвал мрак, длинная искра ударила в землю и исчезла. Человек в
сером плаще покачнулся, словно гася отдачу, несколько мгновений стоял
неподвижно, потом присел, массируя виски. Резкий выброс Силы всегда
отзывался недолгой слабостью и головной болью; впрочем, она быстро
проходила.
Когда взошла луна, посланец уже шагал по обочине дороги, направляясь
в свое укрытие. Разведка удалась, и он был доволен; если колдун и почуял
нечто, то лишь самую неопределенную и смутную угрозу. Пусть! Пусть знает,
что находится под неусыпным наблюдением, пусть истощает свою мощь в
попытках защититься или нанести удар вслепую; пусть скрипит зубами в
бессильной злости. Свет Митры поразит его! И этот город на берегу моря,
эта страна не будут отданы Сету, Порождению Тьмы!
Клянусь Вечными Звездами, - подумал посланник, - и в мире, и в этой
земле и так достаточно горя... без того, что приносит поклонение злобным
богам. Люди пускают кровь друг другу по любому поводу... жгут,
прелюбодействуют, грабят, убивают... хватают детей, юных дев и мальчишек,
обращая их в рабство... Так могло случиться и с этим парнем, киммерийцем,
едва не угодившим в гиперборейский плен...
Он принялся вспоминать об их встрече и недолгом пути в город, по
пустынной дороге, тянувшейся вдоль взморья. Дикий киммерийский волчонок...
Нет, волк-подросток, готовый запустить зубы в горло любому, чтоб доказать
свое превосходство... Безусловно, жаждет золота, власти, женщин - всех
мирских благ, о которых мечтает любой молокосос, едва научившийся махать
мечом... Варвар! Северный варвар, коему юг мнится чашей сладкого вина, что
сама просится к губам...
И все же было в этом черноволосом синеглазом мальчишке нечто
необычное. Какая-то необузданная и дикая сила, первозданная мощь,
заставляющая вспомнить о Первосотворенных гигантах, детях великого Митры,
что сейчас, если верить сказкам, поддерживали земную твердь своими
могучими плечами... Да, этот парень был варваром, жестоким и жадным, но
лишь всеведущие боги могли предвидеть, что вылепит из него жизнь.
Возможно, ему, как тем гигантам из легенд, тоже предстояло свершить
великое, подставив спину под безмерную тяжесть земную... или расколоть,
растоптать твердыню зла, железной рукой сдавить горло Древнего Змея...
Посланец не мог ответить на эти вопросы, ибо, несмотря на многие свои
таланты и умения, даром предвидения не обладал. Ему, однако, казалось, что
Учителю было бы любопытно взглянуть на мальчишку; старый наставник,
обучавший Великому Искусству Убивать, сумел бы разобраться в том, что для
самого посланца оставалось неясным намеком, смутной аурой грядущего, что
окружала киммерийского волчонка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168